О связи общего и особенного в гражданском процессуальном праве

УДК 347.91/.95
ББК 67.410.1

Страницы в журнале: 91-97

Н.В. Самсонов,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского процессуального права Ростовского филиала Российского государственного университета правосудия Россия, Ростов-на-Дону nsamsonov@yandex.ru

Исследуются проблемы взаимосвязи общего и особенного в гражданском процессуальном праве, влияние общих положений ГПК РФ на гражданское судопроизводство; делается вывод о том, что корреляция данных категорий имеет практическое выражение во взаимосвязи общих процессуальных норм, закрепленных в ГПК РФ, и специальных норм, содержащихся как в ГПК РФ, так и в актах материального права. Отмечается, что наличие общей части выступает важнейшим критерием самостоятельности отрасли права, что самостоятельная отрасль права должна иметь общую часть, закрепляющую принципы и основные институты данной отрасли, воплощающую высокий уровень нормативных обобщений, присущий кодификации; определяется ключ к разрешению проблемы рассогласованности ряда общих и специальных норм гражданского процессуального права.

Ключевые слова: гражданский процесс, общие положения, принципы, гражданское судопроизводство, общее и особенное в праве.

В современной научной юридической литературе анализ категорий общего и особенного в гражданском процессуальном праве часто сводится к констатации их органической связи, выраженной в образовании этими категориями гражданского процессуального права как целостной системы норм. Между тем исследование данных категорий тесно связано с такими фундаментальными вопросами, как уровни строения системы гражданского процессуального права, внутриотраслевые связи правовых норм и институтов, структура гражданского процессуального права и действующего законодательства, регулирующего отношения, возникающие между судом и участниками гражданского судопроизводства, и т. д.
По словам Д.А. Керимова, соотношение понятий отдельного, общего и особенного в праве выступает одной из важнейших философских проблем в рамках теории права, так как именно на основе этого соотношения выстраивается теоретический базис таких основополагающих юридических категорий, как норма, институт, отрасль и система права [7, c. 7].

Гражданскому процессуальному праву как самостоятельной отрасли права присуща множественность процессуальных норм, каждая из которых наделена собственной качественной спецификой и индивидуальностью, обладает своими свойствами и сферой применения, отличается от остальных по своему содержанию, предмету регулирования и целевой направленности [16]. При этом каждая из данных норм является частью целостного процессуального механизма [4], эффективное совершенствование и развитие которого невозможно без познания системных связей между его элементами, которое, в свою очередь, на наш взгляд, сопряжено с исследованием взаимосвязи категорий «общее» и «особенное» в гражданском процессуальном праве, поскольку любая правовая норма в системе права, в том числе и гражданского процессуального, обладает существенным количеством структурных и смысловых связей с иными элементами системы.
Например, нормы, закрепленные в ст. 428 Гражданского процессуального кодекса РФ1, регламентирующие выдачу судом исполнительного листа, имеют общие черты с другими нормами, регулирующими производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов, закрепленными в разделе VII ГПК РФ. Все нормативные предписания данного раздела однородны и однопорядковы, так как имеют общий предмет правового регулирования, целевую направленность и сферу действия — действуют в пределах одного института. (Мы не оспариваем существующий в юридической науке взгляд на исполнительное производство как на «совокупность закономерно связанных, внутренне структурированных общественных отношений, находящихся за рамками традиционной сферы правосудия и потому дистанцированных и обособленных по признакам и критериям отраслевой самостоятельности», т. е. самостоятельную отрасль права [12, c. 8]; говоря об исполнительном производстве как институте гражданского процессуального права, мы исходим из того, что производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов, применительно к деятельности суда является частью гражданского процесса, что, как отмечает профессор Г.Д. Улётова, далеко не одно и тоже [13].)

Таким образом, категория общего в праве подразумевает наличие между отдельно взятыми правовыми элементами (например, нормами одного института) единых признаков, определяющих их сущность и позволяющих им формировать единое целое (на разных уровнях системы права таким целым может быть правовой институт, совокупность институтов, отрасль права и т. д.).
В то же время правовая норма, имея специфические признаки, не может существовать как таковая, не обладая общими, едиными для всех норм, составляющих соответствующий элемент системы, признаками. Общие и специфические признаки, присущие правовой норме, образуют одно целое и проявляются в единстве, которое в философии права именуется «особенным». Таким образом, категория особенного в праве представляет собой сочетание общих (институциональных, отраслевых) и специальных (индивидуальных, персонифицированных) признаков для каждой отдельно взятой правовой нормы.
На наш взгляд, корреляция категорий общего и особенного в гражданском процессуальном праве имеет свое практическое выражение во взаимосвязи общих процессуальных норм, закрепленных в ГПК РФ, и специальных норм, содержащихся как в ГПК РФ, так и в актах материального права (жилищного, семейного, трудового и т. д.) [17, c. 174]. Следует отметить, что общие и специальные нормы находятся в системе гражданского процессуального законодательства в различном соотношении. Так, нормативные положения раздела I «Общие положения» ГПК РФ могут быть оценены как общие и по отношению к нормам остальных разделов ГПК РФ, и по отношению к нормативным предписаниям, содержащимся в иных, непроцессуальных нормативных актах. Подраздел II «Исковое производство» раздела II ГПК РФ содержит множество процессуальных норм, являющихся общими уже по отношению к нормам, регламентирующим движение в апелляции и последующих стадиях гражданского процесса, а также в неисковом производстве.

Необходимо отметить, что познание взаимосвязи общих и специальных нормативных положений как практического выражения взаимосвязи категорий общего и особенного в гражданском процессуальном праве имеет существенное значение как для процесса правотворчества, так и для целей правоприменения.
В первом случае исследование взаимодействия общего и особенного на разных уровнях строения гражданского процессуального права выступает залогом совершенствования современного законодательства. Хотя в ГПК РФ нет строгого разделения на общую и особенную части, ряд исследователей допускает использование данных терминов применительно к структуре действующего процессуального заонодательства. Так, профессор В.М. Шерстюк пишет о необходимости тщательного анализа положений действующего ГПК РФ с целью определения «наличия в Общей части специальных норм и институтов, которые надо переместить в соответствующие институты Особенной части» [15], а также выявления предпосылок для качественного превращения специальных норм и институтов в общие.
Во втором случае значение такой взаимосвязи особенно явно проявляется при реализации гражданского процессуального закона, так как развитие процессуальных отношений в ходе рассмотрения и разрешения гражданского дела, регламентируемых положениями разделов II—VII ГПК РФ, с момента обращения заинтересованного лица в суд и до момента реального восстановления его прав путем исполнения судебного постановления самым тесным образом сопряжено с применением принципов гражданского процессуального права, большей частью закрепленных в разделе I ГПК РФ.

Продолжая рассуждение о взаимосвязи общих и специальных нормативных положений в гражданском процессе как предмете научного познания и нормативного воплощения, необходимо дать более детальную характеристику каждому из этих явлений.
Значимость общих положений как отдельной совокупности юридических норм в правовой системе признавалась советской и признается современной отечественной правовой доктриной. Так, М.Х. Хутыз оценивал формирование общих основ гражданского судопроизводства как одно из важнейших достижений советского законодательства [14, c. 3]. И с этим нельзя не согласиться: именно наличие общей части выступает важнейшим критерием самостоятельности отрасли права. Самостоятельная отрасль права должна иметь общую часть, формулирующую принципы и основные институты данной отрасли; в общей части воплощается высокий уровень нормативных обобщений, присущий кодификации. Отсюда, помимо прочего, следует, что нормативный акт, лишенный общей части (общих положений), не может быть признан кодифицированным.

С.С. Алексеев утверждал, что наличие общей части в акте является свидетельством обособления данной области юридических норм в системе права, а уровень обобщений — показателем ее юридической самобытности, ее места в правовой системе [1]. Если рассматривать системность права как «объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования» [7, с. 7], то можно заключить, что три последних перечисленных признака системы гарантируются именно общими положениями ГПК РФ.
О значимости общих положений в гражданском процессуальном праве свидетельствуют и характеристики некоторых составляющих ее элементов: норм-принципов и норм-дефиниций.

В качестве нормы-принципа можно рассматривать предписание, в лаконичной форме закрепляющее (называющее) и раскрывающее сущность идеи, на которой построен гражданский процесс, призванное устанавливать не-обходимое соответствие целей и задач правосудия по гражданским делам и средств их достижения в зависимости от объективных потребностей общества [9, c. 156], как то: принцип государственного языка судопроизводства (ст. 9 ГПК РФ), принцип гласности (ст. 10 ГПК РФ) и др. В соответствии с данным типом норм, закрепленных в разделе I «Общие положения» ГПК РФ, выстраивается вся структура предписаний остальных разделов кодекса. Любая коррекция данных положений повлечет за собой изменение сути гражданско-процессуальных явлений, а следовательно, и изменение остальных разделов.
Так, введение новой редакции ст. 157 ГПК РФ (относящейся, как было показано выше, к условной Общей части гражданского процессуального права), устранившее принцип непрерывности из гражданского процесса1, повлекло существенное изменение его сути — он приобрел дискретный характер. И хотя пока рано оценивать последствия такого изменения, можно прогнозировать снижение уровня судебной защиты граждан и организаций, вызываемое неизбежным (вследствие отказа от непрерывности процесса) уменьшением уровня концентрации суда в процессе исследования доказательств и возможным нарушением права стороны быть услышанной судом, что повлечет падение конкурентоспособности отечественной правовой системы. В данном контексте очень уместна метафора В.Д. Дуюнова, сравнившего общую часть отрасли права с «фундаментом», на котором основываются «стены и крыша» — особенная часть отрасли [11, c. 308].

Что касается норм-дефиниций, то благодаря им реализуется такая важная функция общих положений, как достижение формальной определенности процессуальных норм и повышение их эффективности посредством использования при их моделировании разнообразных приемов законодательной техники, основанных на нормотворческой практике юридического языка и стилистики [9, c. 159]. Примерами норм-дефиниций могут выступать положения ч. 1 ст. 37 ГПК РФ (понятие «гражданская процессуальная дееспособность»), ч. 1 ст. 55 ГПК РФ (понятие «доказательства») и т. д.
Однако далеко не все понятия и категории, используемые в рамках гражданского процессуального законодательства, регламентированы данными нормами. Так, А.В. Белякова справедливо отмечает, что введение правовой категории «разумный срок судопроизводства» в ГПК РФ не только не решило ни одну из существующих проблем длительного судопроизводства, но и породило значительное количество коллизий как в правоприменительной практике, так и в доктрине гражданского процессуального права, при этом значительно увеличив нагрузку на органы судопроизводства [3]. Причина этого, на наш взгляд, состоит в отсутствии легально закрепленной дефиниции этой категории.

Данный пример наглядно иллюстрирует влияние общих положений на весь гражданский процесс: отсутствие полноценной дефинитивной нормы влечет за собой существенные затруднения при отправлении правосудия. Термин «разумный срок» фигурирует в ч. 1 ст. 136 ГПК РФ (разумный срок для исправления недостатков в случае оставления искового заявления без движения), в ч. 1 ст. 323 ГПК РФ (разумный срок для исправления недостатков в случае оставления апелляционной жалобы, представления без движения), в ч. 2 ст. 333 ГПК РФ (разумный срок для предоставления возражений на частную жалобу) и т. д. На наш взгляд, эффективность применения данных норм существенно увеличилась бы при фиксации определения этого понятия в разделе I «Общие положения» ГПК РФ.
Еще одной иллюстрацией неразрывного единства общего и особенного в гражданском процессуальном праве является наличие связей между общими положениями ГПК РФ и специальными процессуальными нормами, содержащимися в материальном праве, что особенно важно в свете набирающей силу тенденции к расширению сферы судебной защиты субъективных прав и интересов, что закономерным образом приводит к росту количества специальных процессуальных норм, в том числе и выходящих за рамки кодифицированного процессуального законодательства [8]. На наш взгляд, это обусловлено наличием так называемой генетической связи гражданского процессуального права с различными материальными отраслями (трудовым, семейным правом и т. д.) [18]. Специальные нормы, закрепленные в материально-правовых актах, «регламентируют, по сравнению с нормами общими, более узкий круг общественных отношений» [2, c. 6], при этом подобное сужение сферы действия и конкретизация предмета регулирования дает законодателю возможность регламентировать процессуальные отношения более детально, учитывая специфику материальных отношений дел той или иной категории. В целом эти специальные нормы имеют существенное значение для правильного рассмотрения дел, так как положения ГПК РФ далеко не всегда обеспечивают точное разрешение того или иного актуального процессуального вопроса.

Таковые нормы могут как исключать действие общих норм, так и конкретизировать их. Например, положения ст. 17 Семейного кодекса РФ об ограничении права на предъявление мужем требования о расторжении брака конкретизируют закрепленное в ст. 22 ГПК РФ общее правило подведомственности; положения ст. 70 СК РФ конкретизируют правила, содержащиеся в ст. 4 ГПК РФ, применительно к случаю возбуждения судом дел о лишении родительских прав. Таким образом, специальные нормы позволяют учитывать процессуальные особенности каждой конкретной категории дел и гарантируют наиболее эффективное и справедливое отправление правосудия.
Все это позволяет сделать вывод о том, что изучение объективно существующих связей между общим и особенным в гражданском процессуальном праве позволяет избежать несогласованности и противоречивости положений общих и специальных норм. Будучи закрепленными на законодательном уровне, эти связи непосредственно реализуются в процессе судопроизводства. Если взаимосвязь общего и особенного в гражданском процессуальном праве будет отражена в законодательстве некорректно, применение гражданского процессуального закона будет сопряжено с коллизией и ошибками. В качестве примера стоит отметить существование коллизий между положениями о подведомственности и подсудности, изложенными в главе 3 ГПК РФ, и материальными законами, в частности Законом РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей»1.

Дополнительную актуальность анализ взаимосвязи общего и особенного в гражданском процессуальном праве приобретает в связи с внесением в Государственную Думу проекта федерального закона «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»2, направленного в том числе на унификацию и оптимизацию современного цивилистического процесса.
Следовательно, при совершенствовании судопроизводства законодатель неизменно будет сталкиваться с затруднениями, успешное разрешение которых, на наш взгляд, непосредственно зависит от познания взаимосвязи общего и особенного в гражданском процессуальном праве. В первую очередь речь идет о проблеме идентичности некоторых норм, когда, как указывает В.М. Шерстюк, «законодатель, допуская погрешности и дублируя закон, принимает норму, казалось бы, тождественную по содержанию ранее принятой правовой норме» [16, с. 8]. C одной стороны, в данной ситуации велик соблазн упростить положения действующего законодательства, упразднив «нерациональную» норму, не несущую в себе новой смысловой нагрузки. С другой стороны, как абсолютно справедливо замечает В.М. Шерстюк, в данном случае «мы имеем дело с другой нормой, принятой в иное время и в иных условиях, по-другому связанной с действующими правовыми нормами» [16, с. 8].

На наш взгляд, именно познание соотношения категорий общего и особенного способно выступить тем фильтром, посредством которого возможно выявить, какие нормы действительно являются всего лишь результатом погрешности законодателя и текстовым дублированием, а какие регулируют отдельный аспект разнообразных процессуальных отношений. Достижение точности и детальности процессуальных норм, четкости требований и определенности правил, выступающих гарантами равенства сторон в процессе и объективности судебной власти, во многом зависят от изучения категорий общего и особенного, так как именно с ними сопряжено выделение и законодательное закрепление отдельных правовых моментов, имеющих значение для эффективного отправления правосудия.
Вторая проблема, с которой может столкнуться законодатель, заключается в кажущейся разобщенности, обособленности и несогласованности процессуальных норм, усиливающейся с увеличением количества данных норм в отрасли права, сопряженным с ее закономерным развитием. Между тем такое впечатление не имеет под собой практических оснований, поскольку каждая гражданская процессуальная норма взаимодействует с другими и не может развиваться вне связи с ними, что не может не учитываться законодателем.

Подобного рода проблемы заметны и в предложениях, содержащихся в вышеназванном законопроекте, в котором предлагается изменить наименование главы 3 и ст. 22 ГПК РФ, исключив из них термин «подведомственность», а также заменить термин «подведомственность» термином «компетенция» во всем тексте ГПК РФ. Безусловно, термин «подведомственность» не следует применять для обозначения границы компетенции арбитражных судов и судов общей юрисдикции: гораздо более уместен термин «подсудность», применяющийся для обозначения границы компетенции военных судов и судов общей юрисдикции, поскольку в настоящее время, после ликвидации Высшего Арбитражного Суда РФ, арбитражные суды вошли в единую судебную систему. Но ведь понятие «подведомственность» не исчерпывается только этим значением, его следовало сохранить для обозначения границы компетенций государственных судов, с одной стороны, и третейских судов, комиссий по трудовым спорам и иных органов, разрешающих гражданско-правовые споры, с другой. В противном случае применение в практической юриспруденции теоретических разработок понятия подведомственности, ее видов и критериев сделается затруднительным, что неминуемо скажется на качестве судопроизводства.
Завершая статью, следует отметить, что, по нашему мнению, ключ к разрешению проблемы рассогласованности ряда общих и специальных норм гражданского процессуального права кроется в первую очередь в признании необходимости глубоких теоретических исследований в области разработки методологически корректного и технически применимого инструментария, ориентированного как на предупреждение появления новых противоречий, так и на разрешение уже возникших правовых коллизий.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что система взаимосвязей между категориями «общее» и «особенное» в гражданском процессуальном праве носит комплексный характер, выраженный в устойчивых связях его норм и институтов. Исследование правовой и философской природы этой корреляции, а также ее нормативного воплощения в конкретных нормах гражданского процессуального права имеет существенное значение как для правотворческой, так и для правоприменительной деятельности, что выступает одним из ключей к познанию структуры отрасли права и, по справедливому мнению В.М. Шерстюка, является залогом повышения эффективности гражданского судопроизводства [15].

Список литературы

1. Алексеев С.С. Проблемы теории права: Основные вопросы общей теории социалистического права. Курс лекций: в 2 т. Т. 1. Свердловск, 1972.
2. Баулин О.В. Специальные нормы в гражданском процессуальном праве. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1997. С. 6.
3. Белякова А.В. Механизмы судебной и внесудебной защиты права на судопроизводство в разумный срок: моногр. М.: Юстицинформ, 2016.
4. Гражданский процесс России: учеб. / под ред. М.А. Викут. М.: Юристъ, 2005.
5. Выступление Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина на VI Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2005. № 1/2. С. 11—13.
7. Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права: моногр. 3—5-е изд., перераб. и доп. М.: СГА, 2003. С. 7.
8. Кострова Н.М. Процессуальные особенности гражданских дел в современном законодательстве России: проблемы регулирования // Проблемные вопросы гражданского и арбитражного процессов / под ред. Л.Ф. Лесницкой, М.А. Рожковой. М.: Статут, 2008. С. 57—68.
9. Малыхин Д.В. Гражданская процессуальная норма: дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. С. 156, 159.
10. Маршакова Н.Н. Классификация в российском уголовном законодательстве (теоретико-прикладной анализ): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006.
11. Уголовное право России. Общая и Особенная части: учеб. / Дуюнов В.К., Агапов П.В., Бражник С.Д. 4-е изд. М.: ИНФРА-М, 2015. С. 308.
12. Улётова Г.Д. Источники исполнительного права Российской Федерации: автореф. … дис. д-ра юрид. наук. М., 2007. С. 8.
13. Совершенствование законодательства об исполнительном производстве в Российской Федерации как необходимая составляющая эффективной судебной системы: куда двигаться дальше? [Интервью с Г.Д. Улётовой] // Современное право. 2016. № 11. С. 43—52.
14. Хутыз М.Х. Общие положения гражданского процесса. Историко-правовое исследование. М.: Юридическая литература, 1979. С. 3.
15. Шерстюк В.М. Современные проблемы гражданского и административного судопроизводства: сб. ст. М.: Статут, 2015.
16. Шерстюк В.М. Категории отдельного, общего и особенного в гражданском процессуальном праве // Вестник гражданского процесса. 2015. № 3. С. 8—27.
17. Юдельсон К.С. Соотношение гражданских процессуальных норм, сосредоточенных в гражданских процессуальных кодексах и кодексах материального права // Проблемы применения Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Калинин, 1974. С. 174.
18. Юков М.К. Теоретические проблемы системы гражданского процессуального права: дис. … д-ра юрид. наук. Свердловск, 1982.

Библиография

1 Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 14.11.2002 № 138-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.

2 О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 29.07.2017 № 260-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2017. № 31 (ч. I). Ст. 4849.

3 Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 140.

4 О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 03.10.2017 № 30. URL: http://www.vsrf.ru/Show_pdf.php?Id=11612 (дата обращения: 21.10.2017).