УДК 343.241:343.242
Страницы в журнале: 98-104
Ю.С. Жариков,
кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых и уголовно-правовых дисциплин Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова Россия, Москва sga120a@yandex.ru
Рассматривается наличие и содержание санкции в структурах охранительных и регулятивных норм уголовного права. Формулируется вывод, что санкции являются структурным элементом только охранительных норм. В то же время меры принуждения и поощрения нельзя отнести соответственно к штрафным (карательным) и поощрительным санкциям, поскольку в состав регулятивной нормы они встроены в виде диспозиции и являются правилом поведения или обязанностью должностных лиц уголовной юстиции.
Ключевые слова: норма, гипотеза, диспозиция, санкция, правило поведения, мера, поощрение, принуждение, взыскание, воздействие, наказание, уголовное право.
Проблема понимания санкций уголовно-правовой нормы разносторонняя и многоаспектная, но ее решение необходимо для уяснения роли санкций в механизме регулирования и охраны общественных отношений.
Традиционно в учебной литературе санкция уголовно-правовой нормы понимается в качестве ее обособленной части, содержащей указание на вид и размер наказания. Однако при кажущейся простоте этой дефиниции в целом, слагаемые ее понятия неоднозначные и дискуссионные. Соответственно, и в правовой науке существует множество определений санкции, ни одно из которых не приближает исследователей к ее безальтернативному пониманию.
Не станем приводить их все. Общий смысл этих точек зрения отражен в дефиниции, приведенной в начале статьи. Ниже остановимся на наиболее полемических мнениях, оказывающих влияние на понимание роли санкций в воздействии на общественные отношения.
Так, И.Я. Козаченко предлагает под санкцией понимать «закрепленную уголовным законом форму ответственности, выраженную меру уголовного наказания (а в ряде случаев меру общественного или дисциплинарного воздействия), предусмотренного за совершенное преступление» [13, с. 75].
Данное определение, хотя по своей сути и имеет право на существование, не соответствует современным уголовно-правовым реалиям, которые не предусматривают (в отличие от советского уголовного законодательства) замену государственных мер уголовно-правового воздействия мерами иного характера — общественного или дисциплинарного.
Сказанное позволяет сформулировать существенный вывод: санкции в уголовном праве должны быть не просто правовыми, они обязательно должны содержать специфические меры уголовно-правового воздействия и не подменять собой санкции иных отраслей права, и прежде всего административного.
Несмотря на это Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 31.10.2017 № 42 «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона “О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка”» предлагает преступления небольшой тяжести, за которые УК РФ не предусмотрено наказание в виде лишения свободы, признать уголовным проступком и изменить за их совершение содержание уголовной ответственности, а именно: отменить судимость и ввести специальные меры уголовно-правового характера. Среди последних предлагаются обязательные работы, которые уже и так предусмотрены уголовным (ст. 49 УК РФ) и административным (ст. 3.13 Кодекса РФ об административных правонарушениях) законодательством в качестве наказаний. Но уголовно-правовая новелла предполагает сокращение сроков обязательных работ по сравнению с аналогичным наказанием вдвое (от 30 до 200 часов), а значит, фактически приравнивание санкции за преступление к санкции за правонарушение (от 20 до 200 часов). Другими словами, предполагается замена уголовной ответственности административной, но в рамках УК РФ.
Теперь рассмотрим определение санкции, данное Н.В. Генрих. Она предлагает понимать санкцию исходя из дуалистического характера такой нормы. Так, в случаях, когда норма уголовного права регулирует поведение граждан, способных совершать преступления, санкция представляет собой «право и обязанность государства на применение наказания за совершение предусмотренного законом общественно опасного деяния» [25, с. 598]. Если же уголовно-правовая норма регулирует деятельность государственных органов, под санкцией, по мнению Н.В. Генрих, следует понимать обязанность лица, совершившего преступление, подвергнуться наказанию [25, с. 599].
Фактически во втором случае автор отождествляет санкцию с уголовной ответственностью, т. е. с реализацией обязанности субъекта уголовного правоотношения [24, с. 42] претерпеть негативные последствия, порождаемые привлечением его к уголовной ответственности и осуждением. Надо отметить, что аналогичную позицию занимает и Д.А. Ковалюнас, причисляющий к санкциям: а) юридическую ответственность; б) меры защиты; в) меры безопасности (не все, а только те, которые являются негативными последствиями) и г) правовые стимулы [12, с. 7].
Действительно, карательная (штрафная) санкция охранительной нормы включает перечень негативных последствий, адресованных потенциальному правонарушителю, поскольку это элемент структуры нормы объективного права. По этому поводу Т.Н. Радько пишет: «Санкция определяет вид и меру последствий, наступающих в результате соблюдения или несоблюдения диспозиции» [22, с. 426].
Следует отметить, что уголовная ответственность — атрибут субъективного права. Посредством ее реализации санкция воплощается в реальную меру государственного принуждения, применяемую к конкретному лицу, совершившему общественно опасное деяние. Если до нарушения нормы, по мнению М.В. Соболева, на субъекте лежит обязанность воздерживаться от нарушения запретов [23, с. 51], которая, кстати, «не всегда конкретизирована по содержанию и адресатам» [2, с. 205—206], то после совершения правонарушения, т. е. с момента начала реализации уголовной ответственности [26, c. 17], санкции приобретают реальные очертания. Они уже определяются не через юридическую ответственность, а через наказание или поощрение. Причем точка зрения о том, что санкция в уголовном праве — это наказание, поддерживается многими авторами. Так, Д.А. Липинский и А.А. Мусаткина санкцию определяют как структурный элемент правовой нормы, закрепляющий вид и меру негативного аспекта реализации ответственности субъекта, предусматривающий негативные последствия для правонарушителя в виде лишений материального, личного или организационного характера [19, с. 80—94].
В уголовном праве такие негативные последствия представлены в виде наказания и иных мер уголовно-правового характера, что и отмечает К.Ж. Балтабаев, предлагающий к санкциям отнести весь арсенал мер уголовно-правового характера [4]. Таким образом, в последнее время в большинстве своем авторы, рассматривающие интересующую нас дефиницию, идут по пути раскрытия ее признаков, содержания и функций, но уклоняются от ее определения. Скорее всего, это связано с многообразием взглядов на понятие санкции [5; 8; 9; 10].
Полагаем, что понимание санкции как части уголовно-правовой нормы, содержащей указание на виды и размеры наказаний, нельзя признать полным, отвечающим всему многообразию средств уголовно-правового воздействия на охраняемые общественные отношения. К таковым могут быть отнесены не только наказания, но и иные меры уголовно-правового характера.
В этой связи уголовно-правовая санкция представляет собой элемент логической правовой нормы, в охранительном элементе которой определяется принудительная мера государственного воздействия, назначаемая за совершение общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом под угрозой наказания.
Но чем данное определение отличается от предложенных ранее? Во-первых, указанием на то, что санкцию следует рассматривать именно в качестве элемента логической нормы, т. е. на межотраслевом уровне. В этом аспекте требуется связать ее с нормами регулятивных отраслей права, охраняемых УК РФ. В данном контексте можно высказать предложение по использованию при охране имущественных отношений санкций имущественного характера, а личных прав и свобод — санкций, обеспечивающих неприкосновенность таких прав лицами, совершившими подобные посягательства.
Во-вторых, именно в санкции устанавливаются пределы уголовно-правового воздействия на лицо, совершившее общественно опасное деяние, т. е. «угроза наказания» — обязательный признак преступления — получает реальное выражение.
В-третьих, санкция определяется как элемент именно охранительной, а не регулятивной нормы. Обоснованием такого вывода является целевое назначение этих норм. Первая предназначена для охраны уже упорядоченных посредством регулятивных норм общественных отношений, т. е. позитивных правоотношений, от вредоносных деяний, представляющих, по мнению законодателя, общественную опасность и поэтому запрещенных уголовным законом. Содержание этих позитивных правоотношений есть диспозиция, а государственные меры принуждения — санкция логической нормы. Последняя в данном случае имеет межотраслевой характер. В свою очередь специфика предназначения предопределяет и разность структур этих двух видов уголовно-правовых норм.
Поэтому та часть охранительной уголовно-правовой нормы, которая содержит описание вышеуказанного общественно опасного деяния, выполняет функцию условия применения санкции, т. е. гипотезы. Есть и другие варианты размещения санкции уголовно-правовой нормы: нормы глав 15.1 «Конфискация имущества» и 15.2 «Судебный штраф» УК РФ.
Так, согласно ч. 1 ст. 104.4 УК РФ при освобождении лица от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных ст. 76.2 УК РФ, судом назначается судебный штраф (в порядке озвученной выше инициативы ВС РФ предлагается дополнить указанную меру обязательными работами и исправительными работами). В данном случае мы имеем дело с отраслевой логической нормой, в которой положения регулятивной нормы (ст. 76.2), состоящие из гипотезы — «в случае, если лицо возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред», и диспозиции — «лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено судом от уголовной ответственности», дополняются санкцией, в которой перечислены меры уголовно-правового характера (ст. 104.4).
Иное дело ст. 104.1 УК РФ. В ней присутствуют два элемента логической нормы, свойственные нормам Особенной части УК РФ. Это гипотеза, в которой определено условие применения конфискации (санкции), — если в результате совершения преступлений, предусмотренных указанной статьей, преступным путем получено имущество, и санкция — такое имущество принудительно безвозмездно изымается и обращается в собственность государства.
Структура же регулятивной уголовно-правовой нормы (как правило, это нормы Общей части УК РФ) строится по иной схеме. Ее основой является диспозиция, т. е. позитивное правило поведения. Эти нормы регулируют специфические общественные отношения, возникающие в связи с установлением признаков преступности деяния и его наказуемости, т. е. внутренние (обеспечивающие) отношения, порождаемые реализацией уголовной ответственности. Поэтому регулятивные нормы уголовного права состоят из гипотезы и диспозиции. Санкция в данном случае, так же как и в описанной выше структуре логической межотраслевой нормы, находится в охранительной норме. Другое дело, что они могут встраиваться как в межотраслевую норму, так и в логическую отраслевую уголовно-правовую норму. Последняя наиболее характерна для уголовного права. Да, собственно, регулятивные нормы Общей части УК РФ для этого и предназначены. К примеру, согласно ч. 2 ст. 34 УК РФ «соисполнители отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса». Это диспозиция, а гипотеза и санкция распределены по многочисленным охранительным нормам Особенной части УК РФ. В частности, в ч. 2 ст. 209 УК РФ установлена ответственность за «участие в устойчивой вооруженной группе (банде) или в совершаемых ею нападениях».
Важным моментом дискуссии о санкции является рассмотрение вопроса о ее соотношении с такими правовыми категориями, как принуждение и поощрение.
Рассмотрим первый аспект проблемы. Как мы отмечали выше, в правовой науке доминирует понимание санкции как неблагоприятного последствия для субъекта, допустившего противоправное поведение. Но все ли без исключения такие последствия можно отнести к санкциям? К примеру, меры принуждения. В юриспруденции к принуждению традиционно относят действия правового характера, направленные на понуждение обязанного лица совершить то, что является для него нежелательным.
В уголовном праве, по мнению Е.А. Куманяевой, принуждение является разноплановым и находит отражение в: 1) сущностной характеристике наказания и иных мер уголовно-правового характера; 2) обстоятельствах, исключающих преступность деяния; 3) обстоятельствах, смягчающих и отягчающих наказание; 4) самостоятельном преступном деянии [16, с. 9].
Не вдаваясь в дискуссию о полноте и правоте данного суждения, отметим, что в контексте обозначенной темы нас интересует первый аспект принуждения. Но и он понимается неоднозначно. Первая точка зрения состоит в том, что в уголовном праве понятия «принуждение» и «санкция» совпадают. В этом случае принуждением прямо или косвенно снабжены все правовые нормы. В.Ф. Яковлев пишет: «Принуждение вводится в право санкциями охранительных норм… Оно само служит санкцией как неблагоприятное для субъекта последствие его противоправного поведения и применяется либо как таковое в целях обеспечения регулятивного правоотношения, либо в составе содержания санкции.., либо в качестве средства обеспечения применения санкции» [27, с. 152].
Вторая концепция трактует принуждение как воздействие, целью которого является обязывание принуждаемого действовать определенным образом вопреки его собственной воле вследствие силового воздействия либо под угрозой наступления неблагоприятных для него последствий [18, с. 11]. При таком понимании принуждения оно не является санкцией, а выступает средством обеспечения исполнения как регулятивных предписаний, так и санкций охранительных норм.
Не присоединяясь пока ни к одному из упомянутых суждений, отметим, что как таковое государственное принуждение, упомянутое в ч. 1 ст. 43 УК РФ в качестве признака наказания, уголовным правом не регламентируется. По сути это правильно, но лишь в том случае, если принуждение отождествлять с санкцией охранительной нормы [17, с. 87]. Если же принуждение рассматривать как обеспечение реализации норм уголовного права, то принудительные меры находятся за рамками уголовного права. Они регулируются уголовно-процессуальным (устанавливают принудительные процедуры привлечения к уголовной ответственности) и уголовно-исполнительным законодательством, а также исполнительным производством (определяют принуждение в процессе исполнения наказаний и иных мер уголовно-правового характера).
Правоприменительная деятельность в сфере реализации регулятивных и охранительных норм уголовного права является «сложным материально-процессуальным образованием, основывающимся на взаимодействии материально-правовых и процедурных норм и соответствующих им правоотношений» [6, с. 22—23; 14, с. 14—15]. Более того, именно процедурные отрасли права посредством принуждения обеспечивают реальность уголовно-правовых санкций.
Следовательно, меры государственного принуждения в уголовном праве санкциями не являются. Это либо средство обеспечения реализации санкций, либо вообще самостоятельный правовой институт.
В качестве обеспечительных мер принуждения можно назвать отдельные нормы главы 10 «Назначение наказания» УК РФ. Так, согласно ч. 2 ст. 74 УК РФ, если условно осужденный уклонился от исполнения возложенных на него судом обязанностей, от возмещения вреда (полностью или частично), причиненного преступлением, в размере, определенном решением суда, или совершил нарушение общественного порядка, за которое он был привлечен к административной ответственности, суд по представлению органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного, может продлить испытательный срок, но не более чем на 1 год.
В качестве уголовно-правового института меры принуждения оформлены применительно к несовершеннолетним в виде принудительных мер воспитательного воздействия. Согласно ч. 2 ст. 90 УК РФ таковыми являются предупреждение; передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, либо специализированного государственного органа; возложение обязанности загладить причиненный вред; ограничение досуга и установление особых требований к поведению несовершеннолетнего.
В этой связи следует признать неудачным определение наказания как меры государственного принуждения. Понятно, что законодатель пытался уйти от отождествления наказания и кары, как это было сделано в УК РСФСР 1960 года. Но фактически заменив наказание принуждением, он изменил его приоритеты с карательных на превентивные, т. е. перенес главное воздействие с преступника на граждан, еще не совершивших преступление, в надежде удержать их от противоправного поведения. Как справедливо отмечает М.С. Гринберг, превентивная цель наказания парализуется латентной, скрытой преступностью — надеждой преступника на то, что ему удастся избежать наказания [7, с. 167].
Представляется, что наиболее удачным было определение наказания как меры социальной защиты, данное в УК РСФСР 1922 и 1926 годов. В таком случае четко установлена социальная роль уголовно-правовых санкций и мер принуждения.
Особым аспектом затронутой выше проблемы является вопрос о поощрительных санкциях в уголовном праве. Они выделяются в правовой науке [3, с. 77—79; 15, с. 102—107; 20, с. 128—130; 21, с. 204—213]. В частности, Е.В. Дьяченко под поощрительными санкциями предлагает понимать «установленные в норме права благоприятные меры юридического воздействия, применяемые государством либо структурами гражданского общества по отношению к субъектам права в случае признания за ними заслуги в достижении общепризнанных социально значимых результатов» [9, с. 10].
В обозначенном контексте к поощрительным санкциям исследователи предлагают отнести уголовно-правовые предписания об освобождении от уголовной ответственности в случае совершения действий, направленных на примирение с потерпевшим, и иные основания освобождения от уголовной ответственности и наказания [11, с. 90—92].
Полагаем, что подобные суждения не соответствуют сугубо отраслевому пониманию санкции как элемента структуры охранительной нормы. Несомненно, поощрение в уголовном праве есть. Оно используется в качестве средства стимулирования добровольного исполнения лицом, совершившим преступление, требуемых законом активных общественно полезных действий. Но мы в этом отношении поддерживаем точку зрения С.С. Алексеева о том, что поощрения и юридические санкции — явления разноплоскостные [1, с. 327]. Уголовно-правовая санкция — это часть логической правовой нормы, которая указывает на государственно-принудительные меры, призванные обеспечить исполнение юридических обязанностей, в то время как поощрение относится к диспозиции нормы, к содержанию прав и обязанностей. И суть поощрения не в том, чтобы обеспечить реализацию юридических норм (что характерно для санкций), а в том, чтобы непосредственно стимулировать нужное поведение. Оно заменяет или дополняет не санкции норм, а государственно-принудительное воздействие, осуществляемое при помощи юридического механизма в целом [1, с. 327].
Действительно, в Общей части УК РФ есть главы 11 и 12, в которых предусмотрены основания и условия освобождения соответственно от уголовной ответственности и наказания. Однако поощрительные нормы этих глав составлены по классической компоновке регулятивных норм: гипотеза, в которой перечисляются основания и условия такого освобождения, и диспозиция, т. е. само правило поведения — освобождение от уголовной ответственности или наказания.
Так, в соответствии с ч. 1 ст. 76.1 УК РФ лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное статьями 198—199.1, 199.3, 199.4 УК РФ, и возместившее в полном объеме ущерб, причиненный бюджетной системе Российской Федерации в результате преступления (гипотеза), освобождается от уголовной ответственности (диспозиция).
Если же анализировать статьи Особенной части УК РФ, в примечаниях которых содержатся основания освобождения от уголовной ответственности лиц, совершающих длящиеся преступления (похищение человека, подготовка террористического акта, незаконное хранение наркотических средств или психотропных веществ и др.), то это реализация в охранительных нормах положений ст. 31 УК РФ о добровольном отказе. Согласно ч. 2 ст. 31 УК РФ «лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца». В контексте этого общего предписания в указанных примечаниях более правильно использовать формулировку «не подлежит уголовной ответственности», а не «освобождается от уголовной ответственности».
Структурно такие регулятивные нормы состоят из гипотезы и диспозиции. Отличие от предыдущих норм следует провести по гипотезе. Если в первом случае от лица, привлекаемого к уголовной ответственности, требуется совершение общественно полезных действий (деятельного раскаяния, возмещения вреда, способствования расследованию преступления и пр.), то во втором достаточно просто добровольно отказаться от совершения преступления и в ряде случаев подтвердить эту добровольность активным участием в его расследовании.
Таким образом, уголовно-правовая санкция как структурный элемент логической правовой нормы является принадлежностью исключительно охранительных норм. В действующем уголовном законодательстве такие нормы включены не только в Особенную часть УК РФ (в виде системного перечня наказаний за конкретные преступления), но и в Общую часть УК РФ (в виде перечня иных мер уголовно-правового характера и принудительных мер воспитательного воздействия).
По своей направленности уголовно-правовые санкции относятся к карательным. Они содержат перечень неблагоприятных последствий и применяются либо к виновным, либо к лицам, освобожденным от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям.
В то же время ни меры уголовно-правового принуждения (помимо названных выше), ни аналогичные меры поощрения санкциями не являются, поскольку определяются регулятивными нормами. Содержащиеся в них властные веления сформулированы как правила поведения, т. е. в форме диспозиций. Их предназначение состоит в обеспечении реализации уголовно-правовых санкций (принуждение) или стимулировании социально-полезного поведения (поощрение).
Список литературы
1. Алексеев С.С. Общая теория права: учеб. / ред. П.А. Плеханова. М.: Проспект, 2009. С. 327.
2. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 205—206.
3. Антонова Е.В. Поощрительные санкции в частном праве // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2014. № 1 (27). С. 77—79.
4. Балтабаев К.Ж. Проблемы совершенствования уголовно-правовых санкций. URL: http://disus.ru
5. Васильев П.В. Автоматические санкции в российском праве (теория, практика, техника): дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2014. С. 8—10.
6. Васильев П.В. Санкции в механизме правового регулирования // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 4. С. 22—26.
7. Гринберг М.С. Понятие наказания в уголовном праве // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2009. № 3 (20). С. 159—167.
8. Дегтярева Н.И. Санкция недействительности в российском праве: вопросы теории и практики: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2011.
9. Дьяченко Е.В. Поощрения как позитивные санкции нормы права: общетеоретический аспект: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2011. С. 10.
10. Жиляев С.В. Кумулятивные санкции в уголовном праве России и зарубежных стран: дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2000.
11. Звечаровский И.Э. Посткриминальное поведение: понятие, ответственность, стимулирование. Иркутск, 1994. С. 90—92.
12. Ковалюнас Д.А. Санкции в публичном праве: дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2000. С. 7.
13. Козаченко И.Я. Санкции за преступления против жизни и здоровья: обусловленность, структура, функции, виды. Томск, 1987. С. 75.
14. Корнилов А.Р. Правовые процедуры института юридической ответственности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2000. С. 14—15.
15. Краснов А.В. Санкция нормы права в контексте правил поведения // Актуальные проблемы экономики и права. 2010. № 1 (13). С. 102—107.
16. Куманяева Е.А. Принуждение в уголовном праве России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2012. С. 9.
17. Куманяева Е.А. Принуждение в уголовном праве // LEX RUSSICA. 2012. № 1. С. 86—91.
18. Лановая Г.М. Принуждение в системе форм правоприменения: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 9, 11.
19. Липинский Д.А., Мусаткина А.А. Юридическая ответственность, санкции и меры защиты: моногр. М.: Инфра-М; РИОР, 2013. С. 80—94.
20. Магомедханов М.М. Позитивные санкции в российском праве и правомерное поведение граждан // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2015. № 1. С. 128—130.
21. Панов А.С. Значение правовой категории «санкция» // Актуальные проблемы экономики и права. 2015. № 2 (34). С. 204—213.
22. Радько Т.Н. Теория государства и права: учеб. М.: Академический проект, 2005. С. 426.
23. Соболев М.В. Санкция как элемент юридической ответственности: дис. … канд. юрид. наук. М., 2006. С. 51.
24. Уголовное право. Общая и Особенная части: учеб. / под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. М.: Норма, 2007. С. 42.
25. Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс: в 10 т. Т. 1. Понятие уголовного права. Механизм уголовно-правового регулирования / под ред. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2016. С. 598, 599.
26. Фильченко А.П. Реализация уголовной ответственности: проблемы отраслевого и межотраслевого согласования/рассогласования: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Рязань, 2014. С. 17.
27. Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. М.: Статут, 2006. С. 152.
Автор публикации
