Развитие законодательства об охране окружающей среды Российской Арктики

УДК 349.6

Страницы ив журнале: 134-140

Д.Д. Барамидзе,

соискатель кафедры земельного и экологического права Саратовской государственной юридической академии Россия, Саратов baramidze.david12@gmail.com

Государственная арктическая политика Российской Федерации сегодня становится ключевым элементом государственной политики в целом. Ряд стратегических документов долгосрочного характера предусматривает необходимость совершенствования нормативно-правовой базы, в том числе экологического законодательства. Исследуется становление законодательства об охране окружающей среды Арктической зоны России и основные тенденции, представленные в государственных программах и комплексе правовых актов.

Ключевые слова: Арктическая зона Российской Федерации, государственная арктическая политика, история государства и права, российский Север, арктическое (полярное) право, охрана окружающей среды, экологическая безопасность.

Современная государственная арктическая политика России представлена рядом документов государственного планирования: Основами государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу [27] и Стратегией развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года [33]. Указанными нормативными актами в качестве механизма исполнения положений предусмотрено установление особого режима охраны окружающей среды и природопользования. Помимо практической реализации предписаний, закреплена необходимость совершенствования нормативно-правовой составляющей.

Многими исследователями в области юриспруденции отмечается недостаточный уровень правового регулирования складывающихся отношений в области охраны окружающей среды Арктического макрорегиона. Так, Д.О. Сиваков, анализируя современное российское законодательство об условиях развития Арктики, отмечает отставание России «от других северных государств в части обеспечения эффективного правового регулирования и стимулирования арктической деятельности» [32, с. 89]. Подобного мнения придерживается Д.Н. Джунусова, подчеркивающая отсутствие обеспечения отечественным законодательством «эффективной государственной политики по освоению континентального шельфа Российской Федерации» [7, с. 234]. Сегодня неоднократно можно встретить заявления представителей государственной власти и научной общественности о предполагаемых путях законодательного совершенствования.

Научный и практический интерес представляет изучение историко-правового развития законодательства об охране окружающей среды Арктической зоны. Необходимо проследить исторически выработанные предпосылки реализуемых направлений формирования системы соответствующих нормативных документов. Подобное исследование будет способствовать лучшему осознанию тенденций развития нормативно-правовой базы в долгосрочной перспективе.

До становления централизованного Московского государства основным действующим центром Севера России был Великий Новгород. По словам исследователей, земли древнего Новгорода достигали берегов Белого моря. Кроме того, новгородцы имели выход к богатым морским зверем островам Новая Земля и Вайгач [31, с. 28]. Активно осваивался север Поморья — обширной территории, расположенной по берегам Белого моря, Онежского озера, по рекам Онега, Северная Двина, Мезень, Пинега, Печора, Кама и Вятка вплоть до Урала.

Регулирование отношений между человеком и природой отсутствовало, так как не было необходимости в правовом воздействии. Хозяйственная деятельность наносила минимальный вред природной среде. Некоторые природоохранительные воззрения можно проследить в первых нормативных актах Древней Руси, например в Русской Правде. Однако объектом регулирования выступали частнособственнические отношения и интересы. К примеру, Пространная редакция Русской Правды предусматривала ответственность за кражу пчел из борти. Указанными положениями защищалось владение природными объектами от посягательства, т. е. преследовалась цель защиты интересов собственника.

Широкое распространение в период феодальной раздробленности получили жалованные грамоты, которыми князья предоставляли права пользования и владения определенной территорией и располагаемыми природными ресурсами. Впервые рациональный способ природопользования был установлен пермской грамотой 1653 года, запрещавшей применение капканов при ловле бобров и выдр  [30, с. 152].

В последующем процессе централизации российского государства происходило присоединение северных новгородских земель [4, с. 432; 29]. Появлялась необходимость выстраивания единого правового пространства, которому мешали сохранявшиеся различия между формирующейся общегосударственной правовой системой и новгородской. Разрешению проблемы способствовало появление Судебника 1589 года, основанного на Судебнике 1550 года.

Предоставление владельческих прав вызывало необходимость разработки способов их защиты. Зачастую подобным механизмом выступала челобитная князю и получение ответной жалованной грамоты, подтверждающей принадлежность природных ресурсов и земель конкретным лицам. В частности, в 1545 году в ответ на просьбу канинских и тиманских самоедов защитить их звериные и рыбные промыслы от пустозеров и зырян Иван IV издал грамоту, запрещавшую последним вторгаться на чужие земли [8, с. 160].

Вообще необходимость юридического закрепления территориального владения арктическими пространствами свойственна многим периодам истории государственности России.

Московское государство к XV веку стало активным участником международных отношений. Причем связующим звеном выступал морской путь, расположенный в Белом море около Мурманского побережья [4]. Распространение власти на северные территории и освоение Сибири актуализировали задачу защиты исключительных прав. К примеру, после многочисленных попыток Дании закрепить единоличное право на акваторию Севера Англия обратилась к России с просьбой подтвердить принадлежность северных морских путей около Кольского полуострова России. В ответе подтверждались необоснованность притязаний Дании на северные морские пути и факт предоставления английским торговцам ранее права осуществлять судоходство и заход в северные порты.

В XVII веке в результате колонизаторской политики и интервенции зарубежных государств была упразднена торговля и закрыты торговые пути в некогда богатом регионе Мангазеи [6, с. 123].

Принятыми в XVIII веке Тарифом Санкт-Петербургского, Выборгского, Нарвского, Архангелогородского и Кольского портов 1724 года и Морским пошлинным Регламентом или Уставом 1731 года иностранным подданным ограничивалась возможность свободного захода в северные порты России.

Указом Елизаветы Петровны 1753 года [13, с. 35], помимо запрета иностранного торгового мореплавания, закреплялась монополия князя Шувалова на осуществление морских промыслов в районе Северного Ледовитого океана.

В XIX веке генерал-губернатор Восточной Сибири издал постановление, в соответствии с которым иностранным судам предоставлялось право торговли и ведения морского промысла у северных берегов России только при наличии разрешительной документации [14].

Предписаниями регламентировались административные процедуры в отношении иностранных судов, предусматривавшие возможность осуществления дополнительных досмотров и необходимость проверки документов. Помимо норм ограничительной направленности, документы содержали положения, предусматривающие распространение юрисдикции государства на отдаленные территории и создание специализированных органов надзора. Кроме того, предоставляя исключительные права на осуществление промысла в акватории северных морей, государство боролось с нарастающей проблемой браконьерства, тем самым косвенно решая вопросы экологического характера.

Однако зачастую проблема незаконной ловли водных биологических ресурсов не могла быть успешно урегулирована государством в одностороннем порядке. Поэтому Россией и отдельными сопряженными государствами заключались международные договоры. Ярким примером может выступать соглашение 1911 года, которому предшествовал международный арбитраж из-за споров США и Канады относительно Берингова моря [5, с. 57]. Помимо решения о необоснованности притязаний США на указанную акваторию, сторонам рекомендовалось приостановить добычу морских котиков, находящихся под угрозой полного исчезновения в регионе. К сожалению, предусмотренные рекомендации практически не выполнялись, так как браконьерство фактически «перешло» в акватории Японии и России. Таким образом, было заключено четырехстороннее соглашение, закрепившее конкретные правила добычи и охраны морских котиков, просуществовавшее практически 30 лет.

Появление и развитие ресурсного законодательства приходится на начало правления Петра I [15, с. 104]. В государственной политике и системе распоряжения природными ресурсами прослеживался ресурсный подход, заключавшийся в использовании полезных ископаемых в зависимости от необходимости разрешения конкретных задач: промышленной, фискальной, военной.

С целью ликвидировать отставание России в области законодательного регулирования горной деятельности и добычи полезных ископаемых правительство в рассматриваемый период стало активно развивать горное законодательство; в XIX веке сформировалась собственная доктрина горного права, представленная работами А.Е. Яновского [36, с. 47], В.Г. Стругкова, Б.Ф. Кутыловского [11, с. 1], В.А. Удинцева [34, с. 43—45], А.А. Штофа [36].

Законодательное закрепление получили положения об охране водных и лесных ресурсов. Указом Петра I 1718 года жителям Санкт-Петербурга запрещался выброс мусора в водные объекты. Разрасталась система государственного управления лесами, включавшая Министерство государственных имуществ, Корпус лесничих, Департамент корабельных лесов и др. [15, с. 104].

Несмотря на становление ресурсного законодательства в России и государственных подходов к использованию и охране природных ресурсов, в отношении Севера России подобные меры не реализовывались. По мнению Е.В. Комелевой, основным направлением российской политики на Севере в XVIII—XIX веках выступало распространение юрисдикции и укрепление государственных позиций. Ситуацию усугубляло отсутствие комплексного планирования мероприятий, а предпринимаемые действия носили зачастую несистемный характер [10, с. 32]. Терпели неудачу планы по полномасштабному исследованию севера Сибири.

Вообще при освоении севера Сибири проводилось множество природоохранных мероприятий. В частности, широко применялась практика объявления территорий заповедными. В определенных областях Сибири ограничивался полностью или частично пушной промысел. Запрет носил временный характер и преследовал цель восстановления популяции зверя. Подобные ограничения действовали в лесах Якутии, в которых распространен пушной промысел [3, с. 98]. Конечно, первоочередным направлением выступали экономические и фискальные интересы государства, так как продажа пушнины — основной способ пополнения казны на севере Сибири. В то же время установление временных запретов способствовало ликвидации угрозы истребления целой популяции.

Интерес представляет период «допозитивного» права, регулировавшего отношения внутри небольших групп коренного населения Севера. Постепенно перерастая в правовые обычаи, правила зачастую регламентировали отношения по использованию природных ресурсов. Законодательством Российской империи признавалась возможность разрешения возникающих споров в судах на основании существующих обычаев. Например, волостным судам предоставлялось право рассматривать дела по существу на основании установленных местных обычаев и правил [9, с. 154].

Соблюдение обычаев свойственно практически каждому народу. Приверженность народов Севера исторически сложившимся правилам прослеживается и в более поздние периоды [12, с. 108]. Обычаи различались в зависимости от критериев: соблюдались они поселением (или группой поселений) или семьями, следовавшие им группы людей объединялись природно-климатическими условиями проживания и (или) имели общий род занятий.

Значение обычаев коренных народов Севера в регулировании внутригрупповых отношений многогранно. Однако, по нашему мнению, они в первую очередь отвечают критериям рационального природопользования и охраны окружающей среды. Природно-климатические условия и отсутствие возможности ведения земледелия выработали со временем подходы неистощительного пользования природными ресурсами практически безвредным и неиссякаемым способом, в пределах так называемой хозяйственной емкости биосферы [2, с. 45]. Конечно, конкретная задача охраны природы не ставилась. Рациональное пользование природой и минимальная антропогенная нагрузка устраняли необходимость применения непосредственных мер охраны окружающей среды.

Однако увеличение численности пришлого населения на Севере, обладающего собственным уровнем правовой культуры и развития, обозначило необходимость становления централизованного управления северными территориями. Как отмечает Б.А. Молчанов, «обычное право народов Севера, регулируя внутренние отношения, было бессильно защитить их от посягательств извне» [15, с. 104].

Многостороннее развитие и освоение Арктики пришлось на советский период истории нашей страны. СССР вкладывал значительные средства в изучение северных широт. Организовывались регулярные научные экспедиции, исследовавшие возможность ведения промыслов и добычи полезных ископаемых, и конечно государством обеспечивалось правовое сопровождение указанных процессов, сопутствующих развитию Арктики.

К примеру, в 1920-е годы государство организовало оперативное возведение жилых помещений для расселения промысловых рабочих на Северe [28]. Отдельными актами предусматривалась передача крупных ассигнований на приобретение необходимого промыслового оборудования и масштабное техническое переоснащение.

Советское правительство активно проводило политику освоения Севера и переселения, которое в первую очередь затронуло коренных жителей. Представителей малочисленных народов переселяли на арктические острова для их полномасштабного обустройства. Правовой основой переселенческих процессов выступало специальное постановление [21]. Северные острова передавались в управление Архангельского губернского исполнительного комитета, перед которым ставилась задача формирования местных органов власти.

Постановление Совета народных комиссаров РСФСР от 20.06.1930 «Об охране и развитии природных богатств РСФСР» (далее — Постановление) наметило тенденцию развития управления в сфере охраны природной среды [18]. На Народный комиссариат просвещения РСФСР по Главному управлению научными и музейными учреждениями и местные органы народного образования возлагались функции руководства, содействия и учета природных ресурсов РСФСР. Постановление закрепило положения об организации и управлении заповедниками на территории республики. В 1934 году раздел, посвященный регулированию заповедной деятельности, был выделен в качестве отдельного документа [22]. Причиной изменений стало образование нового органа — Комитета по заповедникам, осуществлявшего деятельность при Президиуме Всероссийского центрального исполнительного комитета РСФСР [17].

Одновременно на Севере России стали появляться заповедники. Еще в 1917 году Московское общество акклиматизации растений и животных призвало к охране памятников природы [15]. Первым арктическим заповедником стал заповедник «Семь островов», который включал острова Мурманского побережья [16]. Несмотря на эффективность осуществляемой деятельности, в 1951 году заповедник «Семь островов» был упразднен. Часть территорий была передана Кандалакшскому заповеднику, учрежденному в 1932 году постановлением Центрального исполнительного комитета Карельской АССР.

Функции управления заповедниками возлагались на создаваемые при советах народных комиссаров союзных республик управления по заповедникам, зоопаркам и зоосадам [19], в полномочия которых включалась выработка способов рационального использования охотопромысловой фауны.

На смену Положению о заповедниках от 01.04.1934 пришло Положение о заповедниках от 17.03.1940 [23]. Согласно конституционным нормам все природные объекты в пределах заповедников объявлялись государственной собственностью и выступали объектами особой государственной охраны.

Значительное место в организации заповедной деятельность уделялось вопросам управления. В середине 1950-х годов на территории СССР насчитывалось 128 заповедников, содержание которых обходилось государству в 54 млн. рублей [24]. Однако высокий уровень финансовых ассигнований, что отмечалось Советом Министров СССР, не оправдывал ожиданий. Неудовлетворительное состояние заповедников, неисполнение возложенных задач (использование, восстановление и охрана природы) и отсутствие единого руководящего органа стали причиной создания Главного управления по заповедникам.

В рамках борьбы с незаконной ловлей животных, в частности лосей, издается постановление СНК РСФСР от 26.05.1945 «О запрещении охоты на лосей» [25]. Преамбулой отмечалась эффективность практики введения временных ограничений: документом в течение календарного года запрещалась охота. Исключение составляли северные территории (Архангельск, Хабаровск, Якутск, Коми), где допускался плановый отстрел лосей с промысловой целью, так как разведение лосей является одним из основных видов промысла северных народов. Полностью ограничилось использование «безружейных» способов охоты.

В 60—70-е годы XX века в Советском Союзе и союзных республиках формируется природоохранное законодательство. Впервые в мире в 1960 году принимается Закон об охране природы в РСФСР [1, с. 17]. Значительное влияние оказала прошедшая в 1972 году конференция ООН по проблемам окружающей среды.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26.11.1984 № 1398-XI (далее — Указ № 1398-XI) [20] подчеркивалась необходимость охраны окружающей среды Крайнего Севера. Обеспокоенность государства объяснялась появлением промышленных комплексов, активным освоением ресурсов континентального шельфа, развитием морского и воздушного сообщения, способствовавшего повышению антропогенной нагрузки в регионе. Указом № 1398-XI особенно подчеркивались отличительные климатические и географические особенности, при которых природные объекты становятся уязвимыми, а процесс восстановления занимает, если практически возможен, много времени и требует значительных средств.

Указом № 1398-XI были закреплены механизмы охраны окружающей среды Севера: расширение системы заповедных территорий и акваторий; разработка правил судоходства по Северному морскому пути и воздухоплавания; создание правил проектирования, строительства и эксплуатации зданий и предприятий; разработка правил по охране земли, недр, водных и других природных ресурсов; ограничение туристической деятельности. Перечень оставался открытым, предполагая включение иных способов. Обеспечительной мерой выступало постановление Совета Министров СССР от 01.06.1990 «О мерах по обеспечению выполнения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1984 г. “Об усилении охраны природы в районах Крайнего Севера и морских районах, прилегающих к северному побережью СССР”» [26], конкретизирующее предполагаемые меры охраны окружающей среды Крайнего Севера. К примеру, право компетентных органов осматривать и задерживать суда было качественно проработано и дополнено.

Современный период в Российской Федерации характеризуется формированием государственных программ краткосрочного и долгосрочного стратегического планирования. Ключевое значение придается изучению и проработке действующего законодательства, выявлению пробелов правового регулирования и комплекса правовых средств охраны окружающей среды Арктического макрорегиона и обеспечения экологической безопасности населения.

Динамику становления законодательства об охране окружающей среды Арктического региона можно проследить на каждом историческом этапе. Начиная с первой практики правового оформления складывающихся общественных отношений и заканчивая современными долгосрочными государственными программами, большое значение уделялось вопросам использования природных ресурсов и охраны природной среды Севера России.

Однако непосредственное становление законодательного пласта урегулирования отношений в области охраны окружающей среды Российской Арктики приходится на 60-е годы ХХ века. Конечно, мероприятия природоохранной направленности имели место и в годы существования Российской империи, но носили несистематический характер и не ставили первоочередной задачей сохранность природы. Начало советского периода также ознаменовано передачей крупных средств на обустройство Севера, тем не менее ведущим направлением оставалось промышленное развитие и использование ресурсного потенциала. Однако стоит отметить, что именно в те годы активно развивалось законодательство об особо охраняемых природных территориях, широко распространившихся в Арктической зоне России.

Рассматривая исторические периоды становления законодательства об охране окружающей среды Арктической зоны, следует отметить сохраняющееся стремление защиты исключительных прав на Севере. Опасность потери влияния обосновывалась удаленным расположением северных территорий от «центра» России. Техническое обеспечение не позволяло своевременно реагировать на попытки интервенций в прошлом. Отсюда последовавшие, к примеру, запреты на осуществление торговли в Мангазее, ограничения на заход в северные порты иностранным подданным и переселенческая политика конца XIX—XX века. Однако ограничительные меры косвенно способствовали борьбе с браконьерством и зачастую помогали сохранить популяции отдельных видов животных и растений. Сегодня угроза носит значительно меньший характер и вызвана скорее необходимостью охраны государственных границ.

Особый практический интерес представляют правовые обычаи коренного населения Севера. Продолжительный период многократных повторений исторически выработанных правил поведения обеспечил практически безвредное существование северных народов. Аборигенное население российского Севера веками применяло обычаи при ведении промыслов, земледелия и осуществлении торговых сделок. Внимание уделялось отношениям внутри группы, семейным укладам, ведению домашнего хозяйства. Сегодня обычаи коренного населения нашли отражение в так называемых традиционных знаниях, получающих необходимое изучение в доктрине права и применение на практике.

Список литературы

1. Боголюбов С.А. Глобализация и развитие экологического законодательства // Журнал российского права. 2004. № 5. С. 14—27.

2. Боклан Д.С. Международное экологическое право и международные экономические отношения: моногр. М.: Магистр; ИНФРА-М, 2017. С. 45.

3. Бринчук М.М. Экологическое право (право окружающей среды). М., 1998. С. 98.

4. Визе В.Ю. Моря советской Арктики. М.—Л.: Издательство Главсевморпути, 1948. С. 432.

5. Гарусова Л.Н. Российско-Американские региональные отношения на Дальнем Востоке (конец XVIII—XX вв.): исторический опыт: моногр. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 2001. С. 57.

6. Гуреев С.А., Буник И.В. К концепции проекта Федерального закона «О Северном морском пути» // Московский журнал международного права. 2005. № 1. С. 122—138.

7. Джунусова Д.Н. О совершенствовании отечественного законодательства в области предотвращения загрязнения арктических вод в процессе освоения континентального шельфа // Актуальные проблемы экономики и права. 2010. № 4. С. 232—236.

8. Ефименко А.Я. Юридические обычаи лопарей, карелов и самоедов Архангельской губернии // Записки РГО по отделению этнографии: сб. народных юридических обычаев. Спб., 1878. Т. 8. С. 160.

9. Ефименко П.С. Народные юридические обычаи крестьян Архангельской губернии. М., 2009. С. 154.

10. Комлева Е.В. Государственная политика и частная инициатива в области освоения Северо-Востока России в конце XVIII — первой половине XIX века // Гуманитарные науки в Сибири. 2014. № 4. С. 32—35.

11. Кутыловский Б.Ф. Права на недра и отчуждение земель под железные дороги // Журнал Министерства юстиции. 1902. № 7. С. 1.

12. Лаптева Л.Е. Исследования обычного права народов Российской империи XIX века // Государство и право. 1997. № 8. С. 101—109.

13. Михина И.Н. Международно-правовой режим Арктики: дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 35.

14. Михина И.Н. Происхождение российской Арктики. История формирования правового режима морских пространств российской Арктики // Морские вести России. 2014. № 17.

15. Молчанов Б.А. Человек и природа в традиционном правосознании народов северной России: моногр. Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета, 1998. С. 104.

16. Об образовании полного государственного заповедника по гаге и птичьим базарам на островах Харлово: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 20.05.1938 // Собрание узаконений РСФСР. 1933. № 11. Ст. 143.

17. Об организации Комитета по заповедникам при Президиуме ВЦИК: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 20.08.1933 // Собрание узаконений РСФСР. 1933. № 46. Ст. 195.

18. Об охране и развитии природных богатств РСФСР: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 20.06.1930 // Собрание узаконений РСФСР. 1930. № 30. Ст. 397.

19. Об управлениях по заповедникам, зоопаркам и зоосадам при Совнаркомах союзных республик: постановление СНК СССР от 14.10.1939 № 1692 // Собрание постановлений Правительства СССР. 1939. № 55. Ст. 530.

20. Об усилении охраны природы в районах Крайнего Севера и морских районах, прилегающих к северному побережью СССР: указ Президиума Верховного Совета СССР от 26.11.1984 № 1398-XI // Свод законов СССР. 1990. T. 4.  Ст. 30-2.

21. Об утверждении Положения об управлении островами Северного Ледовитого океана: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 28.03.1927 // Собрание узаконений РСФСР. 1927. № 41. Ст. 261.

22. Об утверждении Положения о заповедниках: постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 01.04.1934 // Собрание узаконений РСФСР. 1934. № 15. Ст. 98.

23. Об утверждении Положения о заповедниках: постановление СНК РСФСР от 17.03.1940 № 159 // Собрание постановлений Правительства РСФСР. 1940. № 9. Ст. 25.

24. О заповедниках: постановление Совета Министров СССР от 29.08.1951 № 3192.

25. О запрещении охоты на лосей: постановление СНК РСФСР от 26.05.1945 // Собрание постановлений Правительства РСФСР. 1945. № 4.  Ст. 27.

26. О мерах по обеспечению выполнения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1984 г. «Об усилении охраны природы в районах Крайнего Севера и морских районах, прилегающих к северному побережью СССР»: постановление Совета Министров СССР от 01.06.1990 № 565 // Свод законов СССР. 1990. Т. 4. С. 30—42.

27. Основы государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу: утв. Президентом РФ 18.09.2008 № Пр-1969.

28. О трудовых частях: постановление Совета Труда и Обороны РСФСР от 30.03.1921. URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_901.htm

29. Платонов С.Ф. Учебник русской истории. СПб.: Наука. Ленинградское отделение, 2001.

30. Полякова Е.Н. Словарь лексики пермских памятников XVI — начала XVIII века. Т. II. Пермь, 2010. С. 152.

31. Потелов В. Тюлень и человек // Размышления о беломорском тюлене (статьи, очерки, документы, хроника). Архангельск, 1999. С. 28.

32. Сиваков Д.О. Российское право и «Век Арктики» // Законодательство и экономика. 2011. № 10. С. 84—89.

33. Стратегия развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года: утв. Президентом РФ.

34. Удинцев В.А. Право на залегающие в недрах ископаемые // Журнал юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете. 1897. № 4. С. 43—45.

35. Штоф А.А. Горное право. Сравнительный очерк горного законодательства в России и Западной Европе: Главные основания горного и соляного законодательств. Ч. 1. Спб.: Типография М. Стасюлевича, 1882.

36. Яновский А.Е. Основные начала горного законодательства и пересмотр его в России. Спб.: Типография Министерства финансов (В. Киршбаума), 1900. С. 47.