УДК 343.25:341.41/.46
Страницы в журнале: 128-133
С.И. Луценко,
Аналитик Россия, Москва scorp_ante@rambler.ru
Рассматриваются особенности института смертной казни на современном этапе развития. Утверждается невозможность вынесения и применения наказания в виде смертной казни, попирающего основное право человека — право на жизнь. Отмечаются современные правовые тенденции в международном праве в отношении института пожизненного лишения свободы. Автор настаивает на том, что уголовное право должно принять прогрессивный подход к назначению наказаний за тяжкие преступления.
Ключевые слова: институт смертной казни, право на жизнь, Конституционный Суд РФ, Европейский суд по правам человека, международное право, пожизненное лишение свободы, судебная ошибка.
В современных правовых реалиях возврат к смертной казни является правовым атавизмом, в частности, по причине несовершенства системы уголовного судопроизводства Российской Федерации, которая обеспечивает благоприятные условия для судебных ошибок (грубых нарушений справедливого судопроизводства). Подозреваемые в совершении преступления лица подвержены огромному риску пострадать от нарушения права на жизнь в результате осуждения к смертной казни в связи с несправедливым судебным разбирательством.
В пояснительной записке к проекту федерального закона № 97803716-2 «О моратории на исполнение наказания в виде смертной казни» [16], внесенного в Государственную Думу 20 декабря 1997 г., отмечается, что при решении вопроса о смертной казни особое значение приобретают судебные ошибки, уровень которых может быть достаточно высок, в том числе по причине недобросовестной или неквалифицированной защиты обвиняемого. Часто обвиняемый, не имеющий возможности оплатить работу опытного адвоката на всех стадиях процесса, находится в неравном положении по отношению к более обеспеченному обвиняемому. В случае исполнения смертных приговоров судебные ошибки становятся неисправимыми.
Основной задачей наказания за особо тяжкие преступления является изоляция (долговременная или постоянная) преступника от общества в целях общественной безопасности.
Многочисленные исследования и наблюдения (в том числе ведущих правоведов России конца XIX — начала XX века) подтвердили отсутствие зависимости уровня преступности от отмены или введения смертной казни. В деле борьбы с преступностью решающую роль играет не смертная казнь, а раскрываемость преступлений и, как следствие, осознание преступником неотвратимости наказания.
Приведем один показательный пример. В результате усилий правозащитников и вмешательства Уполномоченного по правам человека в РФ Верховным Судом РФ был отменен приговор в отношении С. Михайлова, осужденного в 1995 году к смертной казни за убийство восьмилетней девочки. По данному делу уже в 1997 году появились вновь открывшиеся обстоятельства, указывающие на то, что С. Михайлов этого преступления не совершал [2].
Практика показывает, что уровень преступности не определяется наличием или отсутствием в законодательстве такой меры наказания, как смертная казнь. В странах Западной Европы отмена смертной казни не привела к росту особо тяжких преступлений против личности, связанных с убийством [3]. В западноевропейских правовых системах сложился консенсус относительно того, что в нынешних условиях смертная казнь больше не соответствует региональным нормам правосудия и современному уровню развития европейской цивилизации [10].
Конституционный Суд РФ неоднократно отмечал, что в настоящее время действует конкретизирующий закрепленные Конституцией РФ гарантии права на жизнь комплексный мораторий на применение смертной казни и что сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни [6]; пожизненное лишение свободы сейчас фактически замещает смертную казнь [8].
Как известно, к числу важнейших элементов российской системы исполнения наказаний относятся институты воспитательного воздействия (включая меры поощрения и взыскания) и перевода осужденных из одних условий отбывания наказания в другие. При регулировании данных институтов федеральный законодатель не может не учитывать, что они не только потенциально способствуют исправлению осужденного, но и призваны обеспечивать реализацию прав членов его семьи в сфере семейных отношений [9]. Кроме того, КС РФ в определении от 19.06.2007 № 592-О-О [5] указал, что Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни 1983 года (далее — Протокол № 6) [17] подписан Российской Федерацией, но до настоящего времени не ратифицирован; обязательство же не применять смертную казнь, взятое на себя Российской Федерацией в связи с вхождением в Совет Европы, реализуется иными средствами: путем помилования осужденных и в соответствии с постановлением КС РФ от 02.02.1999 № 3-П, установившим по указанным основаниям запрет на назначение наказания в виде смертной казни [7].
Таким образом, сложившаяся правовая ситуация не противоречит смыслу международно-правовых обязательств Российской Федерации.
Европейский суд по правам человека (далее — ЕСПЧ) в постановлении от 29.10.2015 по делу «A.L. (X.W.) против Российской Федерации» [14] отмечает, что выраженное Российской Федерацией намерение установить мораторий на приведение в исполнение смертных приговоров и принять иные меры по отмене смертной казни было одним из существенных оснований для ее приглашения в Совет Европы. Присоединившись к уставным документам Совета Европы, Российская Федерация тем самым подтвердила свои заверения и обязательства, на условиях исполнения которых состоялось ее приглашение в Совет Европы. Тот факт, что Протокол № 6 не ратифицирован, в контексте сложившихся правовых реалий не препятствует признанию его существенным элементом правового регулирования права на жизнь.
В соответствии со ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года (далее — Венская конвенция) [1] государство обязано воздерживаться от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели, если:
a) оно подписало договор или обменялось документами, образующими договор, под условием ратификации, принятия или утверждения до тех пор, пока оно не выразит ясно своего намерения не стать участником этого договора; или b) оно выразило согласие на обязательность для него договора, — до вступления договора в силу и при условии, что такое вступление в силу не будет чрезмерно задерживаться.
Таким образом, Российская Федерация связана требованием ст. 18 Венской конвенции не предпринимать действий, которые лишили бы подписанный ею Протокол № 6 его объекта и цели, до тех пор, пока она официально не выразит свое намерение не быть его участником. Поскольку основным обязательством по Протоколу № 6 является полная отмена смертной казни, включая изъятие из законодательства данного вида наказания за все преступления, за исключением «действий, совершенных во время войны или при неизбежной угрозе войны», и отказ от его применения за тем же исключением, в России с 16 апреля 1997 г. смертная казнь применяться не может, т. е. наказание в виде смертной казни не должно ни назначаться, ни исполняться.
В Российской Федерации на основе Конституции РФ и конкретизирующих ее правовых актов смертная казнь как наказание уже длительное время не назначается и не исполняется. В результате столь продолжительного по времени действия моратория на применение смертной казни, элементом правовой основы которого является постановление КС РФ [7] во взаимосвязи с другими его решениями, сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни и сложился легитимный конституционно-правовой режим, в рамках которого — с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Российской Федерацией, — происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни как исключительной меры наказания.
Кроме того, в силу международно-правовых обязательств Российская Федерация не вправе выдавать и высылать лицо в другое государство, где имеются существенные основания полагать, что ему грозит смертная казнь.
Обратимся к современным прогрессивным тенденциям развития уголовного права (в том числе обоснования утраты актуальности института смертной казни) в плоскости международного права.
Для начала хотелось бы привести пример, который характеризует особенности наказания со стороны псевдосудебной системы США. Два человека стали жертвами «экстраординарной передачи» в распоряжение Центрального разведывательного управления США (далее — ЦРУ), т. е. жертвами задержания и не санкционированной судом транспортировки для допросов в секретное место лишения свободы, подведомственное ЦРУ, где были подвергнуты так называемым методам усиленного допроса и несанкционированным методам допроса: имитациям смертной казни, длительному напряженному положению тела и угрозам задержать членов их семей и подвергнуть их насилию. Впоследствии их тайно вывезли из этого государства (оно является членом Совета Европы) передаточными рейсами до окончательного пункта назначения — военно-морской США Гуантанамо на Кубе.
В 2011 году одному из этих граждан было предъявлено обвинительное заключение, и он был отдан под суд Военной комиссии США по обвинениям в преступлениях, за которые предусмотрена смертная казнь. Военная комиссия США была учреждена вне федеральной судебной системы США в марте 2002 года специально для разбирательства дел в отношении «определенных неграждан в условиях войны против терроризма». Составы первой и апелляционной инстанций формировались исключительно из числа облеченных полномочиями военнослужащих Вооруженных сил США. По правилам процедуры Военной комиссии США какие-либо доказательства не исключались, включая доказательства, полученные под пыткой, если они «имели доказательственную ценность в глазах разумного человека». Однако Верховный суд США постановил, что Военная комиссия США «не имеет права действовать, поскольку ее структура и процедуры нарушают как UCMJ, так и четыре Женевские конвенции, подписанные в 1949 году» [19].
Данный пример показывает, что некоторые государства для достижения своих целей могут использовать любые неправовые средства в отношении граждан в любой точке мира, позиционируя себя вне международного права.
В некоторых странах, где действует институт смертной казни, вынесенные приговоры зачастую сопряжены с судебными ошибками (несправедливым судебным разбирательством). В годовом докладе организации «Международная амнистия» (Amnesty International) «Китай 2013» указывается, что смертные приговоры по-прежнему выносились на несправедливых судебных процессах. В Китае в 2013 году казнили больше людей, чем во всех остальных странах, вместе взятых. Статистика о количестве вынесенных смертных приговоров и состоявшихся казней по-прежнему была засекречена. Действующее законодательство Китая не предусматривает процедур, которые позволили бы осужденным на смерть просить о помиловании или смягчении приговора.
В докладе «Международной амнистии» 2014 года «Смертные приговоры и казни» отмечается, что в 2014 году власти Китая осуществили больше казней, чем весь остальной мир, и тысячи людей приговорили к смерти. Примерно 8% из всех зарегистриованных случаев наказания в виде смертной казни были вынесены за преступления, связанные с наркотиками. За экономические преступления, в том числе растрату, контрафакцию и взятки, были казнены примерно 15% осужденных. В некоторых случаях родственники узнавали о казни своих близких в тот же день, когда смертный приговор приводился в исполнение. Причем в 2014 году смертные приговоры корреспондировали с несправедливым судебным разбирательством.
Предвидение смерти от рук государства неизбежно должно порождать сильные психологические страдания. Вынесение и исполнение смертного приговора отрицают фундаментальные права человека. Право каждого человека на жизнь является фундаментальной ценностью в демократическом обществе; отмена смертной казни — основное условие защиты этого права и полного признания достоинства, присущего всем человеческим существам [13].
В заключении № 233 (2002) Парламентской Ассамблеи Совета Европы «О проекте Протокола к Европейской конвенции о правах человека в отношении отмены смертной казни в любых обстоятельствах» [4] говорится о резолюциях по рассматриваемой теме (резолюции 1187 (1999) «О Европе — континенте без смертной казни» и 1253 (2001) «Об отмене смертной казни в государствах — наблюдателях Совета Европы»), в которых Европа подтвердила свое убеждение в том, что применение смертной казни является бесчеловечным и унижающим достоинство наказанием и нарушением самого основного права — права на жизнь, и что высшей мере наказания нет места в цивилизованных демократических сообществах, управляемых по принципу господства права (п. 2). Кроме того, в п. 2 ст. X Руководящих принципов по правам человека и борьбе с терроризмом 2002 года [18] отмечается, что ни при каких обстоятельствах лицо, осужденное за террористическую деятельность, не может быть приговорено к смертной казни; в случае назначения подобного наказания оно не может быть исполнено.
Тенденция, связанная с отменой института смертной казни, характерна и для других всеобщих документов, преобразуя отмену смертной казни в признанный на международном уровне принцип, посредством которого те государства, в которых до сих пор существует смертная казнь, должны (без исключений) осуществлять жесткий контроль за соблюдением судебных гарантий в таких делах. Если надлежащая правовая процедура со всеми правами и гарантиями должна соблюдаться независимо от обстоятельств, то ее соблюдение становится еще более важным, когда под угрозой находится жизнь человека — высшее право, которое признают и защищают все договоры и декларации о правах человека. Назначение лицу наказания в виде смертной казни вследствие несправедливого судебного разбирательства означает, что это лицо незаконно подвергается страху казни. Страх и неуверенность в отношении будущего, порожденные смертным приговором, в обстоятельствах, когда существует реальная возможность приведения в исполнение этого приговора, в значительной мере влекут за собой человеческие страдания. Такие страдания не могут быть отделены от несправедливости судебного разбирательства [11].
В истории Европы были примеры таких войн, как Вторая мировая, во время или после которых применение смертной казни было оправдано. В современных реалиях необходимо настаивать на сохранении основных общечеловеческих ценностей, запрещении смертной казни. Подобные аргументы должны применяться и в отношении других «войн» (в частности, «войны с терроризмом»), в которых сегодня институт смертной казни должен рассматриваться как правовой атавизм.
Особо хотелось бы обратить внимание на роль института пожизненного лишения свободы в современном международном праве.
В настоящее время не только на международном, но и на национальном уровне во многих странах признано, что наказание преступника, помимо карательных целей, должно способствовать его возвращению (реинтеграции) в общество. Несмотря на то, что наказание в виде пожизненного лишения свободы предусматривается законодательством многих стран, оно не всегда предполагает лишение осужденного свободы до конца его жизни. Так, срок отбывания наказания в виде пожизненного лишения свободы в Австрии в среднем составляет 22 года, Англии и Уэльсе — 4,4 года, Швеции — 9 лет, Франции — 18 лет. Большинство правовых систем предусматривает возможность пересмотра пожизненных приговоров.
Например, в 1964 году в Соединенном Королевстве в ходе парламентских дебатов по законопроекту об отмене смертной казни было отмечено, что обычный человек может выдержать максимум 9—10 лет тюремного заключения без того, чтобы не деградировать как личность, не потерять силу воли и не утратить способность вернуться в общество, заботиться о себе самом и стать полезным гражданином. ЕСПЧ часто повторяет, что страдания заключенных не должны выходить за те рамки, которые неизбежно связаны с правомерными требованиями отбывания наказания [12].
В демократическом обществе лишение осужденных свободы применяется только в наиболее серьезных уголовных делах и ограничено строгими правилами. Уголовное наказание вменяемых преступников должно отвечать одной или нескольким из следующих целей: 1) позитивная специальная превенция (ресоциализация преступника); 2) негативная специальная превенция (ограничение способностей преступника, что влечет избежание будущих нарушений закона приговоренным лицом за счет удаления его из общества); 3) позитивная общая превенция (подтверждение нарушенной правовой нормы путем ее поддержания и укрепление ее социальной приемлемости и соблюдения; 4) негативная общая превенция (сдерживание потенциальных преступников от осуществления подобного поведения); 5) возмездие (расплата за виновные действия преступника); 6) компенсация потерпевшим.
Пожизненное лишение свободы разрушает любую перспективу реинтеграции осужденного в общество, поэтому оно исключает одну из основных целей назначения уголовных наказаний и сохраняет лишь возмездие и общую превенцию. Данная концепция по определению противоречит защите прав человека.
Содержание человека в тюрьме до конца его дней представляет собой бесчеловечное обращение, поскольку оно уничтожает всякую надежду на реабилитацию. Но еще хуже посыл, связанный с этим видом наказания: заключенный является опасным чудовищем, изгнанным из общества навсегда; он «заслуживает» участи томиться в тюрьме остаток дней. Подобная мотивировка с моральной точки зрения равнозначна отрицанию человечности у таких людей, поскольку делает различие между заключенными, которые заслуживают реабилитации, и теми, которые рассматриваются как пропащие.
Более того, пожизненное лишение свободы не дает никакого выигрыша с точки зрения эффективности уголовного наказания, поскольку корреляция между существованием наказания в виде пожизненного лишения свободы и снижением количества наиболее тяжких преступлений отсутствует. Напротив, в некоторых государствах, сохранивших наказание в виде пожизненного лишения свободы, например в США и Российской Федерации, сохраняется высокий уровень преступности. С другой стороны, отдельные государства, которые отменили этот вид наказания (например, Португалия), не имеют высокого уровня общей или насильственной преступности [15].
Применение пожизненного лишения свободы к взрослому преступнику за совершение особо тяжких преступлений само по себе соответствует нормам международного права. Тем не менее национальное законодательство должно учитывать ряд обстоятельств в отношении заключенного. В частности, имеются ли существенные изменения в положении пожизненно заключенного, имел ли место в ходе исполнения наказания прогресс в исправлении (длительное содержание в изоляции не может быть оправдано законными пенологическими основаниями).
В заключение необходимо отметить, что институт смертной казни является по своей сути правовым атавизмом, поскольку он не может обезопасить подозреваемого от судебных ошибок и ненадлежащего судебного разбирательства. Современное уголовное право должно преследовать социальную цель в отношении преступников; следует использовать индивидуализированный и прогрессивный подход к назначению наказаний. Государство обязано стремиться к социальному перевоспитанию осужденного к пожизненному лишению свободы: оно необходимо в любом обществе, которое сделало человеческое достоинство своей важнейшей ценностью.
Список литературы
1. Венская конвенция о праве международных договоров: заключена в г. Вене 23.05.1969 // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 37. Ст. 772.
2. Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ «О деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2000 году» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
3. Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ «О деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О.О. Миронова в 2002 году» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
4. Заключение № 233 (2002) Парламентской Ассамблеи Совета Европы «О проекте Протокола к Европейской конвенции о правах человека в отношении отмены смертной казни в любых обстоятельствах». URL: https://www.coe.int/T/R/Parliamentary_Assembly/[Russian_documents]/[2002]/[Jan2002]/Zak_233.asp#P4_80 (дата обращения: 19.10.2017).
5. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ильясова Имрана Спахиевича на нарушение его конституционных прав положениями пункта «н» статьи 44, части первой статьи 59 и части четвертой статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, части четвертой статьи 48 УК РСФСР, статьи 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: определение КС РФ от 19.06.2007 № 592-О-О // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
6. О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О судоустройстве РСФСР”, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»: определение КС РФ от 19.11.2009 № 1344-О-Р // Вестник Конституционного Суда РФ. 2010. № 1.
7. По делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 УПК РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О судоустройстве РСФСР”, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан: постановление КС РФ от 02.02.1999 № 3-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 3.
8. По делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.А. Филимонова: постановление КС РФ от 20.05.2014 № 16-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2014. № 5.
9. По делу о проверке конституционности пункта «б» части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Вологодского областного суда и жалобой граждан Н.В. Королева и В.В. Королевой: постановление КС РФ от 15.11.2016 № 24-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2017. № 1.
10. Постановление ЕСПЧ от 07.07.1989 по делу «Серинг против Соединенного Королевства» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
11. Постановление ЕСПЧ от 12.05.2005 по делу «Оджалан против Турции» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
12. Постановление ЕСПЧ от 12.02.2008 по делу «Кафкарис против Кипра» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
13. Постановление ЕСПЧ от 02.03.2010 по делу «Аль-Саадун и Муфзи против Соединенного Королевства» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
14. Постановление ЕСПЧ от 29.10.2015 по делу «A.L. (X.W.) против Российской Федерации» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
15. Постановление ЕСПЧ от 24.01.2017 по делу «Хамтоху и Аксенчик против Российской Федерации» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
16. Пояснительная записка к проекту федерального закона № 97803716-2 «О моратории на исполнение наказания в виде смертной казни» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
17. Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни (ETS № 114): подписан в Страсбурге 28.04.1983 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
18. Руководящие принципы в области прав человека и борьбы с терроризмом: утв. 11.07.2002 на 804-м заседании Комитета Министров // Совет Европы и Россия. 2003. № 1.
19. Hamdan v. Rumsfeld. 548 U.S. 557 (2006). URL: https://supreme.justia.com/cases/federal/us/548/557/ (дата обращения: 19.10.2017).
Спасибо за ваш голос!
Вы уже проголосовали!