Философские основы уголовного наказания в трудах западноевропейских и русских мыслителей

УДК 343.01(091)

Страницы в журнале: 136-140

Е.А. Карпов,

кандидат юридических наук, первый заместитель декана юридического факультета Московского гуманитарного университета Россия, Москва pirania-1@mail.ru

Анализируются философские школы уголовного наказания. Раскрывается сущность наказания в трудах философов Античности, Средних веков, Нового и Новейшего времени и сопоставляется влияние их взглядов на современное уголовное право. В ходе исследования выявляется значительное воздействие западноевропейской мысли на сущность наказания в современном уголовном праве России. Автором поддерживается мысль об определенной мифологичности целей и принципов уголовного наказания и его субъективизме.

Ключевые слова: законы, наказание, штраф, воздаяние, социальная справедливость, право, талион, гуманизм, предупреждение преступлений.

Справедливость, добро и зло, ценности — извечные вопросы, занимающие умы философов, политиков и историков. С образованием государства неизбежно формировался аппарат подавления (полиция, армия, суд). В целях урегулирования наиболее важных сторон общественной жизни были необходимы и правила поведения, закрепленные позднее в письменных источниках. Несмотря на наличие юридических норм как регуляторов отношений в государстве, всегда существовали члены общества, которые уклонялись от соблюдения правил или нарушали нормы человеческого поведения. В целях усмирения и воспитания этих лиц применялось наказание. Однако человек как мыслящее существо всегда анализировал, что есть истина и справедливость, зачем и как должно применяться наказание. В связи с этим появились, если можно так выразиться, философские школы наказания.

Вопросы уголовного наказания исследовались еще философами Древней Греции. Так, Платон в «Законах» писал: «Дело в том, что по закону ни одно наказание не имеет в виду причинить зло. Нет, наказание производит одно из двух действий: оно делает наказываемого либо лучшим, либо менее испорченным. Вообще никто никогда не должен оставаться безнаказанным за какой бы то ни было проступок, даже если совершивший его бежал за пределы государства» [17]. Аристотель утверждал: «Между местью и наказанием есть разница: наказание производится ради наказуемого, а мщение ради мстящего, чтобы утолить его гнев» [16]. Таким образом, мы можем сказать, что в суждениях древнегреческих философов присутствуют телеологические и ценностные начала наказания. Целью является исправление человека и обеспечение социальной справедливости.

Следующий этап развития философии наказания можно связать со Средними веками. Как известно, в период Средних веков как в Западной Европе, так и в России огромную роль играло христианство.

Иоанн Грозный в послании к А. Курбскому по вопросу наказания писал: «Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть напоследок все равно похитит тебя. Ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, против бога восстал. Пойми же, несчастный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылись на тебе пророческие слова: “Кто думает, что он имеет, всего лишится”. В том ли твое благочестие, что ты погубил себя из-за своего себялюбия, а не ради бога? Могут же догадаться находящиеся возле тебя и способные к размышлению, что в тебе злобесный яд: ты бежал не от смерти, а ради славы в этой кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: “Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от бога: тот, кто противит власти, противится божьему повелению”» [7, с. 12—14].

Таким образом, можно сделать вывод об отношении к наказанию, и в частности к смертной казни, как к справедливому воздаянию и способу очищения от грехов. Целью жизни христианина на земле является очищение от грехов и спасение собственной души. Анализируя высказывание Иоанна Грозного, мы можем полагать, что оно уже априори справедливо с точки зрения Божьего промысла, ссылаясь на слова апостола Матфея, который пишет: «У вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:29). Как справедливо отмечает святитель Игнатий Брянчанинов по данному вопросу, «Господь, — свидетельствует и Писание и Церковная История, — во многих случаях попускал скорби возлюбленным Своим, и во многих случаях отклонял скорби от возлюбленных Своих, сообразно непостижимым судьбам Своим» [3, с. 765—777].

Католический богослов Ф. Аквинский в «Сумме теологии» отмечает: «Человеческие законы не запрещают все те пороки, от которых воздерживаются добродетельные, но — только наиболее тяжкие из них, от которых может удержаться большинство, и в первую очередь те из них, которые причиняют вред другим и без запрещения которых человеческое сообщество не могло бы существовать; так, человеческий закон запрещает убийство, воровство и тому подобное» [1, с. 19]. Далее он пишет: «Целью человеческого закона является приведение людей к добродетели, но не сразу, а постепенно. Поэтому он не обременяет множество несовершенных людей тем требованием, которым обременяет себя добродетельный, а именно требованием удерживаться от всяческого зла» [1, с. 19]. Как мы видим, Ф. Аквинский справедливо отмечает изначальную греховность человека, а средство воздействия в виде наказания является мерой сдерживания от совершения противоправных (преступных) действий. По нашему мнению, здесь имеет место рациональный смысл соблюдения норм человеческого общежития, данных еще в скрижалях Моисея времен Ветхого Завета. Однако законами и наказанием, согласно суждению Ф. Аквинского, не только сдерживаются действия человека, стремящегося дестабилизировать обстановку в обществе и государстве или иным образом нарушить порядок, созданный в обществе и направленный на сохранение человечества, но и постепенно преображается сама личность человека по направлению к добродетели.

Как известно, история средневековой Европы знает и ведовские процессы, в которых подвергались наказанию ведьмы за совершение колдовства и прочие религиозные преступления. Инквизиционный процесс в католичестве подробно регулировался юридическими нормами, касающимися порядка ведения судебных процессов и наказаний за колдовство и связь с дьяволом. Я. Шпренгер и Г. Крамер в своем труде «Молот ведьм» пишут: «Ведьмы заслуживают наказаний, превышающих все существующие наказания. Позорные дела ведьм превосходят все другие преступления. Они подлежат наказанию вдвойне: как еретики и как апостаты. Согласно Раймунду еретики наказываются четырьмя способами: отлучением, отрешением от должности, конфискацией имущества и телесной смертью. Тяжкие наказания полагаются также сообщникам ведьм: укрывателям, пособникам и защитникам. Сверх отлучения, еретики с их споспешниками, до второго колена по отцовской линии и до первого колена по материнской линии, лишаются права пользования церковными бенефициями замещения церковных должностей. Если еретик, после раскрытия, тотчас же не отречется от своего заблуждения, то он, будучи мирянином, должен быть тотчас сожжен» [9, с. 495]. Российский юрист Я.А. Канторович, смотря через призму видения мира средневекового инквизитора, в своей книге «Средневековые процессы о ведьмах» пишет следующее: «Только смерть освобождает от дьявола, если невозможно до смерти изгнать его во имя Бога. И тогда душа погибает для спасения» [9, с. 235]. Отметим, что в Средневековье католической инквизицией смерть еретика или ведьмы рассматривалась как средство очищения от грехов и спасения души. Сходной точки зрения придерживался в Московском государстве Иоанн Грозный. Однако мы видим, что преследовалась также и цель устрашения ввиду большой «театрализованности» системы наказаний в Средние века.

Следующий этап развития философских школ наказания связан с деятельностью европейских мыслителей Нового времени. Так, по мнению Т. Гоббса, «цель закона состоит не в том, чтобы мучить преступника, ибо то, что сделано, не может стать несовершившимся, а в том, дабы в дальнейшем они так не поступали» [5, с. 243]. Г. Гроций отмечал, что наказание — это «перенесение зла, причиняемого за совершение злодеяния, ибо если кто совершит злодеяние, тот должен терпеть страдание» [6, с. 451]. Таким образом, мнения Гоббса и Гроция на сущность наказания расходятся. Если Гоббс в качестве основной цели преследует предупреждение преступлений, то Гроций — возмездие.

В период Нового времени чрезвычайно популярны были труды итальянского криминолога Ч. Беккариа. В своем труде «О преступлениях и наказаниях» он отмечает: «Всякое проявление власти человека над человеком, которое не вызвано крайней необходимостью, — тирания. Таким образом, право верховной власти наказывать за преступления основано на необходимости защищать вверенное ей общественное благо от узурпации его частными лицами. И чем больше обеспечивается священное и нерушимое право на безопасность, чем надежнее гарантия свободы граждан со стороны государства, тем наказание справедливее» [2, с. 69—70]. Также Беккариа четко определяет цель наказания: «Цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять только такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлениями производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на душу людей и были бы наименее мучительными для тела преступника» [2, с. 69—70]. Таким образом, Ч. Беккариа очевидно считает, что главной целью уголовного наказания является безопасность общества и предупреждение совершения новых преступлений как самим преступником, так и иными лицами. Здесь мы видим общую и частную превенцию, подробно предусмотренную в ч. 2 ст. 43 Уголовного кодекса РФ [14, с. 157].

Ч. Беккариа в эпоху Просвещения поднял вопрос о внешнем и внутреннем наказании человека, который позднее подробно исследовал французский философ М. Фуко, а именно о наказании тела и души [15, с. 43]. Можно сказать, что с периода Нового времени ставится вопрос о возможности наказания души человека посредством пенитенциарных возможностей государства. Здесь мы вновь наблюдаем элементы целесообразности в наказании, так как государству удобней заставить человека страдать душевно, но оставить невредимым его тело, пригодное в дальнейшем государству для выполнения его задач. Можно предположить, что, по мнению Беккариа, человек в условиях душевных страданий, создаваемых ему в пенитенциарных учреждениях, способен переосмыслить свое поведение и вновь вернуться в общество исправленным. Однако конечно же здесь играют роль и ценностные установки (либеральные) личности самого Ч. Беккариа. Много ли мы видим исправленных уголовным наказанием людей? Способна ли душа каждого человека к мучениям, к взыванию совести? Была ли совесть у Гитлера и его подручных, виновных в уничтожении миллионов человек? Так, президент нацистского рейхстага Г. Геринг в последнем слове на Нюрнбергском трибунале 1946 года сказал следующее: «Победитель всегда является судьей, а побежденный — осужденным» [18]. Даже очевидность доказательств, приводимых державами-победительницами, не привела рейхсмаршала к покаянию, терзаниям совести и душевным мукам. Итог жизни Гитлера, Геринга и Гиммлера — самоубийство, но не от отчаяния, а с целью удовлетворить собственную гордость и от нежелания быть побежденным.

Вместе с тем мы можем отметить, что Беккариа в своем труде «О преступлениях и наказаниях» провел развернутое исследование, касающееся модернизации системы наказаний в соответствии с общечеловеческими нормами морали и гуманизма, которое было отражено в международных правовых актах и уголовных кодексах большинства зарубежных стран.

Большой вклад в философию уголовного наказания внесли основатели немецкой классической философии И. Кант, Г. Гегель, И. Фихте, Л. Фейербах и др. Содержание философии наказания И. Кант подробно осветил в своей работе «Метафизика нравов». Кант полагает реализовать принцип справедливости наказания через талион (обычай кровной мести) и категорический императив. «Единственный принцип — это принцип равенства (в положении стрелки на весах справедливости), согласно которому суд склоняется в пользу одной стороны не более, чем в пользу другой. Итак, то зло, которое ты причиняешь кому-нибудь другому в народе, не заслужившему его, ты причиняешь и самому себе. Оскорбляешь ты другого — значит ты оскорбляешь себя; крадешь у него — значит обкрадываешь самого себя; бьешь его — значит сам себя бьешь; убиваешь его — значит убиваешь самого себя. Лишь право возмездия, если только понимать его как осуществляющееся в рамках правосудия (а не в твоем частном суждении), может точно определить качество и меру наказания; все прочие права неопределенны и не могут из-за вмешательства других соображений заключать в себе соответствие с приговором чистой и строгой справедливости» [10, с. 257]. Проблема реализации уголовного наказания в рамках принципа талиона заключается в замещении (воздаянии) благ и интересов, на которые посягнул преступник. То есть у преступника должно быть отнято то же благо, на которое он совершил посягательство. Здесь возникает вопрос, а учитываются ли другие обстоятельства? Например, лицо совершило причинение смерти по неосторожности. Следуя логике Канта, необходимо лишить его жизни. Однако это преступление не равно убийству. Гегель, полемизируя с Беккариа и Кантом, в «Философии права» определял сущность наказания следующим образом: «Наказание есть также право, положенное в самом преступнике, т. е. в его налично существующей воле, в его поступке. Ибо в его поступке как поступке разумного существа заключено, что он нечто всеобщее, что им устанавливается закон, который преступник признал для себя, под который он, следовательно, может быть подведен как под свое право. В том, что наказание рассматривается как содержащее свое собственное право, преступник почитается как разумное существо. Эта честь не будет ему воздана, если понятие и мерило его наказания не будут взяты из самого его деяния; так же и в том случае, если его рассматривать как вредного зверя, которого следует обезвредить или стремиться запугать и исправить его» [4, с. 147—148]. Г. Гегель пытается интерпретировать наказание через призму его понимания человека как разумного существа. Наказание, по мнению Гегеля, есть право разумного человека.

В период Новейшей истории сущность наказания исследовали такие мыслители, как В.И. Ленин, М. Фуко, Ф. Лист, Г. Тард и многие другие. Интересно определяет сущность наказания В.И. Ленин: «Диктатура пролетариата была успешна, потому что умела соединять принуждение и убеждение». При этом, по мнению В.И. Ленина, «предупредительное значение наказания обусловливается… его неотвратимостью». Важно, «чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым» [11, с. 465—466; 12, с. 373; 13, с. 389]. Опять в словах В.И. Ленина мы видим элемент целесообразности наказания или наказания во имя общественного спокойствия.

Одной из наиболее значительных работ XX века в сфере исследования сущности наказания является труд М. Фуко «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы». В нем Фуко подвергает анализу принципы и сущность наказания, выявляя определенную мифологичность его целей. Как отмечает Фуко, наказание в период абсолютной монархии характеризуется следующим образом: «Цель — не столько восстановить равновесие, сколько ввести в игру как ее кульминационный момент асимметрию между подданным, осмелившимся нарушить закон, и всемогущим государем, демонстрирующим свою силу, хотя возмещение вреда, причиненного правонарушением частному лицу, должно быть пропорциональным, хотя приговор должен быть справедливым, исполнение приговора осуществляется таким образом, чтобы продемонстрировать не меру, а отсутствие равновесия и чрезмерность» [15, с. 43]. По мнению Фуко, «через дисциплины проявляется власть Нормы. Является ли она новым законом современного общества? Лучше сказать, что начиная с XVIII века эта власть соединилась с прочими властями — Закона, Слова и Текста, Традиции, — навязывая им новые разграничения. Нормальное становится принципом принуждения в обучении с введением стандартизированного образования и возникновением “нормальных школ”. Оно становится таковым в попытке организовать национальный медицинский цех и больничную систему, руководствующиеся общими нормами здоровья. Оно проникает в стандартизацию промышленных процессов и изделий. Подобно надзору, и вместе с ним нормализация становится одним из главных инструментов власти в конце классического века» [15, с. 43]. Здесь проявляется его концепция «знания-власти» и системы мер принуждения через наказание и тотальный надзор. Как мы видим, это проявляется и сейчас в условиях современной уголовно-исполнительной системы с использованием в первую очередь технических средств надзора за осужденными. И.П. Ильин так и отмечает, что «параллель обнаруживается между паноптикумом и компьютерным мониторингом над индивидами в условиях развитого капитализма» [8, с. 83]. Раскрытие сути наказания М. Фуко осуществляет через эпистему определенной эпохи наказания.

Изучив некоторые положения философских основ уголовного наказания, можно сделать следующие выводы:

1) современная философия уголовного наказания в России основана во многом на представлении западноевропейских мыслителей, что видно из целей, предусмотренных ч. 2 ст. 43 УК РФ;

2) можно отметить некоторую мифологичность и субъективизм целей и принципов наказания, связанные с тем, что сущность наказания основана на господстве определенных идей в обществе, в котором оно применяется.

Также следует отметить, что цели и принципы наказания базируются фактически на вере в ту или иную идею (притом зачастую пропагандируемую в обществе). Так, невозможно, например, ничем подтвердить, что наказание достигает цели исправления осужденного или приводит его к душевным мукам или к какому-либо переосознанию своей преступной деятельности. Либо по крайней мере эффективность такой цели ничтожно мала (обратимся, например, к рецидиву преступлений и приговорам судов в Российской Федерации) [19]. То есть цель исправления преследуется согласно УК РФ, но не реализуется по факту. Аналогично реализуется общая и частная превенция, так как преступник даже под страхом пожизненного заключения продолжает совершать преступления. Остается эффективной лишь одна цель — отграничение преступника от правопослушных граждан с целью их безопасности и фактическое ограничение преступника в правах;

3) понимание сущности наказания через воздаяние «зуб за зуб» (Кант) либо опора на разум человека (Гегель) являются во многом субъективными взглядами философов и поэтому также мифологичны;

4) четко прослеживается телеологическая сущность наказания, которая заключается в том, какие цели преследует государство, реализуя определенный вид наказания (например, устрашение в Средние века или приоритет денежных взысканий (штрафов) за экономические преступления в Российской Федерации) и для чего оно вводится (отграничение преступника от правопослушных граждан).

Список литературы

1. Аквинский Ф. Сумма теологии. М., 2006. С. 19.
2. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995. С. 69—70.
3. Брянчанинов И. Аскетические опыты. Чаша Христова. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2010. С. 765—777.
4. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: «Мысль», 1990. С. 147—148.
5. Гоббс Т. Сочинения. М., 1991. Т. 2. С. 243.
6. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956. С. 451.
7. Иван Грозный. Сочинения. М.: АСТ, 2010. С. 12—14.
8. Ильин И.П. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. М.: Интрада, 1996. С. 83.
9. История инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах. М.: АСТ, 2001. С. 235, 495.
10. Кант И. Метафизика нравов. М.: «Мысль», 1965. С. 257.
11. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1962. Т. 31. С. 465—466.
12. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1962. С. 373.
13. Ленинский сборникXXXVI. М., 1959. С. 389.
14. Уголовное право Росси. Практический курс / под ред. Р.А. Адельханяна. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 157.
15. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: «Ад Маргинем», 1990.С. 43.16. URL: http://lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/ritoriki.txt
16. URL: http://lib.ru/POEEAST/PLATO/zakony.txt_with-big-pictures.html
17. URL: http://www.garant.ru/article/546588/
18. URL: http://www.vesti.ru/doc.html?id=2449835