Проблематика контрмер в праве международной ответственности (на примере иммунитетов государства)

УДК 341.1

Страницы в журнале: 108-113

О.Н. Евдокимова,

аспирант кафедры международного права Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова Россия, Москва olja.evdokimova@gmail.com

В связи с необходимостью выявления механизма обеспечения прав на возмещение ущерба потерпевших от международных преступлений поднимается проблема соотношения контрмер и возможности ограничения иммунитета государства, совершившего международно-противоправное деяние, на основании судебного решения потерпевшего государства. Автором проводится анализ различных подходов к определению контрмер, исследуются условия их применения в соответствии с правом международной ответственности, а также проблемы соотношения контрмер и института ответственности. Поддерживается позиция о том, что органы государства вне зависимости от принадлежности к ветви власти, в частности национальные суды, обладают полномочиями на принятие контрмер. Автор приходит к заключению, что при соблюдении ряда условий в соответствии с нормами права ответственности отказ от предоставления иммунитета государству-ответчику со стороны суда потерпевшего государства не противоречит положениям международного права и в настоящем случае может рассматриваться в качестве формы международной ответственности.

Ключевые слова: иммунитет государства, контрмеры, юрисдикция, ответственность, международные преступления, право международной ответственности.

Введение. В настоящее время нередко возникает вопрос о возможности принятия государствами контрмер, связанных с ограничением их иммунитета из-за подачи потерпевшими гражданских исков против этих государств, если они совершили международно-противоправные деяния, представляющие собой нарушения прав человека и имеющие характер jus cogens. Имеются в виду, в частности, дела  «Аль-Адсани против Соединенного Королевства» (Al-Adsani v. the United Kingdom), «Джонс и другие против Соединенного Королевства» (Jones and Others v. the United Kingdom), рассмотренные Европейским судом по правам человека [17; 18].

В качестве примера можно привести и решение Международного суда ООН (далее —Международный суд, Суд) от 03.02.2012 по делу о юрисдикционных иммунитетах государства (Case Concerning Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece Intervening)). В данном решении Суд указал, что исключения из правила об иммунитете не распространяются на действия вооруженных сил во время войны, которые представляют собой серьезные нарушения международного гуманитарного права и прав человека и являются актами государства [24, § 77—78].

В связи с этим Х. Фокс высказал мнение об отсутствии такого нарушения обязательств Германии перед Италией, степенью тяжести которого можно было бы обосновать возможность отказа от предоставления Германии иммунитета, являющегося контрмерой [19, p. 16].

Международный суд рассматривал вышеуказанную конкретную проблему, однако, полагаем, он при этом не исследовал вопросы существования исключений из правила об иммунитете государства и возможности применения такой контрмеры, как отказ от предоставления иммунитета государству в соответствии с решением суда потерпевшего государства. Следует, кроме того, отметить отсутствие международных договорных норм, касающихся применения контрмер такого рода.

В связи с изложенным предметом настоящей статьи является рассмотрение вопросов о возможности ограничения иммунитета государства посредством принятия контрмеры с точки зрения международного права.

Понятие и условия применения контрмер. Согласно ст. 22 приложения к резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 12.12.2001 A/RES/56/83 «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» (далее — Приложение к резолюции ГА ООН 56/83)  [10] противоправность деяния государства, не соответствующего международно-правовому обязательству этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является контрмерой, принятой против последнего государства в соответствии со статьями об ответственности государств.

Однако ученые продолжают высказывать различные мнения относительно общепризнанности данного положения. С.В. Черниченко, в частности, отмечает, что отсутствие упоминания в ней о реторсиях и репрессалиях вызвало определенные споры в отношении возможного тождества последних и контрмер [12, c. 498].

Кроме того, в доктрине продолжается обсуждение вопросов о соотношении контрмер и санкций. Некоторые исследователи различают понятия «контрмера» и «санкция», считая санкцией меры, применяемые исключительно международными организациями или предпринимаемые в рамках системы коллективной безопасности государств [6, с. 131; 9, с. 320]. Подобное определение приводится в Словаре международного права: «Международные санкции» — это термин, используемый в доктрине и практике в одном из следующих значений: 1) структурный элемент нормы международного права, указывающий на неблагоприятные последствия для государства-нарушителя; 2) принудительные меры, осуществляемые международными организациями, прежде всего ООН, как правило, невоенного характера [9]. Иные исследователи понятие «контрмера» считают более узким, чем понятие  «санкция» [11, c. 750].

В этой связи М.В. Кешнер отмечает, что контрмеры в отличие от международно-правовых санкций представляют собой элемент децентрализованного механизма принуждения государства-правонарушителя и рассматриваются как инструмент имплементации ответственности, не носящий карательного характера [5, c. 123].

По мнению И.И. Лукашука, контрмерами являются ненасильственные меры, предпринимаемые в ответ на правонарушение, совершенное другим государством [9, c. 86].

В настоящее время многие ученые предлагают более конкретизированные определения данного понятия. Так, Г.И. Курдюков и М.В. Кешнер понимают под контрмерами принудительные меры, принимаемые индивидуально потерпевшим государством к государству-делинквенту в ответ на нарушение международного обязательства [7]. В контексте рассмотрения вопроса о международно-правовой имплементации норм об ответственности международных организаций А.С. Гуласарян предлагает следующее определение: «Контрмеры — правомерные ненасильственные односторонние временные меры реагирования, предпринимаемые потерпевшим (заинтересованным) субъектом в ответ на международно-противоправное деяние международной организации с целью обеспечить выполнение ею своих обязательств, вытекающих из правоотношений ответственности в случае, когда она отказывается добровольно прекратить международно-противоправное деяние и предоставить соответствующее возмещение» [4, с. 12].

Следует согласиться с позицией И.И. Лукашука, согласно которой контрмерами являются действия, которые были бы противоправными, если бы не осуществлялись в ответ на правонарушение в целях обеспечения прекращения противоправного деяния и получения возмещения ущерба [9, c. 87]. Подобной позиции придерживается также Д. Алланд, который отмечает, что контрмеры, по сути, противоречат праву, но могут быть оправданы ссылкой на изначальный порок в отношениях между государствами, которому они послужили ответом [14, p. 1221, 1234].

Таким образом, подавляющее большинство ученых сходится во мнении, что противоправность деяния государства, которое не соответствует его международно-правовому обязательству, исключается, если такое деяние является контрмерой. Однако следует иметь в виду, что, как верно указывает Д. Алланд, «контрмеры подразумевают контроль в их использовании» [13, p. 15].

Правомерность контрмер, соответствующих определенным условиям, признается нормами международного права и судебной практикой. Соответствующие положения нашли отражение в ст. 22 Приложения к резолюции ГА ООН 56/83. Также в решении по делу «Габчиково-Надьмарош» (Венгрия против Словакии) от 25.09.1997 Международный суд указал, что контрмеры могут оправдывать противоправные действия, «принятые в ответ на предшествующее международно-противоправное деяние другого государства … и … направленные против этого государства» [23, § 83].

Общепризнано, что контрмеры, принимаемые государством, должны соответствовать ряду условий:

1. Согласно ст. 49 Приложения к резолюции ГА ООН 56/83контрмеры принимаются потерпевшим государством и они направлены только против государства, совершившего в его отношении международно-противоправное деяние. При этом контрмеры предпринимаются с целью побуждения государства-нарушителя выполнить свои обязательства в соответствии с международным правом.
2. Потерпевшее государство вправе предпринимать контрмеры лишь в ответ на международно-противоправное деяние. Однако потерпевшему государству необходимо предварительно направить требование о прекращении такого деяния или о возмещении вреда в адрес государства, ответственного за совершение указанного деяния. До применения контрмер потерпевшему государству следует также обратиться к мирным средствам разрешения спора.
3. Контрмеры должны быть пропорциональными. В решении по делу «Габчиково-Надь-марош» Международный суд установил следующие критерии пропорциональности: «По мнению Суда, важным соображением является то, что последствия контрмер должны быть соизмеримы с причиненным ущербом, с учетом соответствующих прав» (Курсив наш. — О.Е.) [23, § 85, 87]. И.И. Лукашук признает оптимальным критерием пропорциональности контрмер принцип взаимности, на основе которого принимаются контрмеры [9, c. 164].
4. По нашему мнению, необходимо принимать во внимание, что на основании правила, установленного в ст. 50 Приложения к резолюции ГА ООН 56/83, применение принципа взаимности невозможно, когда речь идет о нарушении обязательств erga omnes [16, p. 294]. К указанным обязательствам в решении по делу Barcelona Traction, Light and Power Company, Ltd (Бельгия против Испании) (вторая стадия) Международный суд относит нормы jus cogens, основные права человека, а также обязательства, связанные с предоставлением дипломатического иммунитета [22, § 33—34]. Мы разделяем позицию П. Мозер, касающуюся того, что нормы об иммунитете государства не относятся к нормам jus cogens, а также к основным правам человека [25, p. 829]. Следует иметь в виду, что ограничение обязательств, касающихся безопасности и неприкосновенности дипломатических (консульских) представителей, их помещений, архивов и документов, не могут являться объектом контрмеры. Однако международное право не содержит запрета в отношении ограничения посредством контрмеры иммунитетов различных должностных лиц государства, в частности иммунитета ratione materiae (функционального иммунитета), а также иммунитета государства.

Ученые высказывают различные точки зрения по поводу соотношения контрмер и института ответственности. И.И. Лукашук полагает, что «принуждение, будь то контрмеры или санкции, представляет самостоятельный институт, который связан с ответственностью, но обладает иными характеристиками. На него распространяется действие норм относительно принудительных мер. Контрмеры и санкции являются средством обеспечения реализации правоотношений ответственности» [8, c. 31].

Мы разделяем точку зрения С.В. Черниченко, который отмечает несостоятельность данной концепции и включает меры международно-правовой ответственности в число мер международно-правового принуждения, поскольку они выступают как предусмотренные правом неблагоприятные последствия [12, c. 497]. Также в заключении Международно-правового совета при Министерстве иностранных дел РФ, принятом в 2011 году (далее — Заключение), содержится прямое указание на то, что односторонние санкции могут выступать как мера международно-правовой ответственности государства, нарушившего свои международно-правовые обязательства [2]. При этом под такими санкциями понимаются непосредственно контрмеры, заключающиеся в принятии мер, которые в обычной ситуации противоречили бы обязательствам вводящего их государства, но являются правомерными, поскольку представляют собой ответ на правонарушение. В Заключении признается, что «современное международное право не содержит норм, которые прямо запрещали бы применение государством (группой государств, международной организацией) односторонних невоенных принудительных мер в отношении другого государства (не члена организации)».

Согласно Заключению, если такие меры являются формой реагирования в контексте осуществления международно-правовой ответственности государства — адресата мер, то к ним применимы критерии правомерности контрмер, предусмотренные нормами международного права об ответственности государств за международно-противоправные деяния (Курсив наш. — О.Е.).

Следовательно, на основании анализа норм международного права об ответственности государств за международно-противоправные деяния и доктрины ограничение иммунитета государства может выступать в качестве контрмеры. Такая контрмера будет являться формой ответственности, поскольку в результате вынесения решения национальными судами в пользу потерпевших от международных преступлений будет установлена противоправность деяния государства-ответчика, вследствие чего оно будет обязано возместить ущерб потерпевшим.

Круг государственных органов, обладающих полномочиями на принятие контрмер. Предоставление национальными судами иммунитета государству от иностранной юрисдикции тесно связано с возможностью осуществления государством юрисдикции. Мы разделяем позицию А. Кассизи (поддержанную и другими исследователями), согласно которой нарушение императивных норм международного права является основанием для осуществления универсальной юрисдикции [15, p. 288—319, 667—668; 26, p. 340—357]. В силу природы нормы jus cogens одним из юридических последствий нарушения такой нормы является обязанность государства по осуществлению преследования данных нарушений в судебном порядке. С.В. Глотова верно отмечает, что обязательства государств по наказанию за тяжкие преступления являются обязательствами erga omnes, которые выступают следствием концепции jus cogens [3, c. 77]. Отсюда следует вывод, что в случае нарушения императивных норм международного права одним государством национальный суд потерпевшего государства вправе осуществить юрисдикцию согласно принципу универсальности.

Подобное мнение высказывается в резолюции Института международного права от 30.08.2015 «Универсальная гражданская юрисдикция в контексте возмещения ущерба, причиненного международными преступлениями»: потерпевшие от международных преступлений имеют право на надлежащее и эффективное возмещение ущерба в судебном порядке [21]. В резолюции отмечается, что универсальная уголовная юрисдикция является средством предупреждения совершения международных преступлений, однако преследование лиц, совершивших такие преступления, в судебном порядке и их наказание в полной мере не является возмещением вреда потерпевшим от таких преступлений. Вместе с тем осуществление универсальной гражданской юрисдикции могло бы способствовать достижению цели по возмещению ущерба потерпевшим от международных преступлений.

А. Гаттини поддерживает точку зрения, в соответствии с которой суд не может применять контрмеры без получения на то согласия со стороны органов исполнительной, законодательной власти [20, p. 180]. Однако мы считаем данную позицию несостоятельной по следующим причинам. Согласно ст. 4 Приложения к резолюции ГА ООН 56/83 «поведение любого органа государства рассматривается как деяние данного государства по международному праву независимо от того, осуществляет ли этот орган законодательные, исполнительные, судебные или какие-либо иные функции, независимо от положения, которое он занимает в системе государства, и независимо от того, является ли он органом центральной власти или административно-территориальной единицы государства». Под органом следует понимать «любое лицо или любое образование, которое имеет такой статус по внутригосударственному праву». Более того, нормы международного права об ответственности государств за международно-противоправные деяния не содержат ограничений в отношении принадлежности к определенной ветви власти органа, предпринимающего контрмеры.

Следует также поддержать мнение, высказанное в решении Международного суда по делу о юрисдикционных иммунитетах государства [24, § 58] специальным докладчиком Р.А. Колодкиным в Предварительном докладе об иммунитете должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции [27, p. 351], согласно которому вопрос о предоставлении иммунитета государству решается судом. Отсюда следует вывод, что было бы вполне оправдано, если бы и решение о применении такой контрмеры, как отказ от предоставления иммунитета государству-нарушителю, принималось именно судом.

Выводы. Ученые занимают различные позиции по поводу содержания понятия «контрмеры», однако сходятся во мнении, что контрмерами являются ненасильственные меры, предпринимаемые государством в ответ на международно-противоправное деяние. При этом деяние, которое представляет собой контрмеру и не соответствует международно-правовому обязательству государства, будет являться правомерным при соответствии условиям, предусмотренным нормами права ответственности.

Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой ограничение иммунитета государства может выступать в качестве контрмеры. Такая контрмера, по нашему мнению, будет рассматриваться в качестве формы международной ответственности государства и, кроме того, будет направлена на обеспечение прав потерпевших от международных преступлений.

Полагаем, что все органы государства, в том числе суды, вправе принимать контрмеры, поскольку нормы права ответственности не содержат ограничений относительно принадлежности к определенной ветви власти.

Список литературы

1. Витцтум В.Г. и др. Международное право: пер. с нем. М.: Инфотропик Медиа, 2011.
2. Геворгян К. «Односторонние санкции» и международное право: заключение Международно-правового совета при МИД России. URL: http://www.norway.mid.ru/ru/press_12_031.html (дата обращения: 15.03.2017).
3. Глотова С.В. Юридические предпосылки применения норм международного права в российской правовой системе (на примере уголовной ответственности за преступления по международному праву) // Российский юридический журнал. 2015. № 6. С. 68—79.
4. Гуласарян А.С. Международно-правовая имплементация норм об ответственности международных организаций: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2014. С. 12.
5. Кешнер М.В. Контрмеры и санкции как инструменты имплементации международной ответственности государств // Вестник ТИСБИ. 2012. № 1. С. 122—127.
6. Курдюков Г.И. Контрмеры в международном праве и условия их применения // Ученые записки КГУ. Т. 133. 1998. С. 130—137.
7. Курдюков Г.И., Кешнер М.В. Соотношение ответственности и санкций в международном праве: доктринальные подходы // Журнал российского права. 2014. № 9. С. 103—115. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
8. Лукашук И.И. Право международной ответственности // Международное публичное и частное право. 2002. № 2. Доступ из СПС «Консультант-Плюс».
9. Лукашук И.И. Право международной ответственности. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 86, 87, 164, 320.
10. Ответственность государств за международно-противоправные деяния: резолюция Генеральной Ассамблеи ООН A/RES/56/83 от 12.12.2001 с приложением Проекта статей.URL:https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N01/477/99/PDF/N0147799.pdf?OpenElement (дата обращения: 15.03.2017).
11. Словарь международного права / Т.Г. Авдеева, В.В. Алешин, Б.М. Ашавский и др.; отв. ред. С.А. Егоров. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2014. С. 750. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
12. Черниченко С.В. Контуры международного права. Общие вопросы. М.: Научная книга, 2014. С. 497, 498.
13. Alland D. Justice et ordrejuridique international. Etude des contremesure en droit international public. Paris, 1994. P. 15.
14. Alland D. Countermeasures of General Interest // EJIL.2002. Vol. 13. № 5. P. 1221—1239.
15. Cassese A., Gaeta P., Jones J. R.W.D. The Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary. Vol. I. Oxford University Press, 2002.P.  288—319, 667—668.
16. Crawford J. International Law Commission’s Articles on State Responsibility. University of Cambridge, 2002. P. 294.
17. European Court of Human Rights. Al-Adsani v. The United Kingdom. Judgment of 21 November 2001. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-59885#{«itemid»:[«001-59885»]} (дата обращения: 15.03.2017).
18. European Court of Human Rights. Jones and Others v. the United Kingdom. Judgment of 14 January 2014. URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng#{«fulltext»:[«Jones»],»documentcollectionid2″:[«GRANDCHAMBER»,»CHAMBER»],»itemid»:[«001-140005»]} (дата обращения: 15.03.2017).
19. Fox H. The Law of State Immunity. Oxford, 2013. P. 16.
20. Gattini A. The Dispute on Jurisdictional Immunities of the State before the ICJ: Is the Time Ripe for a Change of the Law? // Leiden Journal of International Law. 2011. Vol. 24 (1). P. 173—200.
21. Institut de droit international. Resolution «Universal Civil Jurisdiction with regard to Reparation for International Crimes», First Commission, Pleniere, 30 August 2015.URL: http://www.justitiaetpace.org/idiE/resolutionsE/2015_Tallinn_01_en.pdf (дата обращения: 16.03.2017).
22. International Court of Justice. Case concerning the Barcelona Traction, Light and Power Company, Limited (Belgium v. Spain) (Second Phase). Judgment of 5 February 1970 // ICJ Reports. 1970.
23. International Court of Justice. Gabcikovo-Nagymaros Project (Hungary v. Slovakia). Judgment of 25 September 1997/ // ICJ Reports. 1997.
24. International Court of Justice. Case Concerning Jurisdictional Immunities of the State (Germany v. Italy: Greece Intervening). Judgment of 3 February 2012 // ICJ Reports. 2012.
25. Moser P. Non-Recognition of State Immunity as a Judicial Countermeasure to Jus Cogens Violations: The Human Rights Answer to the ICJ Decision on the Ferrini Case // Goettingen Journal of International Law. 2012. Vol. 4 (2). P. 809—852.
26. Orakhelashvili A. Peremptory Norms in International Law. Oxford University Press, 2006. P. 340—357.
27. Preliminary Report of the Special Rapporteur, Mr. Roman Anatolevich Kolodkin. 60th session ofthe ILC, 2008 // ILC Report. A/63/10. 2008. Сhap. X. P. 267—311, 351.