УДК 343.351
Страницы в журнале: 109-114
С.А. Ступина,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права и процесса Сибирского юридического института МВД России Россия, Красноярск sstupina@mail.ru
М.В. Пальчик,
преподаватель кафедры административного права и административной деятельности в органах внутренних дел Сибирского юридического института МВД России Россия, Красноярск margaritavl@mail.ru
Рассматриваются некоторые вопросы квалификации присвоения и растраты в свете разъяснений, данных Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении от 30.12.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате». Исследуются особенности установления признаков составов этих преступлений в судебной практике с учетом положений как уголовного, так и гражданского законодательства. Предложены рекомендации по квалификации преступления, предусмотренного ст. 160 Уголовного кодекса РФ.
Ключевые слова: присвоение, растрата, вверенное имущество, квалификация преступления, уголовная ответственность.
Известно, что применение положений уголовного закона об экономических преступлениях является одной из наиболее сложных проблем, стоящих перед правоприменителем [5, с. 70]. Квалификация присвоения и растраты имеет определенные сложности, поскольку в отличие от других форм хищения при установлении способа совершения этих преступлений важную роль играет комплексный анализ уголовного и гражданского законодательства.
На сегодняшний день применение норм ст. 160 Уголовного кодекса РФ1 сопряжено с многочисленными вопросами их разграничения как с иными формами хищения, так и с гражданско-правовыми отношениями.
Пленум Верховного Суда РФ принял актуальные для современной правоприменительной практики разъяснения по вопросам квалификации присвоения и растраты, изложенные в постановлении от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 48)2. Их своевременность не оспаривается в силу появления в современной правоприменительной практике новых вопросов, связанных с возрастанием числа случаев применения различных видов гражданско-правовых договоров и форм ведения хозяйственной деятельности.
Постановление Пленума ВС РФ № 48 пришло на смену ранее действовавшему постановлению Пленума ВС РФ от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее — Постановление Пленума ВС РФ № 51)3, повторив многие из ранее данных в нем разъяснений по вопросам квалификации указанных составов преступлений, но при этом определенная часть существующих проблем в Постановлении Пленума ВС РФ № 48 не нашла отражения. Вместе с тем в нем изложены некоторые новые варианты квалификации присвоения и растраты. Данные в Постановлении Пленума ВС РФ № 48 разъяснения по вопросам квалификации преступлений, предусмотренных ст. 160 УК РФ, не менее актуальны и своевременны, чем разъяснения по вопросам мошенничества.
Отметим, что без изменения осталось терминологическое определение присвоения и растраты. Между тем еще при принятии Постановления Пленума ВС РФ № 51 профессор П.С. Яни по поводу этих определений сделал справедливое замечание. Нельзя не согласиться с его мнением о том, что «если руководствоваться точным юридическим смыслом словосочетания “правомерное владение”, его нужно определять со ссылкой на гражданское законодательство, регулирующее отношения, охраняемые нормами об ответственности за хищение» [4, с. 15—16].
В этой связи представляется спорным приговор Советского районного суда г. Красноярска № 1-531/2017 от 15.08.2017 по делу № 1-531/2017 [1], в соответствии с которым И.С.В. осужден по ч. 2 ст. 160 УК РФ. Судом было установлено, что И.С.В. совершил присвоение, т. е. хищение вверенного ему чужого имущества с причинением значительного ущерба потерпевшему при следующих обстоятельствах. Потерпевший, будучи в состоянии алкогольного опьянения, остановил автомобиль-такси «Тойота-Королла» под управлением И.С.В. По просьбе потерпевшего И.С.В. довез его до дома по указанному им адресу, где тот вышел, чтобы взять у супруги денежные средства для расчета с И.С.В. за предоставленные услуги. По договоренности с И.С.В. потерпевший оставил в качестве залога и гарантии расчета за оказанные услуги принадлежащий ему сотовый телефон марки «Самсунг Галакси А3» стоимостью 12 тыс. рублей с защитным стеклом, сим-картой, флеш-картой. Поскольку в оговоренное время потерпевший не рассчитался с И.С.В., последний, полагая, что потерпевший так и не рассчитается, уехал, забрав телефон в свое пользование. Суд посчитал, что в свете установленных фактов у И.С.В. возник умысел, направленный на присвоение вверенного ему потерпевшим имущества.
Позволим себе высказать некоторые замечания по изложенной позиции суда, поскольку в данном случае нет однозначных оснований считать, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении И.С.В.: согласно п. 3 ст. 339 Гражданского кодекса РФ договор залога должен быть заключен в простой письменной форме, и при несоблюдении этого правила договор считается недействительным.
Следовательно, говорить о правомерном владении И.С.В. имуществом было бы спорно. Указанную ситуацию следует рассматривать как гражданско-правовые отношения и считать, что в данном случае имели место положения о договоре хранения. Согласно ст. 889 ГК РФ1 хранитель обязан хранить вещь в течение обусловленного договором хранения срока. А если срок хранения договором не предусмотрен и не может быть определен исходя из его условий, хранитель обязан хранить вещь до востребования ее поклажедателем. Статьей 900 ГК РФ предусмотрена обязанность хранителя возвратить вещь. Статьями 401, 901, 902 и 903 ГК РФ определены основания, условия ответственности хранителя за утрату, недостачу или повреждение вещей, принятых на хранение, а также размер возмещаемых убытков.
Возникает вопрос: а был ли заключен договор с точки зрения гражданско-правового понимания признания договора заключенным? В приведенной ситуации можно предположить, что договор не был заключен, поскольку не были согласованы его существенные условия. Следовательно, раз нет договора, нет правовых оснований для правомерности владения, значит, нет и признака вверенности имущества, что может свидетельствовать о возможности вменения иных форм хищения в зависимости от характера и времени возникновения умысла.
Рассматривая характер вверенности имущества и его правомерность в рамках анализа предмета присвоения и растраты, нельзя не привести еще один пример из судебной практики, анализ которого свидетельствует о спорности вменения составов присвоения и растраты. Так, приговором Ленинского районного суда
г. Красноярска № 1-443/2017 от 01.08.2017 по делу № 1-443/2017 [2] Х.О.В. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 160 УК РФ.
В приговоре указано: «В период с 19.10.2016 Х.О.В. проживал на основании договора найма жилого помещения, заключенного с Д.А.В. Указанное жилое помещение было предоставлено Х.О.В. в пользование с мебелью и предметами бытовой техники, принадлежащими Д.А.В, в том числе: стиральной машиной Indesit стоимостью 12 тыс. рублей, плитой двухкомфорочной с духовым шкафом стоимостью 5 тыс. рублей, надувным матрасом стоимостью 3 тыс. рублей. 4 января 2017 г. с 00 ч 30 мин до 01 ч 30 мин Х.О.В., находясь в состоянии алкогольного опьянения и действуя из корыстных побуждений, вынес из квартиры указанное имущество, принадлежащее Д.А.В., во двор. Надувной матрас в комплекте с надувным насосом он оставил в личное пользование, тем самым их присвоив; плиту двухкомфорочную с духовым шкафом выбросил в мусорный бак, а стиральную машину марки Indesit продал в ломбард, тем самым растратил это имущество».
Далее в приговоре указывается, что наряду с признательными показаниями вина подсудимого полностью подтверждается всей совокупностью доказательств, исследованных судом, с достоверностью свидетельствующих об обоснованности предъявленного ему обвинения. В частности, приводятся следующие доказательства. Во-первых, из показаний потерпевшего Д.А.В. следует, что на основании договора найма жилого помещения от 19.10.2016 он предоставил своему знакомому Х.О.В. квартиру с мебелью и бытовой техникой. Во-вторых, показания свидетеля С.А.В., согласно которым сданная внаем с мебелью и техникой квартира принадлежит ему на праве собственности и он разрешил своему брату Д.А.В. проживать в данной квартире, а последний, в свою очередь, сдал данную квартиру по договору найма.
Рассматривая указанную ситуацию с позиции гражданского законодательства, необходимо отметить следующее.
Для вменения обвиняемому присвоения и растраты следует установить, что имущество принадлежало Д.А.В. на праве собственности. Поскольку квартира была передана ему братом в пользование вместе с имуществом и техникой, право собственности потерпевшего на это имущество является спорным.
Для определения вверенности имущества виновному следует выяснить правовое основание такой вверенности. В приведенной ситуации можно предположить, что брат разрешил Д.А.В. проживание по договору безвозмездного пользования (ст. 689 ГК РФ), который мо-жет быть заключен в устной форме. При этом собственником имущества остается С.А.В.
Сдать квартиру по договору найма жилого помещения вправе собственник или управомоченное им лицо, равно как и сдать движимое имущество в аренду. Следовательно, стороной по договору найма жилого помещения должен быть С.А.В., а не лицо, которое предположительно действовало от имени, но за счет доверителя, т. е. своего брата. Если же такого поручения не было, то Д.А.В. не имел правовых оснований для распоряжения чужим имуществом.
Кроме этого, если обвиняемый знал, что собственником имущества является другое лицо, а не Д.А.В., т. е. лицо, которое ему не вверяло имущество, то спорно говорить об обоснованности присвоения и растраты. В такой ситуации можно, например, предположить, что имела место кража. (Сходная ситуация: временные жильцы приглашают в квартиру своих знакомых, которые без ведома собственника похищают его имущество.) Если же предположить, что имущество все же было обвиняемому вверено, то необходимо установить корыстную цель для присвоения и растраты. А для этого следует определить, собирался ли, например, обвиняемый вернуть имущество и была ли у него такая возможность.
Таким образом, в этом уголовном деле, по нашему мнению, отсутствует обоснованное применение материальных норм и УК РФ, и ГК РФ.
Приведенные примеры еще раз подтверждают важность комплексной гражданско-правовой оценки правомерности владения или ведения имуществом лицом, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества.
Тайное хищение чужого имущества лицом, не обладающим такими полномочиями, но имеющим доступ к похищенному имуществу в силу определенных обстоятельств, должно квалифицироваться по ст. 158 УК РФ.
Продолжая анализ отдельных разъяснений Постановления Пленума ВС РФ № 48 в отношении преступления, предусмотренного
ст. 160 УК РФ, отметим, что, как и ранее, Пленум ВС РФ указал: «При рассмотрении дел о преступлениях, предусмотренных статьей 160 УК РФ, судам следует иметь в виду, что присвоение состоит в безвозмездном, совершенном с корыстной целью, противоправном обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника» (Выделено нами. — С.С., М.П.).
На первый взгляд, воля лица представляется чем-то отстраненным от объективной действительности и входящим в предмет исследования психологов и философов. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что воля лица имеет важное правовое значение. Существуют понятия «против воли» и «помимо воли». Под первым, как правило, принято понимать противодействие со стороны потерпевших, а под вторым — неосознанность противоправности совершаемых виновных противоправных действий. Ввиду этого трудно согласиться с использованием в разъяснениях Постановления Пленума ВС РФ № 48 по определению понятия присвоения термина «против воли».
Считаем, что под присвоением следует понимать безвозмездное, совершенное с корыстной целью, противоправное обращение лицом вверенного ему имущества в свою пользу. Также считаем обоснованным исключение термина «против воли» и из разъяснений по определению понятия растраты.
Может возникнуть вопрос о критерии отграничения присвоения и растраты от гражданских правоотношений. Но для этого как в разъяснениях Постановления Пленума ВС РФ № 48, так и в определении понятия «хищение» в примечании к ст. 158 УК РФ есть ключевой термин «противоправное (Выделено нами. — С.С., М.П.) безвозмездное изъятие и (или) обращение».
В практике нередко возникают вопросы о возможности квалификации по ст. 160 УК РФ действий материально ответственного лица, которое отпускает товар «в долг» другим лицам.
Считаем, что при наличии совокупности таких условий, как то, что материально ответственное лицо ни от кого не скрывает совершаемые действия, заведомо знает, что отпускает «в долг» трудоустроенным лицам, у которых есть реальная возможность погашения долга, отражает в долговой тетради или иных документах передаваемое «в долг», т. е. полагает, что долг будет возвращен, то даже в случае, если впоследствии это лицо долг не возвращает, вменение растраты материально ответственному лицу необоснованно, поскольку отсутствуют необходимые признаки этой формы хищения, относящиеся, в частности, к субъективной стороне. При этом, однако, необходимо учитывать факт наличия (отсутствия) конкретного запрета на передачу товара «в долг» со стороны собственника материальных ценностей.
Вышеизложенное отчасти подкрепляется разъяснениями, данными в пунктах 24 и 25 Постановления Пленума ВС РФ № 48, согласно которым как растрата должны квалифицироваться противоправные действия лица, в корыстных целях истратившего вверенное ему имущество против воли собственника путем передачи другим лицам. Направленность умысла в каждом случае должна определяться судом исходя из конкретных обстоятельств дела, например таких, как наличие у лица реальной возможности возвратить имущество его собственнику, совершение им попыток путем подлога или другим способом скрыть свои действия.
При этом судам необходимо учитывать, что частичное возмещение ущерба потерпевшему само по себе не может свидетельствовать об отсутствии у лица умысла на присвоение или растрату вверенного ему имущества.
При несомненной актуальности и важности Постановления Пленума ВС РФ № 48 некоторые вопросы квалификации присвоения и растраты так и остались не в полной мере урегулированными.
Например, имеются факты привлечения к уголовной ответственности и последующей реабилитации лица, которое, являясь директором и одновременно одним из учредителей организации, похищает денежные средства из кассы организации. Возникает вопрос: является ли в таких случаях имущество организации чужим для соучредителя? Установить это необходимо для квалификации его действий по ст. 160 УК РФ либо по ст. 159 УК РФ. Отметим, что в таком случае установить хищение сложно, поскольку имущество для соучредителя не является чужим. Однако следует учитывать соотношение суммы похищенного имущества с долей этого лица в уставном капитале, а также отсутствие в организации чистого дохода и, соответственно, оснований для получения прибыли. При незначительной сумме изъятых из кассы денежных средств оснований квалифицировать деяние соучредителя организации как злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК РФ) также не имеется. Соответственно, органы следствия должны констатировать отсутствие состава преступления в его действиях.
Кроме того, специалисты справедливо отмечают, что «в случаях обращения управленцами коммерческих или иных организаций имущества предприятия в пользу других лиц, относящихся к узкому кругу, данные деяния следует квалифицировать как хищения, совершенные с использованием служебного положения. Совершение же действий, в результате которых имущество передается широкому кругу лиц, в судьбе которых управленцы коммерческих или иных организаций не заинтересованы, следует квалифицировать по ст. 201 УК РФ» [3].
Полагаем, что данная позиция заслуживает выработки конкретных рекомендаций со стороны ВС РФ.
В заключение хотелось бы отметить, что в целом Постановление Пленума ВС РФ № 48 весьма актуально, своевременно и содержит весомый потенциал унификации правоприменительной практики. В то же время в нем остались нераскрытыми некоторые вопросы, связанные с применением исследуемых уголовно-правовых норм, разрешение которых возможно путем дальнейшего обобщения ВС РФ правоприменительной практики.
Список литературы
1. Приговор Советского районного суда г. Красноярска № 1-531/2017 от 15.08.2017 по делу № 1-531/2017. URL: http://sudact.ru/regular/doc/7Xf73gQzyibc/ (дата обращения: 22.01.2018).
2. Приговор Ленинского районного суда г. Красноярска № 1-443/2017 от 01.08.2017 по делу № 1-443/2017. URL: http://sudact.ru/regular/doc/34GSk2VGwAbr/ (дата обращения: 22.01.2018).
3. Кузнецов А.А. Присвоение и растрата, совершаемые с использованием своего служебного положения: методические рекомендации / А.А. Кузнецов, Н.С. Третьякова. Омск: Омская академия МВД России, 2015. URL: https://ома.мвд.рф (дата обращения: 10.02.2018).
4. Яни П.С. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления // Законность. 2008. № 4. C. 14—20.
5. Яни П.С. Толкование как основной элемент квалификации экономических и должностных преступлений // Право и экономика. 1996. № 9. С. 70.
Библиография
1 Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 31.12.2017) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
2 О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума ВС РФ от 30.11.2017 № 48 // Российская газета. 2017. 11 дек.
3 О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума ВС РФ от 27.12.2007 № 51 // Российская газета. 2008. 12 янв.
4 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая): федер. закон от 26.01.1996 № 14-ФЗ (ред. от 05.12.2017) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 5. Ст. 410.
Спасибо за ваш голос!
Вы уже проголосовали!