Суверенитет государства и планетарный характер дистанционного зондирования Земли из космоса

УДК 341.229

Страницы в журнале: 112-118

П.Н. Ложковой,

адвокат адвокатской фирмы «ТонковЪ и Партнеры», магистр права Россия, Москва rtgpetr@ya.ru

Дистанционное зондирование Земли порождает противоречие между  суверенитетом государства и свободой информации. Камеры, расположенные на спутниках и сканирующие поверхность, не видят государственных границ. Распространяется ли суверенитет на информацию о территории? Главенствующее значение приобрел контроль над собственностью в виде информации. Особый статус, отличный от объекта, имеет не сама информация, а формы собственности на нее. Указанное выше противоречие решается путем заключения международных соглашений между отдельными государствами, а также заключаемыми на основе этих международных соглашений гражданско-правовыми контрактами между юридическими лицами.

Ключевые слова: международное космическое право, дистанционное зондирование Земли,  противоречие между  суверенитетом государства и свободой информации, информация как собственность.

В  правовом отношении деятельность, связанная с дистанционным зондированием Земли из космоса, порождает два серьезных противоречия: между суверенитетом государства над его территорией и планетарным характером дистанционного зондирования; между свободой информации и правом государства распоряжаться информацией о его территории.

Данные противоречия возникают в силу того, что дистанционное зондирование Земли относится к космической деятельности, но его последствия распространяются на поверхность Земли, которая неоднородна с юридической точки зрения, поскольку поделена на пространства:

— не подпадающие ни под чью территориальную юрисдикцию (открытое море, Антарктика) и

— пространства, находящиеся под суверенитетом, или юрисдикцией, государства.

Открытое море и Антарктика находятся в общем пользовании всех государств, они не подлежат национальному присвоению (ст. 89 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года[1]  (далее — Конвенция) и ст. IV Договора об Антарктике 1959 года[2] (далее — Договор об Антарктике)) и все государства имеют право вести там любую деятельность, не запрещенную международным правом, в том числе собирать информацию об этих пространствах (ст. 87 Конвенции[3] и ст. II Договора об Антарктике[4]). Собранная информация поступает в распоряжение государства или организации, собравших ее.

Совсем другой статус имеют пространства, находящиеся под суверенитетом, или юрисдикцией, государств. Полный и исключительный суверенитет государства действует в пределах его территории, обозначенных государственными границами. Территориальное верховенство государства означает полную его власть над всеми лицами, вещами и событиями в пределах территории [9, с. 285; 20, p. 327].

В международном праве общепринято, что территориальное верховенство — это следствие суверенитета государства. Принцип суверенного равенства государств зафиксирован в ст. 2 Устава ООН и его содержание разъясняется в единогласно принятой Генеральной Ассамблеей ООН Декларации о принципах международного права 1970 года[5] (далее — Декларация) [4]. Таким же неоспоримым принципом международного права является и принцип территориальной неприкосновенности государства (см. п. 4 ст. 2 Устава ООН и Декларацию). Кроме того, ни одно государство или группа государств не имеет права вмешиваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине по внутренние и внешние дела любого другого государства (п. 7 ст. 2 Устава ООН). Данные  принципы, составляющие часть принципа суверенного равенства государств, относятся к категории норм jus cogens, т. е. норм, отклонение от которых не допускается и нарушение которых может расцениваться как международное преступление, наказываемое самыми серьезными санкциями [5].

Кроме того, различными органами ООН принято более 80 резолюций, посвященных суверенитету государств над природными ресурсами, входящими в их территорию[6].

Приведенные положения включены в конституции большинства государств. Так, в Конституции РФ ст. 4 устанавливает, что суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию, а Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации [8].

Конституции государств не содержат запрета иностранным государствам, физическим или юридическим лицам собирать любую информацию об их территории, но каждое государство устанавливает запрет на сбор и распространение информации, важной для государства[7].

Интересно, что прямой запрет на сбор информации установлен для зон исключительной юрисдикции государства — в исключительной экономической зоне (ст. 56 Конвенции[8])  и на континентальном шельфе (ст. 77 Конвенции[9]).

Таким образом, из общего пространства поверхности Земли выделяются участки (территории государств), куда без прямого дозволения суверена запрещен доступ иностранным государствам, физическим и юридическим лицам. Таков современный международный правопорядок.

Теперь обратим внимание на то пространство, в котором фактически находятся и действуют субъекты, осуществляющие дистанционное зондирование Земли, — на космическое пространство. Его правовой статус подобен статусу открытого моря и Антарктики. Космическое пространство не принадлежит никому и в нем не действует ничей территориальный суверенитет. Эта основа основ международного космического права закреплена в Договоре о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела 1966 года (далее — Договор о космосе) [6],  который по праву называют «конституцией космоса» [2, с. 12; 3, с. 34]. В этом договоре участвует более 180 государств из около 200 существующих в мире, т. е. его нормы могут квалифицироваться как общепризнанные. В статье II Договора о космосе сказано: «Космическое пространство, включая Луну и другие небесные тела, не подлежит национальному присвоению ни путем провозглашения на них суверенитета, ни путем использования или оккупации, ни любыми другими средствами», в ст. I  прямо закреплено, что космическое пространство, включая Луну и другие небесные тела, открыто для исследования и использования всеми государствами без какой бы то ни было дискриминации на основе равенства и в соответствии с международным правом, при свободном доступе во все районы небесных тел.

В силу специфического юридического положения космического пространства важно установить критерии его отграничения от воздушного пространства. Обычно, говоря о границах, мы имеем в виду пределы, проводимые с соседним государством по земле или по воде. В случае космических границ речь идет о высотной границе между воздушным пространством государства и космическим пространством. Воздушное пространство составляет часть территории государства, так же  как и суша, острова, воды или недра. Воздушное пространство подлежит полному и исключительному суверенитету государства, которое осуществляет полное и исключительное властвование над всеми лицами, вещами и событиями в его пределах. Это закреплено в ст. 1 универсальной Чикагской конвенции о международной гражданской авиации 1944 года: «Договаривающиеся Государства признают, что каждое Государство имеет полный и исключительный суверенитет на воздушное пространство над своей территорией»[7]. Правда, высотные пределы государственного суверенитета не установлены, и не только среди государственных деятелей, но и среди ученых нет согласия о точной цифре этого предела. Примерной цифрой высотного предела суверенитета принято считать 100—110 км [13].

Такому жесткому распределению полномочий государств на поверхности и в прилежащем воздушном слое Земли противоречит деятельность по дистанционному зондированию просто в силу своих технических особенностей. Камеры, расположенные на спутниках и сканирующие поверхность, не видят государственных границ и делают обзор всего пространства. Более того, поскольку зондирование территории государства производится из космоса и государственные границы при этом просто не принимаются во внимание, это зондирование возможно не только без согласия зондируемого государства, но и без его ведома, в результате с территории государства поступает информация, не санкционированная им самим.

С позиций классического международного права такое явление невозможно было бы расценить иначе как угрозу или даже нарушение государственного суверенитета.

Зачастую спутники, производящие зондирование, размещаются вовсе не над территорией исследуемого государства, так что государство не может выдвинуть иск о нарушении его воздушного пространства. И вообще спутник находится в пределах космического пространства, за пределами земной атмосферы, в том пространстве, которое не принадлежит никому и национальное присвоение которого запрещено. Информация, полученная благодаря дистанционному зондированию, может быть использована вовсе не на благо экономики или безопасности зондируемого государства. В то же время это государство не может предпринять никаких физических или технических мер для своей защиты.

Таким образом, дистанционное зондирование ставит под вопрос способность любого государства осуществлять полный контроль за сбором и распространением информации из космоса не только о его территории, но и о некоторых важных аспектах его хозяйствования, например о ресурсах, а также о вопросах, прямо затрагивающих его правовую и политическую систему, частную жизнь граждан. Ведь оптические приборы, которыми оснащены современные искусственные спутники, настолько эффективны, что могут делать снимки отдельных людей и даже читать их документы [12].

Но если даже государство поставлено в известность о том, что оно стало объектом зондирования, его суверенитет все равно может быть задет. Во-первых, данные, полученные в процессе зондирования, могут быть переданы другим государствам или организациям; если данные передаются зондируемому государству, очень важен момент передачи, а именно опережение передачи данных другим государствам; во-вторых, если даже одновременная передача данных зондируемому государству и другим государствам не ухудшает положение зондируемого государства, переданные данные могут быть такого характера, что все же ухудшат его положение. Например, если зондированию подвергнута развивающаяся страна и ей будут переданы необработанные данные, то их обработка потребует времени  и затрат; в то же время другая сторона, получившая данные, может располагать значительными ресурсами, и потому обработка данных не станет для нее бременем. Тогда для развивающейся страны ситуация будет та же самая, как если бы ей было отказано в доступе к данным зондирования, а другая сторона будет обладать информацией, носящей исключительный характер.

Таким образом, создается некоторое противопоставление правового статуса двух регионов: равенства прав всех государств в космическом пространстве и исключительности прав каждого отдельного государства в пределах его территории, в том числе в воздушном пространстве. Применение спутников дает двойственный эффект: они собирают информацию на территории государства и затем выносят ее. В любом случае поток информации через национальные границы создает серьезный вызов идее государственного суверенитета, т. е. полновластия государства в его законодательной, судебной, исполнительной юрисдикции относительно событий и лиц в пределах его территории.

Производя дистанционное зондирование Земли, государство или негосударственная организация действуют формально в пределах космоса, поэтому они ничем не ограничены. Однако нельзя не учесть, что его (ее) правомерная космическая деятельность может иметь последствия на Земле: на поверхности Земли она может серьезно нарушать общепризнанный принцип государственного суверенитета.

Данная коллизия не ограничивается дистанционным зондированием, поскольку вся космическая деятельность начинается и заканчивается на Земле. Практика подсказывает пути разрешения этого противоречия.

Каждый раз, когда государство запускает искусственный спутник, этот спутник не может сразу же с территории этого государства попасть в космическое пространство, а должен пролететь через воздушное пространство соседних государств. Такое положение было бы совершенно недопустимо с точки зрения классического права, но ситуация меняется в связи с заинтересованностью зондируемого государства в получении информации о своей территории, а также о территории или зонах юрисдикции других государств либо ничейных территорий. Поэтому в целом в настоящее время государства соглашаются с правом других государств и организаций зондировать любые регионы [10, p. 404]. На этапе дистанционного зондирования, когда оператор производит сканирование и получает данные, исключить из этого действия отдельные участки земной поверхности невозможно, и поэтому фактически сформировалась свобода зондирования, т. е. право любого оператора зондировать любые участки поверхности и недр Земли.

В настоящее время проблемы правового регулирования зондирования Земли сконцентрировались вокруг права доступа к информации, извлекаемой из данных, полученных в результате зондирования.

Общепризнано, что территория государства находится под его суверенитетом. Распространяется ли суверенитет на информацию о территории? Другими словами, сливаются ли в целях правового регулирования две вещи —объект (суверенное зондируемое государство) и информация о нем (данные, полученные в результате зондирования)? Если такое слияние происходит, то они подчиняются одному правовому режиму. Если эти явления едины, то регулирование информации должно следовать за правовым статусом объекта или составлять часть его правового режима. Если же информация — это самостоятельное явление, то у нее должно быть собственное правовое регулирование.

Впервые данный вопрос встал в процессе деятельности Рабочей группы по принципам зондирования Юридического подкомитета Комитета ООН по использованию космического пространства в мирных целях (далее — Рабочая группа по принципам зондирования), которая готовила проект принципов дистанционного зондирования Земли. В 1976 году Монголия, выступая от группы развивающихся стран, предложила сделать международно-правовым принципом право государства ограничивать распространение данных о его природных ресурсах [17]. В ее предложении говорилось: «Государства, занимающиеся дистанционным зондированием, должны уважать принцип полного и постоянного суверенитета всех государств и народов на то, что им принадлежит[10], и на их природные ресурсы, а также должны соблюдать их неотчуждаемое право распоряжаться природными ресурсами и информацией о них».

Таким образом, по мнению Монголии и развивающихся стран, от имени которых она выступала, информация должна иметь тот же статус, что и объект.

Эта идея не нашла общего одобрения в Рабочей группе. Ни один из участников Рабочей группы по принципам зондирования, как и всего Комитета, не подвергал сомнению общепризнанный принцип суверенитета государства над природными ресурсами в пределах его территории или его юрисдикции.

Относительно информации о ресурсах такого единодушия не было. Сторонниками ее были в основном развивающиеся страны; другая группа государств отвергла идею распространения на информацию того же режима, что на природные ресурсы. Третья группа утверждала, что им не следует заниматься данным вопросом, поскольку непосредственного отношения к дистанционному зондированию вопрос о правовом статусе информации не имеет; некоторые государства заявили, что это скорее философский, нежели правовой вопрос.

Действительно, может быть единство объекта и информации следует оценивать с точки зрения философии, однако признание такого единства может иметь важные практические последствия в праве. Так, Д. Сиболт остроумно и совершенно правильно замечает, что информация — это производное от объекта, без объекта не может быть и информации о нем [20].

Однако нельзя не заметить, что информация обладает определенной степенью самостоятельности. Для подтверждения этого замечания обратимся к определению понятия информации. Прежде всего информация относится к объектам правоотношений, не имеющим физической формы, поэтому она может быть поставлена в ряд других объектов, таких как интеллектуальная собственность, так называемая книжная задолженность, ликвидные ценные бумаги, деликтные иски, банковские вклады и т. п. Такие объекты могут находиться в собственности и быть отчуждены, несмотря на отсутствие физической формы [1, с. 78—81].

В этом случае речь может идти о распространении на информацию права собственности, которое является комплексным и подразумевает право владения и право распоряжения, так что оно в полной мере дает возможность контроля над информацией. При этом владение информацией как объектом, не имеющим физической формы, не может быть ограничено идеей фактического физического владения как в случае с объектом, обладающим физической формой.

В информационном мире условие владения как атрибут собственности  преобразовалось в нечто совершенно новое, отличное от своего физического начала. Главенствующее значение приобрел контроль над собственностью в виде информации [14, p. 36]. Такой контроль может быть достигнут разными путями, например комбинацией  юридических, контрактных, технологических средств с целью исключить доступ других субъектов к информации. Многие авторы указывают на меры, принимаемые правительством Китая для предотвращения получения его населением неконтролируемой информации из сети Интернет [19, p. 451]. Многие словари описывают владение в его исторической форме как осуществление контроля над вещью.  Правда, специалисты указывают, что даже относительно вещей в физической форме невозможно установить такой полный контроль, чтобы полностью исключить доступ к ним других лиц. Никакие права собственности не являются абсолютными [11, p. 603].

Тем более невозможность абсолютного владения применима к вещам, не имеющим физической формы, например к интеллектуальной собственности. Так, личные имущественные  права, которые составляют авторское право, защищают своего владельца не в отношении всех других лиц, а только в отношении того лица, которое копирует произведение, причем копирует без разрешения. Кроме того, на обладателя авторских прав распространяется целый ряд ограничений, как и на владельцев вещей в физической форме. Еще более выразительный пример дает патентное право.

Таким образом, особенный статус, отличный от объекта, имеет не сама информация, а формы собственности на нее, формы распоряжения и доступа. В сфере публично-правовых отношений — в тех случаях, когда информация входит в круг действий, совершаемых государством de jure imperii, т. е. в интересах самого суверенного государства или народа как носителя суверенитета, мы видим сходную ситуацию. В этом случае на первый план выходит такая форма контроля за информацией, как разрешение доступа.

Можно сказать, что права на доступ объективно не существует, оно возникает только как следствие разрешения на доступ, данного субъектом, обладающим исключительным правом на информацию. Такое разрешение может быть очень широким и распространяться на большой круг субъектов, поскольку, как правильно отмечает М. Шахтер, «человеческое общество не может существовать  без доступа к идеям, точкам зрения и к фактической информации относительно бесконечного числа тем, иначе оно не развивается» [22, p. 199].

Основа для возникновения права разрешения на доступ к информации — социальный, политический, экономический консенсус о том, что должно существовать ограничение или исключение из права доступа к информации. Основания для ограничения доступа разнообразны. Это может быть защита публичного порядка государства, прав интеллектуальной собственности или персональных данных, т. е. обеспечение неприкосновенности личности. В целом объем права доступа является результатом  согласованного равновесия  между интересами разных субъектов.

Можно провести определенную аналогию между правом человека распоряжаться информацией о себе самом и таким же правом государства[11]. Конечно, основания для такого права совершенно другие, чем у человека, так как оно определяется исключительно международным правом, а не сочетанием международного и конституционного права.

Общепризнанный принцип суверенного равенства государств предоставляет каждому государству право держать неприкосновенной информацию о нем самом, кроме случаев, когда его обязывают к раскрытию информации его собственные международные обязательства. Закрыть от зондирования территорию одного государства технически невозможно: нет способа включать и выключать спутник, пролетающий над определенной территорией. Значит, зондирующий субъект будет располагать информацией, а зондируемое государство может быть правомерно озабочено тем, что эта информация может попасть в руки некой третьей стороны, которая на основании этой информации примет решение, существенно неблагоприятное для его национальной экономики или стратегического планирования, а потому зондируемое государство имеет полное право возражать против распространения информации, которая его касается, без его санкции или ведома.

Примерно такая же ситуация возникает в случае передачи через границу персональных данных. Например, если гражданин застрахован в иностранной страховой компании, его медицинские данные переходят через границу.

Если довести эту ситуацию до логического конца, зондирующее государство не вправе не только передавать полученные данные третьей стороне, но и использовать их. Оно должно запросить предварительное согласие зондируемого государства или, в крайнем случае, сообщить ему о планируемом использовании. Это, в свою очередь, также создает новую ситуацию: зондирующее государство ограничено в распоряжении теми результатами, которые оно получает при помощи своего собственного оборудования. При этом нужно учесть, что каждый год в бизнес дистанционного зондирования приходят все новые участники. Можно представить, какие новые трудности возникнут, если признать необходимость предварительного запроса и согласия зондируемого государства. Поэтому Рабочей группой по принципам зондирования не было предложено никакого решения [18].

Однако можно считать частично признанной информацию о ресурсах, подлежащую исключительному суверенитету государства наряду с самими ресурсами, поскольку именно относительно ресурсов в проекте принципов было предусмотрено, что зондирующее государство должно извещать об этом не только зондируемое государство, но и Генерального секретаря ООН, а также консультироваться с зондируемым государством относительно возможности распространения полученной информации.

Нельзя не отметить всеобщее несогласие участников Рабочей группы по принципам зондирования с идеей предоставить зондируемому государству право накладывать вето на распространение полученных данных, т. е. полностью запрещать передачу третьим лицам или использование таких данных. Создалась странная ситуация: одни государства возражают против свободного распространения информации, другие — против запрета.

Поскольку участники Рабочей группы по принципам зондирования считали, что у них недостаточно материала для формулирования нормы относительно единства природных ресурсов и информации о них, высказывалось мнение о том, что отношения между зондирующим и зондируемым государством должны регулироваться принципами справедливости, в частности запретом злоупотребления правом. При этом злоупотребление правом должно было устанавливаться по наличию «ощутимого» вреда, нанесенного зондируемому государству в процессе зондирования.

Участники Рабочей группы по принципам зондирования согласились в том, что такую ситуацию в реальной жизни вообразить трудно, не отрицая, конечно, что запрет злоупотребления правом в отношениях в связи с зондированием действует так же, как и в любых других отношениях. Так, К. Кристол отмечает: «Хотя запрет злоупотребления правом может применяться к оценке методов и способов зондирования, он не дает правовых оснований для ограничения самого зондирования» [15, p. 756].

Действительно, в международном праве невозможно найти положение, запрещающее государствам вести зондирование. Это право вытекает из суверенного равенства государств. Вместе с тем нельзя не признать и законного права государства ограничивать распространение информации о нем. Очевидно, здесь возможна некоторая аналогия между правом государства на наличие сферы исключительной внутренней компетенции, куда не допускается вмешательство других государств или иных субъектов, и неприкосновенностью личности индивида.

Хотя со времени деятельности Рабочей группы по принципам зондирования прошло много лет, указанное противоречие продолжает сохраняться. Практика показывает, что это противоречие не решается как единая всеобщая проблема. Оно решается путем заключения международных соглашений между отдельными государствами, а также заключаемыми на основе этих международных соглашений гражданско-правовыми контрактами между юридическими лицами — собирателями и обработчиками информации и ее потребителями.

Список литературы

1. Богуславский М.М. Международное частное право. М., 2005. С. 78—81.
2. Бордунов В.Д. Международное воздушное право. М., 2011. С. 12.
3. Жуков Г.П. Международное космическое право. М., 2010. С. 34.
4. Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций: принята резолюцией 2625 (XXV) ГА ООН от 24.10.1970 2625 (XXV). URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/intlaw_principles (дата обращения: 26.01.2017).
5. Венская Конвенция о праве международных договоров от 23.05.1969.URL:http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml (дата обращения: 26.01.2017).
6. Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела: принят резолюцией ГА ООН от 19.12.1966 2222 (XXI), подписан в Лондоне, Москве и Вашингтоне 27.01.1967. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/outer_space_governing.shtml (дата обращения: 26.01.2017).
7. Конвенция о международной гражданской авиации: подписана в Чикаго 07.12.1944. URL: http://docs.cntd.ru/document/1902240 (дата обращения: 26.01.2017).
8. Конституция Российской Федерации: принята 12.12.1993 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
9. Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М., 2005. С. 285.
10. Allot Ph.The Health of Nations: Society and the Law beyond States. 2002. P. 404.
11. Beckerman-Rodau A. Are Ideas Within the Traditional Definition of Property? A Jurisprudential Analysis // Yale Law Journal. 2004. V. 47. P. 603.
12. Broad W.J. PrivateVentures Hope for Profits on Spy Satellites // N. Y. Times. 1997. Feb. 10.
13. Fernández de Córdoba S. Presentation of the Karman separation line, used as the boundary separating Aeronautics and Astronautics. URL: http://www.fai.org/ (дата обращения: 12.07.2014).
14. Hopkins G.L. Legal Implications of Remote Sensing of Earth Resources by Satellite // Military Law Review. 1999. V. 78. P. 36.
15. Christol C.Q. The Modern International Law of Outer Space. 1982. P. 756.
16. Research Programmes in Remote Sensing // COPUOS, at 1, U.N. Doc. A/AC.105/98 (1972).
17. Report of the Legal Sub-Committee on the Work of Its Fifteenth Session // COPUOS, at 1, U.N. Doc.A/AC.105/171, Annex 4 (1976).
18. Report of the United Nations Panel Meeting on the Establishment and Implementation of ResearchProgrammes in Remote Sensing // COPUOS, at 1, U.N. Doc. A/AC.105/98 (1972).
19. Rose E.W. WillChina Allow Itself to Enter the New Economy? // Duke Journal of  Comparative and International Law. 2009. V. 11. P. 451.
20. Seabolt D.G., Jr. International Aspects of the Proposed Commercialization of United States Civil Land Remote-Sensing // Hastings International and Comparative Law Review. 2004. V. 7.Р. 34.
21. Shaw M. International Law. 6th ed. L., 2008. P. 327.
22. Schachter M. Informational and Decisional Privacy. 2003. P. 199.

Библиография

1 Статья 89 «Неправомерность претензий на суверенитет над открытым морем»: «Никакое государство не вправе претендовать на подчинение какой-либо части открытого моря своему суверенитету».

2 «2. Никакие действия или деятельность, имеющие место, пока настоящий Договор находится в силе, не образуют основы для заявления, поддержания или отрицания какой-либо претензии на территориальный суверенитет в Антарктике и не создают никаких прав суверенитета в Антарктике».

3 Статья 87 «Свобода открытого моря» говорит о том, что эта свобода включает в себя, в частности, свободу научных исследований.

4 «Свобода научных исследований в Антарктике и сотрудничество в этих целях, как они применялись в течение Международного геофизического года, будут продолжаться в соответствии с положениями настоящего Договора».

5 «Все государства пользуются суверенным равенством. Они имеют одинаковые права и обязанности и являются равноправными членами международного сообщества, независимо от различий экономического, социального, политического или иного характера».

6 UNDocE/CN.4/Sub.2/2004/30. 13 July 2004. P. 124.

7 См., например: Закон РФ от 21.07.1993 № 5485-1 «О государственной тайне» // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

8 «Прибрежное государство имеет суверенные права в целях разведки природных ресурсов и обладает юрисдикцией в отношении научных исследований в исключительной экономической зоне».

9 «Прибрежное государство осуществляет над континентальным шельфом суверенные права в целях его разведки и разработки его природных ресурсов».

10 В тексте предложения Монголии, которое было представлено на английском языке, стоит слово «wealth».

11 Некоторые ученые даже считают возможным ввести понятие «суверенная неприкосновенная частная жизнь». Это, конечно, приблизительный перевод термина «sovereign privacy», поскольку в русском языке точного соответствия нет. См.: [20, p. 134].