DOI 10.25799/NI.2022.11.79.001
УДК 340.12
ББК 67.404
Приглашение к дискуссии
А.Я. Рыженков,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского права и процесса Калмыцкого государственного университета Россия, Элиста 4077778@list.ru
Предлагаемая вниманию читателей статья является логическим продолжением статьи «Эволюция метода гражданско-правового регулирования в России» (Современное право. 2022. № 1. С.-7—12).
Первая часть статьи посвящена методу правового регулирования предпринимательских отношений. Отмечается, что корректная характеристика метода правового регулирования, относящаяся к отрасли права или любому другому нормативному массиву, должна удовлетворять двум условиям: это особое, специфическое сочетание правовых средств; оно тем или иным образом определяется свойствами предмета правового регулирования. Метод правового регулирования предпринимательской деятельности в России носит ограничительно-льготный характер с явным преобладанием ограничений, поскольку:правовые ограничения распространяются на все предпринимательство в целом, а льготы – только на некоторые его виды (малое и среднее); ограничения носят строго нормативный характер, а льготы – индивидуальный. Подобный дискриминационный характер правового регулирования, по существу, никак не обоснован природой самой предпринимательской деятельности и в силу этого не соответствует принципу справедливости.
Во второй части статьи прослеживается связь предмета, метода и принципов правового регулирования. Автор считает, что необходимо отказаться от представления о самодовлеющем характере предмета правового регулирования, который якобы предопределяет и метод регулирования, и его принципы. Правовые принципы являются первичными по отношению и к предмету, и к методу правового регулирования, поскольку представляют собой мировоззренческие идеи и ценности, на основе которых конструируются отношения и деятельность (предмет), а также инструменты регулирования предмета (метод). Метод правового регулирования представляет собой не что иное как стремление к разрешению внутренних противоречий, возникающих между различными принципами, и поиск баланса между ними (в случае предпринимательского права, очевидно, этот баланс пока найден неудачно и клонится в сторону правовых ограничений). Метод позволяет систематизировать и упорядочить процесс правового регулирования путем отбора и проверки принципов, на основе которых в дальнейшем конструируется предмет регулирования.
Ключевые слова: правовое регулирование, метод, предпринимательские отношения, ограничения, справедливость, предмет правового регулирования, метод правового регулирования, принципы права, свобода, предпринимательская деятельность.
On the Correlation of Methods and Principles of Legal Regulation (on the Example of Civil and Business Law)
Ryzhenkov A.Ia.,
Doct. in Law, Prof., Prof. of Dept. of Civil Law and Procedure at Kalmyk State University Russia, Elista 4077778@list.ru
The article brought to the attention of readers is a logical continuation of the article «The evolution of the method of civil law regulation in Russia» (Modern Law. 2022. No. 1. P. -7—12).
The first part of the article is devoted to the method of legal regulation of business relations. It is noted that the correct characteristic of the method of legal regulation, related to the branch of law or any other regulatory array, must meet two conditions: this is a special, specific combination of legal means; it is determined in one way or another by the properties of the subject of legal regulation. The method of legal regulation of entrepreneurial activity in Russia is of a restrictive and preferential nature with a clear predominance of restrictions, since: legal restrictions apply to all entrepreneurship as a whole, and benefits apply only to some of its types (small and medium – sized); restrictions are strictly regulatory in nature, and benefits are individual. At the same time, such a discriminatory nature of legal regulation, in essence, is not justified by the nature of the business activity itself and, therefore, does not correspond to the principle of justice.
The second part of the article traces the connection between the subject, method and principles of legal regulation. The author believes that it is necessary to abandon the idea of the self-sufficient nature of the subject of legal regulation, which allegedly predetermines both the method of regulation and its principles. Legal principles are primary in relation to both the subject and the method of legal regulation, since they represent ideological ideas and values on the basis of which relations and activities (the subject) are constructed, as well as tools for regulating the subject (the method). The method of legal regulation is nothing more than the desire to resolve internal contradictions that arise between different principles, and the search for a balance between them (in the case of business law, obviously, this balance has so far been found unsuccessfully and tends towards legal restrictions). The method allows you to systematize and streamline the process of legal regulation by selecting and verifying the principles on the basis of which the subject of regulation is further constructed.
Keywords: legal regulation, method, business relations, restrictions, justice, subject of legal regulation, method of legal regulation, principles of law, freedom, entrepreneurial activity.
К вопросу об особенностях метода правового регулированиями предпринимательских отношений в России.
Вопрос о методе (методах) правового регулирования предпринимательской деятельности имеет по меньшей мере два измерения.
Первый аспект — сугубо практический: какие правовые средства используются при нормативном упорядочении предпринимательских отношений и какие из них предпочтительны, исходя из интересов социально-экономического развития России?
Второй аспект является преимущественно доктринальным и касается отраслевого деления системы российского права: предпринимательское право претендует на статус самостоятельной отрасли права, в связи с чем возникает вопрос о наличии у него собственного предмета и метода регулирования, которые по сложившейся традиции считаются необходимыми критериями разграничения отраслей. При этом приходится констатировать, что в концепции правового регулирования предпринимательской деятельности метод регулирования является одним из слабых мест как в практическом, так и в теоретическом смысле.
Как известно, идея предпринимательского права в том виде, как она исторически сформировалась в российской юридической науке, представляет собой переработанный концепт «хозяйственное право», о котором велись дискуссии в советский период. Общепризнанным ведущим представителем школы «хозяйственного права» и затем одним из основателей предпринимательского права как науки и учебной дисциплины был В.В. Лаптев. Он высказал гипотезу, в соответствии с которой основными методами правового регулирования, используемыми в предпринимательском праве, являются метод автономных решений (метод согласования); метод обязательных предписаний; метод рекомендаций [13, с. 10; 22, с. 28].
Попробуем оценить эти методы в контексте специфики предпринимательских правоотношений.
«Метод автономных решений», по мнению В.В. Лаптева, состоит в том, что «субъект управомочен самостоятельно решать те или иные вопросы. В случаях когда они решаются по согласованию с другой стороной правоотношения, метод автономных решений выступает как метод согласования» [22, с. 28].
В таком описании речь скорее идет не о методе правового регулирования, а о нормативно обусловленной стратегии поведения субъекта гражданского права.
Но можно переосмыслить ее и в духе метода правового регулирования, если учесть, что сами решения автономных субъектов в форме сделок и договоров создают нижний децентрализованный уровень нормативной среды их взаимодействия.
Однако здесь возникает другая проблема: если так понимать «метод автономных решений», то в нем нет никакой специфики, характерной именно для предпринимательского права, поскольку речь идет об общем гражданско-правовом режиме с его диспозитивностью, равноправием сторон и свободой договора.
То же самое можно было бы сказать о «методе обязательных предписаний» как о характеристике правового воздействия вообще. Однако В.В. Лаптев раскрывает его смысл несколько иначе: «В случае использования метода обязательных предписаний одна сторона правового отношения дает другой указание, обязательное для последней, независимо от ее заинтересованности в выполнении такого указания. Данный метод применяется в отношениях, складывающихся при государственном и ином регулировании предпринимательской деятельности. Он используется, например, в отношениях, складывающихся между предприятием и антимонопольным органом, основными и дочерними предприятиями…» [22, с. 28].
В данном случае также происходит подмена: речь идет вообще не о правовом регулировании, которое разворачивается как процесс нормативного воздействия, осуществляемого законодателем или иными правотворческим органом. В отношениях между индивидуализированными сторонами конкретного правоотношения происходит не нормативно-правовое, а в лучшем случае индивидуально-властное воздействие, которое относится вообще не к методу, а к предмету правового регулирования.
Получается, что метод рекомендаций, если иметь в виду использование рекомендательных норм в правотворческом процессе, не обладает никакой спецификой, касающейся именно предпринимательской деятельности, а если говорить о рекомендациях индивидуального значения, то они не характеризуют собственно метод правового регулирования.
Другой подход к методам предпринимательского права сводится к их обобщенной характеристике через публично-правовые и частноправовые начала, без дальнейшей конкретизации. Например, по мнению Г.Ф. Ручкиной, «экономическое право, как и право предпринимательское, характеризуется наличием комплексного (императивно-диспозитивного) метода правового регулирования» [26, с. 122]. А.В. Михайлов указывает, что «при регулировании предпринимательской деятельности используются методы и принципы гражданского, административного и некоторых других отраслей права» [18, с. 124].
Однако такое перечисление не говорит ничего определенного о том, какие элементы этих отраслевых методов и в какой комбинации свойственны именно правовому регулированию предпринимательства.
Аналогичный характер носит вывод А.Е. Бандорина, который декларирует «своеобразие единого метода правового регулирования предпринимательской деятельности, характеризующееся взаимосвязью свободы при осуществлении частных интересов с государственным властным воздействием там, где это диктуется публичными интересами, а также учет рекомендаций сторон — основных характеристик метода правового регулирования предпринимательской деятельности» [3, с. 20].
Вероятнее всего, гипотеза о зависимости правового регулирования предпринимательских отношений от частных и публичных интересов не вызовет принципиальных сомнений, однако пока не выяснено, что это за интересы и по какому принципу они уступают место друг другу, столь общее суждение не может претендовать на то, чтобы описывать именно метод, т. е. динамическую модель правового регулирования. Публичные и частные интересы, разумеется, сами по себе не являются методами регулирования, а лишь определяют их в той или иной степени.
По всей видимости, собственным уникальным, только ей присущим методом не обладает ни одна отрасль права, и тем более нормативная общность с таким неопределенным (отраслевым или межотраслевым) статусом, как предпринимательское право.
При этом признать за предпринимательским правом статус отдельной отрасли российского права мешает, прежде всего, предметная относимость предпринимательских отношений к сфере действия гражданского законодательства.
Едва ли обосновано, впрочем, следующее радикальное мнение: «Предпринимательское право является подотраслью гражданского права. Оно регулирует правовые отношения гражданского оборота (имущественные), не охватываемые Гражданским кодексом РФ» [1, с. 49]. Очевидно, что предпринимательское право в том виде, как оно чаще всего описывается, включает в себя значительное число элементов, имеющих иную, по сравнению с гражданским правом, отраслевую природу.
Например, В.А. Лаптев насчитывает в его составе «три группы общественных отношений, в том числе, связанных с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности хозяйствующими субъектами, включая предпринимательскую деятельность коммерческих организаций и индивидуальных предпринимателей, а также приносящую доход деятельность некоммерческих организаций (например, публично-правовых компаний, государственных корпораций, государственных компаний); регулированием порядка осуществления экономической деятельности и внутрихозяйственные отношения» [16, с. 12].
Таким образом, в настоящее время предпринимательское право с точки зрения классического представления о системе права с большей степенью вероятности можно определить в качестве межотраслевого правового института, соединяющего в себе нормы публичного и частного права.
Вместе с тем, как показывают рассмотренные ранее варианты, в целом корректная характеристика метода правового регулирования, относящаяся к отрасли права или любому другому нормативному массиву, должна удовлетворять двум условиям:
— это особое, специфическое сочетание правовых средств;
— оно тем или иным образом определяется свойствами предмета правового регулирования.
При обращении к законодательству о предпринимательской деятельности первое наглядное обстоятельство, которое привлекает к себе внимание, заключается в следующем: правовой режим предпринимательства, если сравнивать его с общим правовым режимом имущественных отношений, закрепляемым в гражданском праве, построен на многочисленных ограничениях.
Самые первые положения Гражданского кодекса РФ, где содержатся упоминания о предпринимательстве, носят ограничительный характер. Так, уже в п. 1 ст. 2 ГК РФ, где предпринимательская деятельность определяется как самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, она немедленно отражается на правовом статусе ее субъектов: «Лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, должны быть зарегистрированы в этом качестве в установленном законом порядке, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом»1.
Требование, чтобы субъекты предпринимательской деятельности прошли государственную регистрацию, само по себе, безусловно, но-сит характер дополнительного обременения для них, если сравнивать их статус с общим статусом субъектов гражданского права.
В дальнейшем такая асимметрия находит продолжение в ряде конкретных положений гражданского законодательства. Например, в соответствии с п. 2 ст. 310 ГК РФ, если исполнение обязательства связано с осуществлением предпринимательской деятельности не всеми его сторонами, право на одностороннее изменение его условий или отказ от исполнения обязательства может быть предоставлено договором лишь стороне, не осуществляющей предпринимательскую деятельность, за исключением случаев, когда законом или иным правовым актом предусмотрена возможность предоставления договором такого права другой стороне.
Аналогичное правило установлено в ст. 313 ГК РФ в отношении досрочного исполнения обязательства: должник вправе исполнить обязательство до срока, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или условиями обязательства; однако при этом досрочное исполнение обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, допускается только в случаях, когда возможность исполнить обязательство до срока предусмотрена законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев или существа обязательства.
В силу п. 1 ст. 401 ГК РФ лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности.
Пункт 3 ст. 401 ГК РФ устанавливает более суровое правило для лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность: оно несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств.
Особенно характерны выводы об ограничительном правовом режиме для предпринимателей в практике Конституционного Суда РФ. Так, в постановлении от 27.04.2001 №7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ “АвтоВАЗ” и “Комбинат “Североникель””, обществ с ограниченной ответственностью “Верность”, “Вита-Плюс” и “Невско-Балтийская транспортная компания”, товарищества с ограниченной ответственностью “Совместное российско-южноафриканское предприятие “Эконт”” и гражданина А.Д. Чулкова»1, рассмотрев вопрос о конституционности ряда положений Таможенного кодекса РФ, в частности статей 230 и 231, и подтвердив, что оспариваемые положения Кодекса перекладывают на предполагаемого правонарушителя бремя доказывания своей невиновности, Конституционный Суд РФ оправдал это тем, что речь идет о субъектах, занимающихся предпринимательской деятельностью: «Гражданин, начиная деятельность в качестве предпринимателя без образования юридического лица, т. е. получая в дополнение к общему для всех граждан статусу новые возможности, позволяющие заниматься деятельностью, направленной на получение прибыли, также принимает на себя связанные с нею риски и возможные ограничения и должен нести дополнительные обременения» (п. 1.2 мотивировочной части).
В другом деле, проверяя конституционность положений пунктов 2 и 4 ст. 12, статей 22.1 и 23.1 Закона РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» и статей 23, 37 и 51 Федерального закона «О защите конкуренции», Конституционный Суд РФ выразил мнение, что законодатель может возложить бремя доказывания невиновности на субъектов предпринимательства, поскольку «специфика предпринимательской деятельности, в связи с которой предусматривается возложение на хозяйствующие субъекты неблагоприятных последствий совершения ими определенных злоупотреблений, заключается в том, что такие деяния совершаются в условиях неочевидности…»2.
Таким образом, законодатель и конституционная юстиция в одинаковой степени исходят из того, что предпринимательская деятельность по своей природе такова, что допускает и даже предполагает такой правовой режим, который строится на большем числе ограничений по сравнению с общим (гражданско-правовым) методом регулирования имущественных отношений.
Ведущий исследователь конституционного права В.И. Крусс, рассматривая предпринимательскую деятельность, отмечает, что «преимущества, обусловленные конституционно-правовым статусом предпринимателя, предполагают, по мнению Конституционного Суда, и дополнительные обременения» [15, с. 412].
С нашей точки зрения, при построении метода правового регулирования ведущая роль принадлежит принципу справедливости, который требует, чтобы все устанавливаемые законом меры, будь то ограничительные или стимулирующие, так или иначе определялись предметом правового регулирования.
Так, В.А. Вайпан обосновывает понимание справедливости как соответствия между правовыми установлениями и экономическим фундаментом общества, в качестве которого, как он указывает, на современном этапе выступают рыночные отношения: «В современном российском обществе генетическое требование юридического принципа социальной справедливости обеспечивается фиксацией “объективно должных” в нынешней социальной среде общеобязательных правил поведения, которые закрепляют в праве рыночные отношения, являющиеся экономическим фундаментом России на данной ступени исторического развития. Тем самым достигается социальная справедливость правового регулирования предпринимательских отношений. Закрепление в предпринимательском праве рыночной модели экономики, ее закономерностей, свойств, требований и т. п. означает его соответствие принципу социальной справедливости» [7, с. 16].
Основное содержание принципа справедливости, в свою очередь, составляет идея соразмерности, суть которой может быть передана в виде следующего набора требований:
— меры государственного регулирования не должны быть более обременительными для участников предпринимательской деятельности, чем необходимо для эффективного достижения целей;
— следует соблюдать гласность в разработке, принятии и применении мер государственного регулирования предпринимательской деятельности;
— применяемые меры государственного регулирования должны быть обоснованными и объективными;
— должно быть исключено неоправданное вмешательство государства или его органов в предпринимательскую деятельность;
— не допускается применение методов государственного регулирования предпринимательской деятельности, не установленных законом;
— меры регулирования не должны содержать произвольной или необоснованной дискриминации либо скрытых ограничений движения товаров, работ, услуг, финансовых средств, рабочей силы [12, с. 13].
Как верно отмечает В.А. Вайпан, «реализация принципа социальной справедливости означает обеспечение равенства правовых возможностей, которое должно пронизывать всю систему общеобязательных, формально-определенных юридических норм» [6, с. 210].
Принцип справедливости играет, если можно так выразиться, «методообразующую роль» хотя бы по той причине, что методы могут различаться от отрасли к отрасли, а также меняться со временем, тогда как справедливость является общеправовой идеей и не подлежит пересмотру.
Это подтверждает и Конституционный Суд РФ в том же постановлении от 27.04.2001 №7-П, когда указывает: «Такие различия, однако, не могут быть произвольными, они должны основываться на объективных характеристиках соответствующих категорий субъектов» (п. 1.2 мотивировочной части).
И Д.И. Дедов, рассматривая отличия между регистрацией и лицензированием, отмечает, что «регистрация не является разрешением, в то время как лицензирование является частным случаем разрешения. В тех случаях, когда регистрация является, по сути, разрешением, она должна признаваться скрытым лицензированием, препятствующим входу на рынок, ограничивающим конкуренцию, приводящим к умалению или чрезмерному ограничению свободы предпринимательства» [12, с. 16].
Так вот, с нашей точки зрения, природа предпринимательства как самостоятельной, осуществляемой на свой риск деятельности, направленной на систематическое получение прибыли (п. 1 ст. 2 ГК РФ), не содержит никаких оснований для того, чтобы ставить ее субъектов в менее выгодное положение по сравнению с другими участниками гражданских правоотношений.
Довод о существовании каких-либо «дополнительных преимуществ» несостоятелен, поскольку возможность извлечения прибыли сама по себе уже уравновешена имущественным риском [12, с. 66—74].
Впрочем, здесь можно было бы отметить, что предпринимательская деятельность, помимо очевидных правовых ограничений, законодательно обеспечена и некоторыми видами льгот, что, казалось бы, создает своего рода баланс.
Этот аргумент в основном отсылает к Федеральному закону от 24.07.2007 № 209-ФЗ «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации» (далее — Закон № 209-ФЗ)1. Однако несоразмерность льготного аспекта правового регулирования его ограничительной составляющей выражается, во-первых, в том, что и само название Закона № 209-ФЗ, и определение сферы его действия в статьях 1—2 указывают на то, что все меры поддержки, которые в нем предусмотрены, касаются не всех субъектов предпринимательской деятельности, а только некоторой их части, вносимой, согласно ст. 4.1, в единый государственный реестр2. Следовательно, какая-либо поддержка в отношении крупного предпринимательства законом вообще не предполагается.
Во-вторых, в соответствии с п. 1 ст. 14 Закона № 209-ФЗ государственная и муниципальная поддержка субъектов малого и среднего предпринимательства основа на на заявительном принципе, т. е. осуществляется в индивидуальном порядке по их заявлению. Эту поддержку также нельзя относить к методу правового регулирования, а только к его предмету.
Еще пример: согласно п. 15 постановления Правительства РФ от 11.12.2014 № 1352 «Об особенностях участия субъектов малого и среднего предпринимательства в закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» заказчик вправе утвердить документ, описывающий комплекс мероприятий, направленных на формирование реестра (перечня) субъектов малого и среднего предпринимательства, поставляющих товары (выполняющих работы, оказывающих услуги) по договорам, заключенным между указанными субъектами и поставщиком (исполнителем, подрядчиком), заключившим договор с заказчиком, участниками которых может быть неограниченное количество субъектов малого и среднего предпринимательства (программа партнерства), соответствующих установленным требованиям1.
Однако, как обоснованно отмечает Т.А. Лаптева, «возможность заказчика формировать упомянутый реестр субъектов МСП фактически по своему желанию может привести к злоупотреблению правом со стороны заказчиков, которые получат возможность ставить субъектов МСП, включенных в такой реестр, в более выгодное положение и заранее определять круг поставщиков (исполнителей, подрядчиков)» [17, с. 131].
Таким образом, напрашивается вывод, что предпринимательское право в России представляет собой межотраслевой правовой институт, обладающий комбинированным предметом и методом правового регулирования.
Метод правового регулирования предпринимательской деятельности в России можно именовать «ограничительно-льготным» с явным преобладанием ограничений, поскольку:
— правовые ограничения распространяются на все предпринимательство в целом, а льготы — только на некоторые его виды (малое и среднее предпринимательство);
— ограничения носят строго нормативный характер, а льготы — индивидуальный.
При этом подобный дискриминационный, по существу, характер правового регулирования никак не обоснован природой самой предпринимательской деятельности и в силу этого не соответствует принципу справедливости.
Связь предмета, метода и принципов правового регулирования.
Одной из основных современных тенденций в развитии правового регулирования является автономизация его отдельных сфер.
Проблема состоит в том, что в результате сложившиеся или возникающие спорные теоретические и практические вопросы рассматриваются обособленно, без должной системности. Например, раздельно решаются проблемы экономики и права, проблемы государственного и частного секторов экономики, в то время как наиболее продуктивен принцип сотрудничества, о котором на примере государственно-частного партнерства пишет Е.П. Губин: «Государственно-частное партнерство — это юридически оформленное на определенный срок взаимовыгодное сотрудничество органов и организаций публичной власти и субъектов частного предпринимательства в отношении объектов, находящихся в сфере непосредственного государственного интереса и контроля, предполагающее распределение рисков между партнерами, осуществляемое в целях наиболее эффективной реализации проектов, имеющих важное государственное и общественное значение» [11, с. 48].
Взаимовлияние права и экономики, а также различных сфер и областей правового регулирования вновь актуализирует классический вопрос о связи между предметом, методом и принципами права вообще и гражданского и предпринимательского права в частности.
Действующая редакция п. 1 ст. 2 ГК РФ, посвященного предмету гражданского законодательства, гласит: «Гражданское законодательство определяет правовое положение участников гражданского оборота, основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав), регулирует отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими (корпоративные отношения), договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников».
Текст построен по принципу перечисления, и внешне может показаться, что какой-либо объединяющий признак у этих сфер регулирования попросту отсутствует. Вместе с тем заявка на это интегрирующее свойство содержится в самом конце пункта: поскольку казуистическая техника перечисления, очевидно, не позволяет полностью раскрыть искомый предмет регулирования, то законодатель в итоге вынужден от нее отказаться и перейти к попыткам обобщения. В качестве объединяющих критериев для «других имущественных и личных неимущественных отношений», относящихся к предмету гражданского законодательства, указаны три черты: равенство, автономия воли и имущественная самостоятельность.
Что касается предпринимательской деятельности, то она, прежде всего, подразумевает под собой такую экономическую и правовую субъектность, которая позволяет управлять рисками и выстраивать стратегические решения, которые будут давать рентабельность на протяжении долгого времени.
Применительно к предпринимательской деятельности как предмету правового регулирования важно подчеркнуть ее динамичный и конструктивистский характер. Е.П. Губин также отмечает, что предмет — «явление подвижное, стремительно меняющееся, поскольку стремительно меняется основа правового регулирования — экономика» [11, с. 50].
Сочетание предмета и метода традиционно рассматривается как исходная определяющая рамка для процесса правового регулирования. Так, по мнению Н.В. Сильченко, «предмет правового регулирования является “материальным” критерием разграничения норм права на самостоятельные отрасли, поскольку под ним понимаются качественно обособленные группы общественных отношений, которые по своему глубинному экономическому и социально-политическому содержанию требуют отдельного, самостоятельного и своеобразного юридического воздействия» [27, с. 61].
Однако, как нам уже доводилось обосновывать, одних только предмета и метода, вероятнее всего, недостаточно, чтобы конституировать самостоятельную отрасль права. Предмет правового регулирования — это его социальный фактор, метод — юридико-техническая составляющая, но недостает собственно содержательного момента. В качестве него могут выступать лишь правовые принципы [2, с. 2—8].
Более того, триединство предмета, метода и принципов правового регулирования имеет значение не только и не столько для отраслевого деления права, сколько для подотраслей и для правовых институтов, и вообще не только для внутреннего структурирования правовой системы, но и для достижения ее целей.
Достаточно типичными являются такие характеристики гражданского права, в которых все элементы предмета, методов и принципов регулирования даются в синтезе, например: «Кроме правонаделения, гражданско-правовое регулирование характеризуется такими его основными чертами, как наделение субъектов юридической диспозитивностью, правовой инициативой, построением правовых связей на началах юридического равенства их участников. Все названные приемы развивают дозволительность регулирования, являются одной из ее сторон, в совокупности выражают ее как сущность» [14, с. 63].
Однако механизм правового регулирования не будет выстроен, пока нет ответа на вопрос о логическом и функциональном соотношении этих элементов:
— предмета правового регулирования — совокупности общественных отношений, подвергаемых воздействию правовых норм;
— метода — совокупности приемов и способов такого воздействия;
— принципов — основополагающих идей, задающих характер и направление регулирования.
Пожалуй, наиболее распространенной по-прежнему является теоретическая концепция, в соответствии с которой первичное значение в этой системе отводится именно предмету гражданско-правового регулирования.
Так, С.Г. Соловьев отмечает: «Предмет правового регулирования — это сфера, на которую распространяется право и которая находится под его юрисдикцией. Он является главным, материальным критерием разграничения норм права по отраслям, поскольку имеет объективное содержание, предопределен самим характером общественных отношений и не зависит в принципе от воли законодателя. Именно предмет, прежде всего, диктует необходимость выделения той или иной отрасли, а когда отрасль выделяется, появляется и соответствующий метод регулирования, который в значительной мере зависит от воли законодателя» [28, с. 49].
Однако в основе этого вывода лежит представление о предмете правового регулирования как о состоянии общественных отношений, которое существует в готовом виде еще до того, как подверглось правовому воздействию.
С точки зрения советских ученых-юристов, марксистское понимание экономических оснований права чаще всего выглядело так: юридические нормы (в первую очередь гражданско-правовые) лишь описывают то, что уже фактически существует в экономической жизни общества. Например, С.Н. Братусь излагал эту идею следующим образом: «Право лишь санкционирует то, что уже стало фактом, что возникло в процессе экономического развития общества» [5, с. 18].
Из современных исследователей эту позицию наиболее активно развивает В.М. Сырых, причем именно в отношении частного (т. е. гражданского) права. Именно к частному праву в большей степени, чем к публичному, по его мнению, можно применять такое понятие, как «объективное право». Он полагает: «Объективное право имеет собственное содержание, состоящее из правовых требований относительно: 1) состава субъектов правоотношения; 2) признаков, которыми должны обладать эти субъекты; 3) оптимальной совокупности прав и обязанностей субъектов, способных обеспечить надлежащее проявление, развитие экономического содержания; 4) формы выражения свободы воли, согласие на вступление в соответствующее правоотношение, данное в форме соглашения или договора. Однако все эти компоненты и их непосредственное содержание напрямую обусловлены содержанием соответствующего экономического отношения» [29, с. 62].
Этот подход, как представляется, носит сугубо умозрительный характер и не подтверждается практикой.
Предмет правового регулирования — это не какое-то «доправовое» и «внеправовое» положение социальных отношений, а, как правило, уже качественно видоизмененное при помощи правовых средств. Например, в соответствии с определением, сформулированным в п. 1 ст. 2 ГК РФ, предпринимательство — это самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг.
Принципы правового регулирования предпринимательских отношений не имеют исчерпывающего перечня, однако в целом к ним относят следующие: свобода предпринимательской деятельности; юридическое равенство различных форм собственности, используемых в предпринимательской деятельности; свобода конкуренции и ограничение монополистической деятельности; получение прибыли как цель предпринимательской деятельности; законность в предпринимательской деятельности; сочетание частноправовых и публично-правовых начал в предпринимательском праве; единство экономического и правового пространства; государственное регулирование предпринимательской деятельности [30, с. 138].
Обращают на себя внимание явные параллели между предметом и принципами правового регулирования. Так, понятие предпринимательства определяется как «самостоятельная, на свой риск осуществляемая деятельность»; в качестве одного из принципов фигурирует аналогичная по содержанию «свобода предпринимательской деятельности».
Возникает дилемма: либо самостоятельный характер предпринимательской деятельности получает свое отражение в принципах ее регулирования, либо она становится самостоятельной в силу действия этих принципов.
Однако принципы права — не пассивное описание социальных явлений, а активное регулятивное начало. Основные начала — это исходные обобщающие представления по центральным вопросам правового регулирования той или иной сферы общественной жизни. Эти представления не имеют персонального авторства и складываются объективно в ходе развития доктрины и практики. Включая их в текст Кодекса, законодатель тем самым дает необходимые ориентиры как для правоприменительной, так и для правотворческой деятельности [25, с. 10—12]. В этом смысле, если бы свобода и самостоятельность были присущи предпринимательству помимо правового регулирования, то не было бы нужды дублировать их в виде правового принципа.
Предпринимательская деятельность становится предметом правового регулирования, уже будучи преображенной правовыми принципами.
Та же закономерность прослеживается с предметом и принципами гражданского права.
Самое общее законодательное определение предмета гражданско-правового регулирования дано в том же п. 1 ст. 2 ГК РФ: «Имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников».
При этом, как верно замечает В.В. Груздев, имущественная самостоятельность может пониматься не иначе как с юридической точки зрения: «Суть имущественной самостоятельности — в имущественном обособлении участников оборота в качестве сторон гражданского правоотношения, обладающих известным образом распределенными субъективными гражданскими правами и гражданско-правовыми обязанностями. С этих позиций достижение эквивалентности является основным вариантом распределения прав и обязанностей, которое, в свою очередь, являются составной частью координационного приема цивилистического метода» [9, с. 67].
Иначе говоря, имущественная самостоятельность, исходя из этой логики, не обретается участниками гражданского оборота независимо от правового регулирования, а напротив, является результатом действия правового принципа эквивалентности (справедливости).
Аналогичным образом равенство и автономия воли как свойства гражданско-правовых отношений являются следствиями принципов гражданского права, закрепленных в п.1 (равенство) и п. 2 ст. 1 ГК РФ (приобретение и осуществление гражданских прав своей волей и в своем интересе).
Если признать зависимость предмета правового регулирования от его принципов, то остается нерешенным вопрос о том, какое место в этой системе занимает метод правового регулирования.
1. Как уже отмечалось, наиболее привычный вариант ответа на этот вопрос состоит в том, что метод полностью детерминируется спецификой предмета правового регулирования: «Метод правового регулирования выступает специально-юридическим системообразующим фактором для системы права и применительно к отрасли права представляет собой концентрированное выражение ее содержания и социального назначения — совокупность специфически-юридических черт отрасли права, отражающих обусловленные прежде всего определенным родом общественных отношений способы, приемы, средства регулирования и юридические процедуры» [20, с. 21].
2. На максимально тесную связь метода и принципов правового регулирования обращает внимание А.И. Бибиков, отмечая, например, по поводу диспозитивности, что «ст. 1 ГК РФ в определении основных начал дублирует базовые элементы метода гражданско-правового регулирования (равенство и диспозитивность)» [4, с. 74].
Автор приходит к выводу, что это обусловлено функциональным сходством принципов и методов, причем «принципы и элементы метода гражданско-правового регулирования занимают разное иерархическое положение. Принципы занимают верхние, “командные” этажи в структуре права и его механизме правового регулирования. Элементы метода, напротив, “оседают в нижнем отсеке” этого механизма, составляют рабочий инструментарий, не только вбирающий в себя “команды” с верхних этажей, но и учитывающий меняющиеся реалии регулируемых общественных отношений, правовой политики в целом и реальное проявление социального назначения данной отрасли права» [4, с. 75].
3. Еще более тесное слияние принципа и метода правового регулирования лежит в основе идеи о существовании так называемых принципов-методов гражданского права. Так, А.А. Волос полагает: «Принцип-метод, как мы выяснили, формирует приемы и средства осуществления прав и исполнения обязанностей, причем он существует только в том случае, если закреплен в отдельной норме (добросовестности, равенства, диспозитивности) или выводится из совокупности правовых норм (принцип-метод защиты слабой стороны в обязательстве). Обладая некоторыми схожими чертами с методом, с одной стороны, и нормами, с другой, принципы-методы не случайно занимают промежуточное положение между ними, выступают связующим звеном» [8, с. 136].
Правовое регулирование предпринимательских отношений, как нам представляется, если не окончательно опровергает, то, во всяком случае, ставит под сомнение идею о полной заданности метода правового регулирования его предметом.
Предпринимательская деятельность по природе своей является свободным творчеством, поскольку предполагает постоянное создание новых условий, улучшающих качество и прибыльность бизнеса.
Существующий же в России ограничительный метод правового регулирования предпринимательской деятельности, дополненный элементами льгот для некоторых видов предпринимательства (малого и среднего), никак прямо не отражает самой специфики регулируемых отношений с их самостоятельностью и имущественным риском [23, с. 66—74].
Вместе с тем особенности метода правового регулирования можно объяснить, исходя не из его предмета — предпринимательской деятельности, а из особенностей его принципов.
Гипотеза заключается в том, что принципы являются первичными по отношению и к предмету, и к методу правового регулирования, поскольку представляют собой мировоззренческие идеи и ценности, на основе которых конструируются отношения и деятельность (предмет), а также инструменты регулирования предмета (метод): «Принципы свойственны не только праву, но и экономике, в том числе рыночной экономике. Суть экономических принципов также выражается в том, что они представляют собой руководящие положения, основные начала экономики, выражающие объективные закономерности ее развития, тенденции и потребности общества, определяющие сущность всей экономической системы» [11, с. 61].
Таким образом, именно принципы права являются источником стратегии регулирования, которая определяет вектор развития предпринимательской деятельности.
Однако данная стратегия может быть осуществлена при условии непротиворечивости принципов, потому что если между взаимоисключающими установками возникает конфликт, то нарастает правовая неопределенность.
Так, одним из ярких противоречий в принципах предпринимательской деятельности является одновременное существование принципа равенства и принципа конкуренции: принцип равенства противоречит принципу конкуренции, так как конкуренция предполагает иерархичность, где один субъект права борется с другим за первенство и более высокую успешность при ограниченности ресурсов.
Противоречат друг другу и такие принципы, как свобода предпринимательства и его государственное регулирование.
Метод правового регулирования, таким образом, представляет собой не что иное, как стремление к разрешению внутренних противоречий, возникающих между различными принципами, и поиск баланса между ними (в случае предпринимательского права, очевидно, этот баланс пока найден неудачно и клонится в сторону правовых ограничений).
Итак, прежде всего необходимо отказаться от представления о самодовлеющем характере предмета правового регулирования, который якобы предопределяет и метод регулирования, и его принципы. А.Е. Постников справедливо отмечает, что «метод правового регулирования в его конкретных проявлениях жестко не обусловлен теми объективно складывающимися общественными отношениями, на упорядочение которых он направлен, не является их отпечатком и не может рассматриваться в качестве их формы. Обратное предположение игнорирует природу правового регулирования как разновидности социального управления» [21, с. 34].
Предмет правового регулирования — не просто какая-то фактически существующая сфера общественных отношений, но лишь ее мысленная модель, полученная под влиянием соответствующих принципов права. Кроме того, «использование определенного (элемента) метода может повлечь и изменение исходных объективных обстоятельств, преобразование предмета регулирования» [24, с. 32].
Подтверждением тому могут служить выводы В.П. Мозолина и А.А. Рябова относительно так называемой вертикализации предмета гражданского права: «В сфере торгового оборота товаров, регулируемого нормами гражданского права, образовалось два вида рынков: рынок вещей, работ и услуг, имеющий своей целью реализацию указанных товаров и удовлетворение материальных и производственных потребностей граждан и организаций, рынок прав на вещи, работы, услуги и результаты интеллектуальной деятельности, содействующий реализации связанных с ними материальных и нематериальных ценностей. Эти два рынка находятся между собой в вертикальной взаимосвязи: нижнюю позицию занимает (или, во всяком случае, должен занимать) рынок вещей, работ и услуг; верхнюю позицию — рынок прав, в совокупности образуя своего рода двухэтажную экономико-правовую конструкцию» [19, с. 140].
Это рассуждение наглядно показывает, в какой зависимости между собой находятся предмет и метод правового регулирования: ведь «рынок прав», который, по мнению авторов, преобразовал предмет гражданского права, по самой своей природе не мог возникнуть иначе, как в результате правового регулирования.
Таким образом, предмет гражданского права не первичен, а вторичен по отношению к правовым принципам и нормам.
Метод правового регулирования, как и его предмет, также конструируется на основании правовых принципов.
Аналогичную идею высказывает В.В. Груздев: «Метод находится в зависимости от принципов, ведь приемы регулирования подбираются исходя из основных начал права с тем, чтобы в максимальной степени претворить в жизнь идеи законодателя, — будучи обусловленными осознанной законодателем природой регулируемых отношений, принципы ставят цели, для достижения которых требуется система адекватных приемов» [10, с. 191].
Убедительно иллюстрирует влияние принципов права на метод правового регулирования Д.И. Дедов на примере принципа соразмерности: «В основе реализации принципа соразмерности лежит совокупность требований, оказывающих значительное влияние на правовой режим регулирования предпринимательских отношений. Такое влияние имеет место при подготовке правового акта (определение структуры правового акта и содержания его норм), а также после принятия правового акта для определения соответствия уже принятых правовых норм принципу соразмерности (так называемый тест на соразмерность). К таким требованиям относятся необходимость (обоснованность) принятия мер по ограничению свободы предпринимательства, обязательное установления целей правового регулирования в нормативном акте, соответствие правовых средств поставленным целям и защищаемым интересам, обеспечение ясности смысла правовых норм, стремление к эффективности правовых средств» [12, с. 14].
Метод правового регулирования направлен на то, чтобы разрешить противоречия между различными принципами права.
Так, комбинаторно-континуальный метод регулирования позволяет объединить творческий аспект предпринимательской деятельности (через комбинаторику) и ограничительный (через континуальность, т. е. ограничения в качественных и количественных параметрах).
Комбинаторно-континуальный метод позволяет обеспечить гармонизацию принципов правового регулирования как на доктринальном, так и на законотворческом уровне, по следующему алгоритму:
1) формируется набор предполагаемых принципов предпринимательской деятельности, причем на данном этапе не имеет значения, насколько эти принципы корректны или являются общепризнанными;
2) последовательно берется каждый принцип и комбинируется со всеми остальными принципами (при этом полнота сопоставления принципов обеспечивает достоверность результатов проверки);
3) при возникновении противоречия оба принципа выносятся на отдельное рассмотрение. Поскольку в принципах содержится ценностный аспект, то необходимо осуществить выбор между двумя принципами: какому из них следует отдать приоритет? Это необходимо для того, чтобы снимать накопившуюся противоречивость или минимизировать ее, тем самым устраняя препятствия для понимания и реализации данных принципов на практике;
4) на следующем уровне проверки используется критерий континуальности: есть ли принципы, которые не могут быть осуществлены одновременно или исключают друг друга, например, по времени действия или соотношению свободы и ограничений?
5) на основе данной проверки формируется новая версия полного перечня принципов.
Таким образом, метод позволяет систематизировать и упорядочить процесс правового регулирования путем отбора и проверки принципов, на основе которых в дальнейшем конструируется предмет регулирования.
Поскольку перечень основных начал гражданского законодательства и набор принципов правового регулирования предпринимательской деятельности в значительной своей части совпадают, между ними невозможны отношения по типу полной автономии, а, напротив, неизбежно существенное пересечение содержания и предмета гражданского права как отрасли и предпринимательского права как межотраслевого правового института.
Список литературы
1. Аистова, Л.С. «Предпринимательское право» — от фикции к реальной отрасли права / Л.С. Аистова // Российский журнал правовых исследований. 2016. № 3. С. 42—52.
2. Анисимов, А.П. Обновление отраслевой структуры российского права / А.П. Анисимов, Ю.Ю. Ветютнев, А.А. Мохов, А.Я. Рыженков, А.Е. Черноморец // Новая правовая мысль. 2005. № 2. С. 2—8.
3. Бандорин, А.Е. Механизм правового регулирования предпринимательской деятельности в России (вопросы теории и практики) : автореф. дис. … канд. юрид. наук / А.Е. Бандорин. Саратов, 2011. — 30 с.
4. Бибиков, А.И. К вопросу о принципах гражданского права, гражданского законодательства и элементах метода гражданско-правового регулирования / А.И. Бибиков // Правовая политика и правовая жизнь. 2012. № 1. С. 71—76.
5. Братусь, С.Н. Предмет и система советского гражданского права / С.Н. Братусь. М. : Гос. изд-во юрид. лит., 1963. 196 с.
6. Вайпан, В.А. Развитие идей Е.П. Губина о государственном регулировании предпринимательства в ракурсе социальной справедливости / В.А. Вайпан // Предпринимательское право: современный взгляд / отв. ред. С.А. Карелина, П.Г. Лахно, И.С. Шиткина. М. : Юстицинформ, 2019. С. 209—220.
7. Вайпан, В.А. Реализация принципа социальной справедливости в правовом регулировании предпринимательской деятельности : дис. … д-ра юрид. наук / В.А. Вайпан. М., 2019. 628 с.
8. Волос, А.А. Сущность и характеристика принципов-методов гражданского права / А.А. Волос // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017.•№ 5. С. 133—139.
9. Груздев, В.В. Гражданско-правовая эквивалентность: понятие и сущность / В.В. Груздев // Журнал российского права. 2018. № 11. С. 63—75.
10. Груздев, В.В. О методе гражданского права / В.В. Груздев // Вестник Томского государственного университета. 2017. № 417. С. 191—194.
11. Губин, Е.П. Предпринимательское право: вопросы теории // Предпринимательское право России: итоги, тенденции и пути развития : монография / Е.П. Губин, В.А. Вайпан, И.С. Шиткина [и др.] ; отв. ред. Е.П. Губин. М. : Юстинцинформ, 2019. С. 34—81.
12. Дедов, Д.И. Реализация принципа соразмерности в правовом регулировании предпринимательской деятельности : автореф. дис. … д-ра юрид. наук / Д.И. Дедов. М., 2005. 48 с.
13. Занковский, С.С. Хозяйственное право академика В.В. Лаптева: ретроспектива, уходящая в будущее / C.С. Занковский // Творческое наследие академика В.В. Лаптева и современность / отв. ред. А.Г. Лисицын-Светланов, Н.И. Михайлов, С.С. Занковский. — М.: ИГП РАН, 2014. С. 10—21.
14. Зайцев, В.В. О науке гражданского права: доктринальные и методологические аспекты / В.В. Зайцев, В.А. Рыбаков // Вестник Саратовской государ-ственной юридической академии. 2016. № 4. С. 58—65.
15. Крусс, В.И. Право на предпринимательскую деятельность— конституционное полномочие личности /В.И. Крусс ; отв. ред. С.А. Авакьян. М.: Юристъ, 2003. – 672 с.
16. Лаптев, В.А. Источники предпринимательского права в Российской Федерации : дис. … д-ра юрид. наук / В.А. Лаптев. М., 2018. – 448 с.
17. Лаптева, Т.А. Преференции субъектам малого и среднего предпринимательства в закупках товаров, работ, услуг: проблемы правовой регламентации / Т.А. Лаптева // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 3. С. 127—132.
18. Михайлов, А.В. Методы правового регулирования отношений с участием предпринимателей / А.В. Михайлов // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. Т. 154. Кн. 4. С. 119—126.
19. Мозолин, В.П., Рябов А.А. О вертикализации предмета гражданского права / В.П. Мозолин, А.А. Рябов // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2010. Вып.4 (10). С. 133—141.
20. Петров, Д.Е. Единство и различие метода и способа правового регулирования / Д.Е. Петров // Правовая политика и правовая жизнь. 2015. № 3. С. 18—22.
21. Постников, А.Е. О конституционно-правовом методе регулирования / А.Е. Постников // Журнал российского права. 2012. № 12. С. 32—38.
22. Предпринимательское (хозяйственное) право / под ред. В.В. Лаптева, С.С. Занковского. М. : ВолтерсКлувер, 2006. – 560 с.
23. Проблемы реализации принципов права в предпринимательской деятельности / отв. ред. В.А. Вайпан, М.А. Егорова. М. : Юстицинформ, 2016. – 340 с.
24. Прудентов, Р.В. Метод правового регулирования: вопросы теории и конституционного права / Р.В. Прудентов. М. : Статут, 2019. 192 с.
25. Рыженков, А.Я. Основные начала (принципы) гражданского законодательства и смежных отраслей права / А.Я. Рыженков. М. : Юрлитинформ, 2015. – 208 с.
26. Ручкина, Г.Ф. От предпринимательского права – к экономическому праву / Г.Ф. Ручкина // Государство и право. 2012. №2. С. 118–122.
27. Сильченко, Н.В. Проблемы предмета правового регулирования / Н.В. Сильченко // Государство и право. 2004. № 12. С. 61—64.
28. Соловьев, С.Г. Понятие предмета правового регулирования и его взаимосвязь с другими юридическими категориями / С.Г. Соловьев // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. Вып. 1. С. 47—52.
29. Сырых, В.М. Логические основания общей теории права : В 3 т. Т. 3. Современное правопонимание. М. : Российская академия правосудия, 2007. – 512 с.
30. Шишкин, С.Н. Предпринимательско-правовые (хозяйственно-правовые) принципы государственного регулирования экономики / С.Н. Шишкин // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2011. Вып. 3. С. 138—147.
Здравствуйте уважаемые коллеги!
Дискуссия продолжается. Публикуем комментарий О.А. Кузнецовой, доктора юридических наук, профессора кафедры предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса ФГАОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»
Комментарий к статьям А.Я. Рыженкова «Эволюция метода гражданско-правового метода регулирования в России» и «О соотношении методов и принципов правового регулирования (на примере гражданского и предпринимательского права).
О.А. Кузнецова,
доктор юридических наук, профессор кафедры предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса ФГАОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»
Многие современные цивилистические исследования нацелены на познание новых гражданских отношений и их новых объектов: смарт-контракт, криптовалюта, финансовые инструменты, цифровая платформатизация, электронные документы, цифровые права, геномные разработки и т.п. Такая исследовательская ситуация вполне объяснима и обусловлена текущей «познавательной повесткой» сегодняшнего дня. Однако на этом фоне не должно быть остановлено углубление понимания базовых юридических категорий, определяющих архитектуру и содержание отраслей российского права. К числу таких категорий, безусловно, следует отнести принципы, методы и предмет правового регулирования.
Несмотря на то, что эти понятия относятся к числу классических и получивших наиболее интенсивную разработку в советский период, они не перестают быть предметами и современных исследований. Однако в этой сфере, к сожалению, количество предпринятых научных усилий не соответствует качеству полученных результатов. Рассуждения о предмете гражданско-правового регулирования остаются на уровне дихотомии имущественных и личных неимущественных отношений с упоминанием проблематики отнесения к нему корпоративных (внутрифирменных) и иных организационных отношений, а также вопросов монизма или дуализма частного права и предметного соотношения гражданского, хозяйственного и предпринимательского права. Доктринальное понимание метода гражданского права никак не продвигается дальше его характеристики как диспозитивного (дозволительного), предложенной ещё В.Ф. Яковлевым более полувека назад. Несмотря на беспрерывно продолжающееся изучение принципов гражданского права, их понятие, система, перечневое наполнение, соотношение с отраслевыми предметом и методам продолжают оставаться точками кипения жарких, но, к сожалению, не всегда продуктивных, дискуссий.
С учетом этих обстоятельств, работы проф. А.Я. Рыженкова, направленные на обновление учения о принципах, предмете и методе гражданско-правового регулирования, не только заслуживают поддержки и внимания, но и заставляют задуматься о действительно фундаментальных цивилистических категориях, которые возглавляют важнейшие понятийные ряды всей науки гражданского права, а также определяют идеологию и содержание всего гражданского законодательства.
Проф. А.Я. Рыженков предлагает отойти от классической характеристики метода гражданского права как «диспозитивного» или «диспозитивного с элементами императивности» и посмотреть на него как на континуально-комбинаторный метод правового регулирования. Такой подход позволяет смотреть на гражданско-правовой метод не только через призму диспозитивных норм, а через диспозитивность в целом, охватывая частноправовые и публично-правовые элементы, законодательное и договорное регулирование в общей и единой системе.
Представляет большой интерес данная проф. А.Я. Рыженковым оценка комбинаторности гражданско-правового метода, которая предполагает «вариативное сочетание разнородных элементов» (фактов, исключений, условностей, возможностей и включений). Ученый обращает внимание на то, что в гражданском законодательстве стало много описательных предписаний, что непосредственно влияет на метод гражданского права. К примеру, он полагает, что правоположение п. 6 ст. 8.1. ГК РФ («лицо, указанное в государственном реестре в качестве правообладателя, признается таковым, пока в установленном законом порядке в реестр не внесена запись об ином») является «описательным суждением с глаголом «признается» без уточнения разрешающего или обязывающего характера». Это правило квалифицируется как «условность – высказывания, направленные на уточнение тех обстоятельств, при которых правило/норма будет действительно». На мой взгляд, это описательное суждение является нормой-дефиницией.
Далее автор приводит следующий пример сложной комбинации «факт+условность1+условность2»: в случае, когда залогодателем является третье лицо, к отношениям между залогодателем, должником и залогодержателем применяются правила статей 364 – 367 настоящего Кодекса, если законом или соглашением между соответствующими лицами не предусмотрено иное (абз. 2 п. 2 ст. 335 ГК РФ), и делает вывод, что «с точки зрения юридической техники вновь используется лишенный императивности термин «применяются»». На мой взгляд, это пример приравнивающей нормы-фикции (залогодатель, должник и залогодержатель приравниваются в правовом регулировании к поручителю, должнику и кредитору), это отсылочная правовая норма. То, что в этом примере, обозначается, как «факт», является юридическим фактом и фиксируется в обязательном элементе структуры любой правовой нормы – гипотезе.
Все рассмотренные в статье примеры комбинация гражданско-правового метода регулирования, на мой взгляд, представляют большую юридико-техническую и юридико-технологическую ценность, показывая особые конструкции гражданско-правовых предписаний, но насколько они характеризуют именно отраслевой метод правового регулирования? Вполне вероятно, что такие комбинации (вариации) нормативно-правового моделирования могут быть характерны и для других отраслей права.
Вышеуказанные рассуждения проф. А.Я. Рыженкова о комбинациях элементов метода гражданско-правового регулирования натолкнули меня на мысль о том, что базовое учение о взаимосвязи предмета, метода и принципов правового регулирования должно быть дополнено и учением о гражданско-правовых нормах.
Проф. А.Я. Рыженков уделяет большое внимание соотношению предмета, метода и принципов гражданско-правового регулирования и делает вывод о первичности принципов права перед предметом и методом отрасли. Думается, что эта проблематика нуждается в дополнительных исследованиях с целью не допустить дискуссии из серии «что было раньше: курица или яйцо». Конечно, строго линейно, принципы права – законодательная идеология – формируются до нормативно-правовой материи. Автор пишет, что «принципы являются первичными по отношению и к предмету, и к методу правового регулирования, поскольку представляют собой мировоззренческие идеи и ценности, на основе которых конструируются отношения и деятельность (предмет), а также инструменты регулирования предмета (метод)». Но сложность в том, что процесс правового регулирования не является линейным, он, скорее, как звенья цепочки, на которых трудно найти начало и конец. Можем ли мы сформировать идеологию правового регулирования, не представляя сферы такого регулирования?
Кроме того, проф. А.Я Рыженков полагает, что «предмет правового регулирования – не просто какая-то фактически существующая сфера общественных отношений, но лишь её мысленная модель, поученная под влиянием соответствующих принципов права». Но и принципы права в таком контексте также являются мысленными моделями, поэтому очень трудно определить, какие из этих двух мысленных моделей в сознании законодателя были первичными.
Хотелось бы также отметить, что метод правового регулирования определяется автором как инструмент для разрешения внутренних противоречий между принципами права (например, свободой предпринимательства и государственным регулированием; равенством и конкуренцией).
Я полагаю, что принципы права, как наиболее абстрактные правоположения, не могут противоречить друг другу, поскольку они существуют и действуют в системе, в которой, стремясь к тотальному захвату регулирования, они сталкиваются друг с другом и тем самым ограничивают друг друга. Именно поэтому, например, сервитут не является исключением из принципа неприкосновенности собственности, этот институт обусловлен пересечением принципа неприкосновенности собственности и равенства. Государственная регистрация субъектов предпринимательства – это результат столкновения и последующей балансировки принципа свободы предпринимательской деятельности и принципа необходимости защиты публичных, общественных интересов.
В завершении отмечу, что проф. А.Я Рыженков много лет ведет неустанную объемную работу по научному анализу и познанию центральных, краеугольных понятий цивилистической науки, делая большой вклад как в дальнейшее развитие гражданско-правовой доктрины, так и в формирование новых направлений исследований, и проводя необходимую ревизию казалось бы устоявшихся теоретических представлений о предмете, методе и принципах гражданского права.
Комментарий к статьям А.Я. Рыженкова «Эволюция метода гражданско-правового регулирования в России» и «О соотношении методов и принципов правового регулирования (на примере гражданского и предпринимательского права)».
Т.Н. Прохорко
кандидат юридических наук, доцент кафедры частного права ФКОУ ВО « Пермский институт ФСИН России», 614012, г. Пермь, Карпинского, 125 E-mail: prokhorko@yandex.ru
Сегодня, когда уровень критицизма по отношению ко всем институтам государства, общества и права, достиг апогея, как никогда актуально звучит обращение к основам, таким элементам возникшего когда-то и занявшего свое место в мировом пространстве, которые составляют «конституцию» его существа. Это в полной мере можно отнести к праву и составляющим его частям. Встречающиеся в правовой литературе высказывания о том, что деление права на отрасли явилось искусственным завоеванием советской правовой доктрины и в современных условиях развития общественных отношений и их регулятора-права утрачивают свое важное предназначение, делают обращения к исследованиям конституирующих элементов той или иной отрасли права, особенно актуальными.
Однако, тезис Анатолия Яковлевича в статье «Эволюция метода гражданско-правового регулирования в России» о том, что «Ценность отрасли права и как объективного явления, и как доктринальной конструкции носит не самодостаточный, а сугубо инструментальный характер: так или иначе служит для того, чтобы структурировать фактически имеющийся нормативный материал», на наш взгляд, значительно приземляет и сужает предназначение той или иной отрасли права, именно вытесняя ее только в существующую в определенный момент времени практическую сферу, что роднит ее с отраслью законодательства, не позволяет учитывать доктринальный аспект, тем самым перекрывая путь внутреннего развития уже существующих отраслевых понятий, явлений, конструкций, институтов, а также развития чего то нового внутри той или иной отрасли, детерминированного объективно складывающимися бесконечно развивающимися экономическими отношениями.
Гражданское право является базовой (жизненно необходимой обществу и государству) отраслью российской системы права. Познание сущности конституирующих элементов отрасли гражданского права будет способствовать органичному развитию имущественных отношений как де-юре, так и де-факто. В связи с этим, безусловно, верно, на наш взгляд звучит утверждение автора о том, что «идея метода правого регулирования традиционно занимает одно из ведущих мест в опыте осмысления гражданского права как самостоятельной отрасли, его специфики и содержания, прежде всего, в отечественной цивилистической традиции».
Тот факт, что, по словам автора, «метод правого регулирования – это сугубо доктринальная конструкция, не имеющая официального нормативного закрепления, в отличие, например, от предмета гражданского права, получившего легальное отражение в ст. 2 Гражданского кодекса РФ «Отношения, регулируемые гражданским законодательством», не дает покоя ученым-юристам, которые все хотели бы перевести в плоскость объективно измеримого и до конца определенного. Именно такое состояние неудовлетворенности поддерживает дискуссионный интерес к «основным» элементам отрасли, характеризующим ее как самостоятельную, развивающуюся и одновременно устойчивую часть целой системы права. На наш взгляд, именно неполная измеримость метода гражданско-правового регулирования позволяет в зависимости от развития той или иной стороны имущественных отношений, входящих в предмет гражданского права, менять соотношение тех или иных средств и правовых инструментов для более качественного и объективного регулирования.
Утверждение автора о том, что «характеристика метода гражданско-правового регулирования должна опираться не на умозрительные представления о различиях частного и публичного права, а прежде всего на анализ конкретного юридического инструментария, и в первую очередь — способов построения гражданско-правовых норм» вызывает некоторые сомнения с той точки зрения, что метод гражданско-правового регулирования, на наш взгляд, это не простая совокупность средств и правовых инструментов для регулирования имущественных отношений, а более универсальное правовое явление, способное оказать и оказывать влияние, как на статику, так и на динамику гражданско-правовой отрасли.
Профессор Рыженков А.Я. абсолютно правильно, с нашей точки зрения, обращается к категориям диспозитивности и императивности, ибо именно они определяют тональность той или иной отрасли в регулировании общественных отношений. При этом диспозитивность не может восприниматься, на наш взгляд, не в качестве общего гражданско-правового метода, а лишь как один из приемов, используемый наряду с другими, как предполагает автор. В противном случае, диспозитивность в гражданском праве теряет свою истинную сущность, заключающуюся в приближенной к абсолюту свободе усмотрения, и сливается с конкретным средством метода правого регулирования, а именно диспозитивной нормой. Подобное лишение диспозитивности ее истинной сущности отразится, полагаю, и на самостоятельности и индивидуальности всей отрасли гражданского права и превратит ее в отрасль законодательства, базирующейся все лишь на преобладании в ней диспозитивных норм.
Научные изыскания автора о комбинаторности используемых гражданско-правовым методом средств заслуживают внимания и дальнейшего изучения, а также дальнейшего дискуссионного обсуждения, поскольку приближают к его измеримости и большей конкретности, а также возможности соотнести эти средства с императивностью и диспозитивностью с целью их большего познания и раскрытия, а также уменьшения или увеличения их сферы влияния в гражданско-правовых отношениях и в целом в гражданском праве на современном этапе и в будущем.
Восприятие диспозитивности как универсального всепроникающего начала поможет объединить все «основные» элементы гражданского права как отрасли и прекратить дискуссию о том, какой из элементов является для нее более важным, или первичным, или определяющим ее уникальность. Представляется, что каждый из них выполняет свою уникальную миссию в развитии гражданского права как мега регулятора имущественных отношений. И именно диспозитивность, на наш взгляд, является идейной составляющей гражданско-правовой отрасли, являющейся одновременно и частью всех ее конституирующих элементов – предмета, метода и принципов.
В целом научные изыскания автора представляют большой научный интерес и вызывают чувство благодарности, поскольку призывают к более глубокому изучению правовых явлений и их переосмыслению с точки зрения теории и практики, цивилистических традиций и современных веяний.
Дерюгина Татьяна Викторовна, профессор кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, д-р юрид.наук, профессор
Любая отрасль права характеризуется определённым предметом и методом правового регулирования, что позволяет установить принадлежность тех или иных отношений к отраслям права. Предмет правового регулирования показывает какие отношения подлежат регулированию. Метод – это совокупность определённых способов, при помощи которых достигается цель правового регулирования. Таким образом, предмет отвечает на вопрос: что регулируются; метод – как регулируется.
Однако, помимо предмета и метода отрасли права отличаются своим принципами, стимулами и ограничениями, пределами и другими элементами механизма правового регулирования. Насколько перечисленные понятия могут возводится в ранг квалифицирующих элементов, позволяющих рассматривать отрасль права как самостоятельную? Как взаимосвязаны перечисленные элементы с методом правового регулирования? Можно ли рассматривать справедливость как основополагающий элемент метода отрасли права? На этот вопрос на предлагает ответ А.Я. Рыженков в статье «О соотношении методов и принципов правового регулирования (на примере гражданского и предпринимательского права)».
Система принципов – это та основа, на которую опирается метод правового регулирования, чтобы упорядочить правовые отношения, входящие в предмет отрасли права. Принципы не только определяют содержание и направления правового регулирования, отражают специфические черты права как социального регулятора отношений, но и являются основой для реализации права. Науки гражданского и предпринимательского права выработали ряд основополагающих принципов, имеющих методологическое значение. В них отражаются наиболее общие существенные черты, свойственные системе правовых явлений. Принципы универсальны и фундаментальны. Никакие иные правовые явления не обладают такими свойствами.
Принципы права выполняют три основные функции: способствуют созданию единой и непротиворечивой системы норм права; при обнаружении пробелов при помощи аналогии права помогают преодолеть эти пробелы; ориентируют на системное толкование норм права. Таким образом, формирование, систематизация и толкование норм права – это те основные направления, для которых и вводится принципы права. Следовательно принципы важны не только на этапе создания системы правовых норм, но и в правоприменительной деятельности.
Неограниченное признание индивидуального интереса несовместимо с удовлетворением публичных интересов. Неограниченное признание публичного интереса несовместимо с удовлетворением индивидуальных интересов. Невозможно осуществлять полную свободу, если право не имеет целью достижение справедливости.
Проблема соотношения права и справедливости решается на протяжении не одного столетия.
Установление принципов, ограничений, стимулов, пределов права, в том числе осуществления, в конечном итоге имеет цель – достижение справедливости. Именно во имя справедливости интересы одного субъекта могут быть ограничены для достижения равновесия с интересами другого субъекта.
Справедливость – это одно из обязательных внутренних свойств и качеств права. «Справедливость» в праве обретает фиксированный характер, в ней выявляются моменты строгой нормативности. С другой стороны, как и любая нравственная категория «справедливость» выходит за рамки права. Как социальные регуляторы право и мораль всегда обращены к свободе человека и его ответственности за свои действия, вследствие этого обязательным требованием к содержанию и применению норм права является требование справедливости. Право и справедливость употребляются как тесно взаимосвязанные понятия: когда ссылаются на норму права, то ожидают, что значимость этой нормы признает всякий человек, поскольку эта норма справедлива.
Справедливость предполагает оценку человека по поступкам, воздаяние по заслугам, для чего требуется, по меньшей мере, две вещи – эталон для измерения поступков и лицо, которому поручается эта работа. Поэтому справедливость естественным образом отождествляется с законностью и судом. Отождествляется она и в целом с правом, так как одна из важнейших задач последнего состоит в том, чтобы нейтрализовать противоречие интересов отдельных субъектов, путем создания правил поведения в конкретных правоотношениях и закрепления их в законах. Однако реализация этой задачи возможна только в том случае, если право будет построено на принципе справедливости.
В научной юридической литературе справедливости отводится роль правового принципа. Например, по мнению С. С. Алексеева: «Справедливость <…> приобретает значение правового принципа в той мере, в какой она воплощается в нормативно-правовом способе регулирования, в тех началах «соразмерности», «равного масштаба» и т. д., которые присущи самому построению правовых инструментов» (Алексеев С. С. Проблемы теории права. Т. 1. Основные вопросы общей теории социалистического права. – Свердловск, 1972. – С. 108).
Гражданский кодекс РФ в п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 451, п. 2 ст. 1101, ст. 1252 и т. д. указывает на справедливость, причем в п. 2 ст. 6 ГК РФ основные начала гражданского законодательства и требования добросовестности, разумности и справедливости стоят в одном ряду и используются как равные по силе при регулировании гражданских правоотношений.
Устанавливая принципы права, законодатель не случайно обращается к принципу справедливости. Являясь основной нравственной категорией, справедливость позволяет сконструировать такие принципы, которые, во-первых, позволяют установить конкретную модель поведения субъекта, во-вторых, дают возможность скорректировать применяемую правовую норму (в случае, если она носит диспозитивный характер), исходя из интересов сторон и удовлетворения их потребностей, не нарушая их права. Следовательно, справедливость устанавливает баланс между различными интересами субъектов права, тем самым, выступая регулятором общественных отношений. Справедливость выступает универсальным способом оценки человеческого поведения. Она обеспечивает соответствие между правами и обязанностями различных субъектов. Это критерий, посредством которого оцениваются взаимоотношения различных субъектов.
Справедливости действует системно во исполнение цели регулирования общественных отношений. Принцип справедливости в гражданском и предпринимательском праве обеспечивает баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота – собственников, сторон в договоре, третьих лиц.
Принцип справедливости пронизывает всю систему права, является его целью и конечным результатом. Он представляют собой фундамент, на котором базируется правовая система. Неотъемлемой составляющей принципа справедливости является его всеобщность. Всеобщность означает, что справедливость адресована самому широкому кругу субъектов и когда возникает вопрос об ответственности за нарушение закона, и когда речь идет правах и обязанностях субъектов права.
Справедливость влияет на объективное право (сочетание индивидуальных интересов личности и интересов других лиц, общества и государства, закрепленные законом ограничения гражданских прав, не допущение возможности за одно правонарушение дважды привлекать к ответственности и т. д.) уже на стадии его формирования и на субъективное право, возникающее в процессе осуществления прав и обязанностей. Причем и объективные, и субъективные факторы справедливости находятся в постоянном взаимодействии. Так, закрепленные законом способы восстановления гражданских прав (объективные факторы) являются предпосылками восстановления нарушенных прав (субъективные факторы).
Для достижения справедливости устанавливаются ограничения и пределы, уравновешивающие публичные и частные интересы, частные и частные интересы. Таким образом, формами выражения принципа справедливости являются не только принципы права, но и установленные пределы осуществления права и его ограничения.
В свете приведенных рассуждений следует согласиться с мнением А.Я. Рыженкова о том, что основу метода правового регулирования составляют принципы конкретной отрасли права, которые в свою очередь базируются на принципе справедливости и служат фундаментальной основой для построения системы правового регулирования отношений, входящих в предмет.
Беляева Ольга Александровна,
заведующий кафедрой частноправовых дисциплин ФГНИУ «Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации», доктор юридических наук, профессор РАН
Придерживаюсь радикально иной позиции. Изложу ее кратко.
Отраслевое деление неактуально для системы современного права. И это краеугольный камень в дискуссии о предмете и методе чего бы то ни было. Вокруг нас динамические отношения, которые в своем развитии меняют (и даже не единожды) свою правовую правовую природу.
Принципы права ни в коем случае не должны быть активным регулятивным началом, применения их в качестве норм прямого действия — путь к хаосу и беспределу чиновников и судей. Норма, обладающая высокой степенью неопределенности является заведомо коррупциогенной. Ее применение должно быть сопряжено с максимальными предосторожностями.