Понятие и содержание вины юридических лиц в уголовном праве

УДК 343.2
ББК 67.408

Страницы в журнале: 102-109

Ю.И. Бытко,
доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Саратовской государственной юридической академии Россия, Саратов bytko-ui@yandex.ru

Исследуется актуальная проблема понятия и содержания вины юридического лица в уголовном праве. Камнем преткновения на пути ее решения является постулат о виновной индивидуальной ответственности. В уголовно-правовой теории ключ к решению этой проблемы пока не найден. Подвергнув критическому анализу имеющиеся точки зрения, автор формулирует следующие выводы: 1) бесперспективно исследование проблем вины юридического лица в рамках субъективного направления; 2) неразумно отвергать апробированную многолетней практикой формулу уголовной ответственности физического лица, в соответствии с которой единственным основанием такой ответственности является состав преступления; 3) реальность современной России — наличие в стране преступности юридических лиц, которые творят социальное зло; 4) в действиях творящих такое зло юридических лиц и заключается их вина.

Ключевые слова: состав преступления, вина, юридическое лицо, преступная деятельность, коррупция, суд присяжных, конфискация имущества, социальное зло.

Проблема уголовной ответственности юридических лиц в отечественной правовой теории стала активно обсуждаться с начала 1990-х годов в связи с внедрением капиталистических общественных отношений и стремлением России в новых для нее условиях интегрироваться в мировое экономическое пространство.
В 1990-е годы разработчики проекта нового Уголовного кодекса РФ занимали по этому поводу четкую позицию и предлагали предусмотреть в документе специальный раздел, нормы которого посвящались бы вопросам основания и условий уголовной ответственности юридических лиц, а также видам общественно опасных деяний, за совершение которых должна наступать уголовная ответственность юридических лиц, видам уголовных наказаний за совершаемые ими преступления.
Однако это предложение при обсуждении в Государственной Думе не прошло, и УК РФ в этой части остался на прежних позициях. Позже Следственный комитет РФ вносил на обсуждение Государственной Думы свои варианты решения проблемы уголовной ответственности юридических лиц. И хотя до сих пор вопрос не получил разрешения, сам факт его рассмотрения на столь высоком уровне свидетельствует о неоднозначном отношении к нему и законодателей, и практиков, и теоретиков права.

Отечественные теоретики права начиная с 90-х годов прошлого столетия принимают активное участие в обсуждении различных аспектов этой проблемы. Однако и сегодня высказываются сомнения в целесообразности и возможности введения такой ответственности. Аргументы противников уголовной ответственности юридических лиц кажутся весьма убедительными. Среди этих исследователей есть те, которые убеждены в том, что поскольку юридическое лицо — это правовая фикция, оно не может совершить преступление и, естественно, не может подлежать уголовной ответственности [6, с. 56—59; 13, c. 19—20; 14, с. 82].
Но в связи с этим возникает вопрос, на который вряд ли можно получить однозначный ответ: если юридическая фикция может совершить гражданско-правовой и административно-правовой деликт и подлежать соответственно гражданско-правовой и административно-правовой ответственности, то почему она не может совершать и более общественно опасные деяния, которые принято считать преступлениями? Данный вопрос представляется тем более уместным, что граница между административно наказуемыми деяниями и преступлениями достаточно условна. Это обстоятельство общеизвестно, и ярким свидетельством этого является декриминализация в последние годы некоторых деяний с введением административной преюдиции.

Большинство противников уголовной ответственности юридических лиц придерживаются мнения, что проблемным является не вопрос о том, могут ли юридические лица совершать преступления, а о том, допустима ли их уголовная ответственность с точки зрения основных принципов карательной деятельности государства.
Между тем и в этой группе ученых нет единодушия. Одни, руководствуясь принципом целесообразности, фокусируют внимание на вопросе «зачем». Выдающийся теоретик уголовного права и криминологии профессор Н.Ф. Кузнецова писала, что если требуется усилить ответственность юридических лиц (а по мнению исследователя, ее следует ужесточить), то это вполне можно осуществить в рамках гражданского, хозяйственного, финансового права [13, с. 20].
Другие противники идеи уголовной ответственности юридических лиц не считают проблему актуальной, акцентируя при этом внимание на том, что введение такой ответственности невозможно без отказа от одного из основополагающих уголовно-правовых принципов — индивидуальной виновной ответственности за преступление. Кроме того, по их мнению, резервов административно-правовых санкций вполне достаточно для противодействия антиобщественной деятельности юридических лиц.
В Кодексе РФ об административных правонарушениях действительно есть ряд норм об административной ответственности юридических лиц за причастность к преступлениям, предусмотренным, например, статьями 201 и 291 УК РФ, а также за совершение юридическими лицами ряда административных правонарушений (например, за загрязнение среды обитания, налоговые правонарушения, нарушения в финансово-бюджетной сфере).
При этом упускается из виду, что сложившаяся ситуация очевидно противоречива — за одно и то же деяние физическое лицо подлежит уголовной ответственности, а юридическое — административной.

Один из весьма веских аргументов в пользу введения института уголовной ответственности юридических лиц заключается в следующем: в России сложилась определенная система права и существуют определенные связи и отношения между различными его отраслями. У уголовного законодательства в этой системе существует наиболее тесная связь с административным законодательством. И в соответствии с основами этой систематизации к «ведению» уголовного законодательства относятся деяния, представляющие повышенную общественную опасность, а к сфере административного законодательства — менее опасные деяния. Поскольку, как известно, деяния некоторых корпораций в силу их чрезвычайной общественной опасности достигают уровня социального зла, отнесение их к разряду административно наказуемых деяний с очевидностью не согласуется с основами построения правовой системы государства. Именно поэтому признание юридического лица виновным в совершении преступления принципиально прежде всего не с позиции возможного усиления репрессий, чего можно достичь в рамках и административного законодательства, а с точки зрения констатации в обвинительном приговоре суда истинной общественной опасности содеянного преступной корпорацией, что даже само по себе являясь специфической «стигмой», клеймом, даже без назначения какого-либо наказания может оказаться в условиях рыночной конкуренции весьма серьезным воздаянием за содеянное и выступить серьезнейшей мерой общепревентивного характера.
Кроме того, следует задуматься над тем, что в общественном мнении отказ от криминализации общественно опасных деяний, совершаемых юридическими лицами, может расцениваться как официальная легализация этих деяний. Такова ментальность российского народа.
Вместе с тем и отказ от основополагающих принципов карательной деятельности ради установления уголовной ответственности для преступных корпораций представляется недопустимым.

Сегодня, в частности, вряд ли было бы обоснованным, справедливым и целесообразным безоговорочно отвергать рожденную, выпестованную классической школой уголовного права и апробированную многолетней правоприменительной практикой многих стран формулу уголовной ответственности физического лица. Ее историческая ценность не вызывает сомнения. Проблема заключается в другом.
Актуализация проблемы уголовной ответственности юридических лиц выдвигает в число приоритетных вопрос о возможности адаптации этой конструкции к потребностям современного постиндустриального общества с его сложной политической, экономической, социальной структурой.
Это тем более оправдано, что полностью согласуется с позицией, которую занимает Конституционный Суд РФ по вопросу об основании правовой ответственности: в его постановлении от 27.04.2001 № 7-П (далее — Постановление КС РФ № 7-П) утверждается, что необходимым основанием для всех видов юридической ответственности является наличие состава правонарушения [16].

Проецирование результатов исследований в области нравственной философии, юридического позитивизма и социальной юриспруденции конца ХIХ века на современное состояние проблемы дает основание для следующих выводов: нравственный и правовой нигилизм в оценке социальной значимости института уголовной ответственности «союзной» личности можно преодолеть, если, во-первых, процесс демократизации политической системы доверить российскому народу, обладающему природным и благоприобретенным за годы вживания в новую систему политических, экономических, социальных координат чутьем отличать правовое от неправового и, во-вторых, в качестве социальной базы модернизации экономики, политики и правовой системы иметь в виду «гражданских лиц среднего достатка». Только на этой основе возможно эволюционное вхождение в новую правовую систему. Политические и криминальные революции, правовой и нравственный нигилизм порождают крайности, чреватые социальными потрясениями, — нищету, состояние ущербности, бесперспективности, недоверие к власти у одних, капиталы в оффшорных зонах, жадность и расточительство — у других.
Право, справедливость, ответственность имеют одного прародителя — естественную природу человека как разумного свободного субъекта имущественных и деликтных отношений. В соответствии с классической формулой к существенным признакам преступления, как известно, относятся общественная опасность, противоправность, виновность, наказуемость.

Камнем преткновения на пути решения обсуждаемой проблемы в России является вопрос о сущности вины юридического лица. Учитывая, что во многих странах мира этот институт успешно функционирует, интерес представляет опыт зарубежных стран, и прежде всего Великобритании и США, где за многие годы реализации института уголовного преследования преступных корпораций (в Великобритании — с 1864 года, в США — с 1909 года) накоплен значительный опыт.
Суды Великобритании руководствуются теорией субститутивной ответственности, являющейся продуктом деликтного права. Корпорации привлекаются к субститутивной ответственности в случаях, когда должностные лица корпорации могли быть сами к ней привлечены.
В 1944 году Высоким судом правосудия Великобритании (High Court of Justice) при рассмотрении громких уголовных дел был сделан вывод о том, что наличие у преступника — сотрудника корпорации виновной воли (mens rea) может быть применимо и к самому юридическому лицу, несмотря на то что последнее, в отличие от человека, не имеет рассудка. На этих же принципах основана уголовная ответственность юридических лиц в США.

Согласно разделу 2.07 «Ответственность корпораций, неинкорпорированных ассоциаций, лиц, действующих в рамках своих должностных обязанностей или в интересах юридических лиц» Примерного Уголовного кодекса США «юридическое лицо является субъектом преступления в случае совершения преступления должностным лицом при исполнении своих должностных обязанностей или представителем корпорации в рамках предоставленных полномочий; если должностное лицо или представитель корпорации намеревается по крайней мере, частично, своими действиями, извлечь выгоду для корпорации; преступное бездействие было санкционировано либо допущено должностными лицами — руководством корпорации; преступным считается бездействие юридического лица, если принятие определенных мер предусмотрено законом» [8, с. 66].
Вряд ли была бы оправданной имплементация подобных положений в уголовное законодательство России, имея в виду, что, например, в соответствии с британским уголовным законодательством по общему правилу факт намеренности действий не нуждается в специальном доказывании в силу того, что существует презумпция, согласно которой неправомерные действия, совершаемые вменяемым и разумным человеком, всегда являются актом его воли. Бремя опровержения этой презумпции лежит на обвиняемом. Если ему не удастся опровергнуть ее, он может быть осужден за наступление результата независимо от его желания или нежелания.
Видимо, на таком понимании вины по-английски базируется придуманная премьером Великобритании Т. Мэй в марте 2018 года сказка об отравлении Россией боевым отравляющим веществом С. Скрипаля и его дочери в г. Солсбери (Великобритания). Без предъявления России и мировому сообществу каких-либо доказательств причастности России к этому происшествию наша страна была обвинена в его совершении на том основании, что, по их мнению, Россия — агрессивная страна. При этом априори презюмируя виновность России, от нее требуют представления доказательств своей невиновности.

Ясно, что такая концепция не может быть реципирована российским законодательством как противоречащая его фундаментальным положениям.
Российские теоретики права единодушны в том, что правовая, в том числе и уголовная, ответственность возможна только при наличии вины. Такую же принципиальную позицию по данному вопросу занимает КС РФ, в постановлении которого от 25.01.2001 № 1-П утверждается: «Наличие вины — общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно» [15].
Между тем в уголовном законодательстве Российской Федерации дается характеристика лишь форм вины (умышленной, неосторожной и двойной — статьи 24—27 УК РФ). Но ни в УК РФ, ни в Уголовно-процессуальном кодексе РФ понятие вины не определяется. В теории уголовного права единодушия по этому вопросу также нет, хотя в дискуссии принимает участие широкий круг исследователей.
В воспроизведении здесь мнений всех участников дискуссии нет необходимости, есть смысл проанализировать основные направления такого исследования. Но прежде следует обратить внимание на то, что многие участники дискуссии пытаются решить проблему строго в рамках психологической концепции вины (субъективного подхода), на которой базируется действующее уголовное законодательство.

Сущность первого направления точно сформулировал А.А. Комоско: вина юридического лица — это психическое отношение коллектива организации к деянию и его последствиям [10, с. 13].
Второе направление представляет собой смягченный вариант первого: вина союзной личности определяется виной не всех его сотрудников, а лишь его руководителя (руководителей, коллективного руководящего органа) [5, с. 10; 12, с. 10—11; 18, с. 20].
Представители третьего направления убеждены, что вина юридического лица определяется виной любого его сотрудника, совершившего преступление при исполнении служебных обязанностей. Н.Д. Егоров, в частности, пишет, что понятие вины в форме умысла и неосторожности в равной мере применимо как к гражданам, так и к юридическим лицам. Вина последних иначе и не может проявиться, как только через виновное поведение работников соответствующих организаций при ис-
полнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей [3, с. 491—505]. Аналогичным образом рассуждает М.Н. Малеина [2, с. 449].
Проект авторов первого направления представляется фантастическим. Во-первых, вину отдельного члена коллектива установить непросто, хотя и возможно, но вряд ли такая задача реализуема применительно к человеческим сообществам, насчитывающим десятки, сотни, а нередко тысячи сотрудников. Во-вторых, необоснованным является представление о том, что вина коллектива представляет собой сумму психических процессов всех сотрудников. В данном случае количество никак не может трансформироваться в новое качество — единое психическое отношение к деянию и его последствиям всего трудового коллектива. Юридическое лицо состоит из физических лиц, но в праве определяется не как физическое лицо, а как юридическая фикция. Наделять юридическую фикцию интеллектом и волей подобно тому, как мы это делаем применительно к человеку, абсурдно.

Сущность второго и третьего направлений состоит в стремлении обосновать идею ответственности за чужую вину, или, что то же самое, ответственности без вины, поскольку за виновное совершение общественно опасного деяния отдельным физическим лицом предлагается привлекать к уголовной ответственности юридическое лицо — сообщество людей, многие из которых могут ничего не знать о деянии злоумышленника.
Кроме того, очевидна противоречивость всех трех анализируемых направлений. Она заключается в следующем. Вслед за КС РФ, который в Постановлении № 7-П подчеркнул, что необходимым основанием для всех видов юридической ответственности является наличие состава правонарушения, эти авторы не смогли решить вопрос о субъекте уголовной ответственности в случаях, когда общественно опасное деяние совершается корпорацией.
Дело в том, что субъект в соответствии с классическим, общепринятым пониманием состава преступления является одним из обязательных элементов состава. То есть отсутствие субъекта означает отсутствие состава преступления как основания уголовной ответственности. Между тем в соответствии со ст. 19 УК РФ субъектом преступления может быть только вменяемое физическое лицо (человек), достигшее возраста уголовной ответственности. Ни в УК РФ, ни в УПК РФ юридическое лицо не называется в качестве возможного субъекта преступления.

Ситуация патовая — если юридическое лицо включить в УК РФ и УПК РФ в качестве субъекта преступления, надо менять или отменять те статьи законов, которые приспособлены исключительно к целям уголовной ответственности физических лиц. Но это недопустимо, поскольку означало бы разрушение концептуальных установок, на которых построено уголовное и уголовно-процессуальное законодательство.
Пытаясь найти выход из этого положения, профессор Б.В. Волженкин предложил различать субъект преступления и субъект уголовной ответственности. Он, в частности, писал: «Преступление как общественно опасное противоправное и виновное деяние может совершить только физическое лицо, обладающее сознанием и волей. Именно такое деяние, содержащее все признаки состава преступления, является основанием уголовной ответственности. А вот нести уголовную ответственность за такие деяния могут не только физические, но, при определенных условиях, и юридические лица» [1, с. 25—26]. Позже это предложение поддержал профессор А.И. Коробеев [11, с. 381].

Очевидно, что Б.В. Волженкин, А.И. Коробеев и их последователи [4, с. 220; 5, с. 6] предлагают возлагать уголовную ответственность на юридическое лицо при отсутствии в его деянии состава преступления. То есть состав преступления наличествует в деянии физического лица, а ответственность за это должно нести юридическое лицо.
И это при том, что сторонники такой концепции, считая состав преступления единственным основанием уголовной ответственности, какого-либо иного понятия состава преступления, помимо общепринятого, разработанного применительно к уголовной ответственности физических лиц, не предлагают. В связи с этим открытым остается вопрос об основании такой ответственности применительно к юридическим лицам.
Подводя итог краткому анализу приведенных мнений, следует признать бесперспективной попытку решить проблему вины юридического лица в рамках субъективного подхода (психологической концепции).

Продуктивным представляется объективный подход. В этом отношении принципиальное значение имеет концепция вины юридического лица, предложенная КС РФ. Как сказано в постановлении КС РФ от 25.04.2011 № 6-П, «юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых… предусмотрена административная ответственность, но им не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению» [17].
Очевидно, что КС РФ определяет вину юридического лица как его деяние, но не как психическое отношение к деянию и не как деяние его сотрудников. Таким образом, КС РФ, говоря о правовой ответственности юридического лица, видит в нем и субъекта правонарушения, и субъекта ответственности.
Эта концепция поддержана теоретиками права [9, с. 69] и нашла отражение в действующем законодательстве. Так, в соответствии со ст. 2.1 КоАП РФ юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых КоАП РФ или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению. Объективный подход к определению вины используется и в ст. 401 Гражданского кодекса РФ.
Есть основания для вывода о том, что к оценке преступной деятельности союзной личности следует подходить с позиций ее принадлежности к специфическому социальному слою, творящему социальное зло, — криминальному капиталу. Так сложилась ситуация в России, хотя она и не является в этом отношении пионером — США, Франция, Италия, пережив в прошлом столетии аналогичную ситуацию, сумели приспособить национальное законодательство к потребностям противодействия преступной деятельности корпораций.

Нет сомнения в том, что основанием уголовной ответственности юридических лиц в современной России является их социально опасная деятельность.
Об общественной опасности преступлений, совершаемых юридическими лицами, следует судить прежде всего по степени распространенности подобных общественно опасных деяний и причиняемому ими суммарному вреду.
В связи с непредусмотренностью уголовной ответственности юридических лиц российским уголовным законодательством в стране нет и не могло быть статистического учета общественно опасных деяний аморального капитала. Поэтому об их распространенности, как и о причиняемом ими ущербе, можно судить лишь по нерегулярным официальным сообщениям контролирующих органов, а также по некоторым косвенным показателям (например, по числу смертей в результате отравления фальсифицированными продуктами питания, спиртными напитками). При этом, конечно, надо иметь в виду чрезвычайно высокий уровень латентности подобных явлений.

Вот некоторые данные, размещенные в сети Интернет российскими государственными органами.
В 2017 году специалисты Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (далее — Роспотребнадзор) направили на экспертизу более 1 000 образцов пищевых продуктов. Почти 2% товаров оказалось непригодными и опасными для употребления. Более 50% торговых точек не прошли проверку. Как правило, в таком случае предприниматели реализовывали просроченные и некачественные продукты.
Для проверки были приобретены сосиски известных торговых марок. Только один из восьми образцов оказался безопасным для употребления.
Роспотребнадзором в черный список включено сливочное масло в связи с избытком вредных для здоровья растительных жиров.
В августе 2017 года на экспертизу были направлены пять образцов детской воды. Ни один из них не прошел проверку. В трех образцах была найдена ртуть. Такой компонент накапливается в организме и может стать причиной ухудшения общего состояния ребенка.
В России от алкоголя ежегодно умирают около 500 тыс. человек. Ежегодно регистрируют более 40 тыс. смертельных случаев отравления некачественным алкоголем.
В Российской Федерации каждая десятая таблетка — фальсификат, а годовой объем продаж фальсифицированной продукции составляет 10—15% от легального оборота лекарств. Однако Торгово-промышленная палата РФ предполагает, что объем фальсификата на рынке лекарств доходит до 60% [19].
Бесконтрольная, опасная для людей деятельность многих юридических лиц попирает существующие универсальные общечеловеческие нормативы и институты, являющиеся способом обеспечения стабильности.

Общественно опасная деятельность корпораций, функционирующих на территории России, приобрела настолько широкий размах, что без преувеличения можно утверждать: количество подобных деяний приобрело новое качество, которое поставило под сомнение способность современной правовой системы противодействовать ему обычными, т. е. традиционными административно-правовыми и гражданско-правовыми мерами. Подобная деятельность корпораций перестала быть эпизодческими деяниями — эксцессами, и приобрела значение сложных социальных процессов, которые не только противодействуют развитию позитивных процессов, но и имеют тенденцию к самовоспроизводству, размножению.
Подобная деятельность порождает и другие негативные и весьма опасные явления, в том числе коррупцию, сращивание власти и криминала. Безусловно, коррупция неистребима. Вопрос лишь в ее масштабах. В условиях России она приобрела невиданные размеры. Размножаясь на благодатной почве безответственности начала 1990-х годов в качестве опасного, но все же контролируемого социального явления, она в течение короткого промежутка времени трансформировалась в специфический социальный процесс, питающийся не только теневой экономикой, но и официальным общественно опасным бизнесом юридических лиц — незаконные сверхдоходы позволяют им оперировать астрономическими суммами для поддержания своего «бизнеса» посредством коррупционных связей.
Аморальный капитал затрудняет создание здоровых основ отечественной социальной, политической и экономической жизни. Он «посягает на все социальные скрепы. Он разлагает ткань нашего весьма незрелого гражданского общества. А порою… и выступает в качестве соискателя на роль социального начала, подменяющего собой гражданское общество» [7]. Речь идет «не только об актуальнейшей, но и ключевой, системообразующей проблеме» [7].
Вариант выхода из непростого положения нам можно позаимствовать из истории преодоления тяжелейших кризисов в США, Франции, Италии в прошлом веке. Здесь решение проблемы сращивания власти с преступным бизнесом увязывалось с проблемой борьбы с коррупцией. Была поставлена задача лишить преступные корпорации финансовой базы, являющейся основой коррупционных связей с продажной властью.

В качестве важнейших инструментов такой борьбы использовались уголовная ответственность юридических лиц, конфискация имущества и суды присяжных из числа представителей малого и среднего бизнеса при рассмотрении уголовных дел в отношении преступных корпораций. Благодаря этому удалось создать достаточно эффективный механизм обуздания мафии и преодоления экономического кризиса.

Список литературы

1. Волженкин Б.В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998. С. 25—26.
2. Гражданское право / под ред. А.Г. Калпина и А.И. Масляева. М.: «Юрист», 1997. С. 449.
3. Гражданское право / под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. Ч. 1. СПб., 1996. С. 491—505.
4. Дворецкий М.Ю. Уголовная ответственность юридических лиц: проблемы теории и практики применения // Вестник Тамбовского государственного университета. Гуманитарные науки. Право. 2013. Вып. 6 (122). С. 219—226.
5. Демин С.Г. Пределы уголовной ответственности юридических лиц в России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2014. С. 6.
6. Додонов В. Ответственность юридических лиц в современном уголовном праве // Законность. 2006. № 4. С. 56—59.
7. Зорькин В. Конституция против криминала // Российская газета. 2010. 10 дек.
8. Калашников М. Уголовная ответственность юридических лиц по законодательству США // Право в современном мире. 2015. № 2 (35). С. 66—72.
9. Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 69.
10. Комоско А.А. Уголовная ответственность юридических лиц: дис. … канд. юрид наук. М., 2007. С. 13.
11. Коробеев А.И. Российское уголовное право. Курс лекций. Т. 1. Преступление / под ред. проф. А.И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 381.
12. Косицина Л.А. Административная ответственность юридических лиц за нарушения таможенных правил: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 10—11.
13. Кузнецова Н.Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1993. № 4. С. 19—21.
14. Кузнецова Н.Ф. Цели и механизмы реформы Уголовного кодекса // Государство и право. 1992. № 6. С. 78—86.
15. По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова: постановление КС РФ от 25.01.2001 № 1-П // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
16. По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ» и «Комбинат “Североникель”», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невско-балтийская транспортная компания», товарищества с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие “Эконт”» и гражданина А.Д. Чулкова: постановление КС РФ от 27.04.2013 № 7-П // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
17. По делу о проверке конституционности части 1 статьи 3.7 и части 2 статьи 8.28 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «СтройКомплект»: постановление КС РФ от 25.04.2011 № 6-П // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
18. Романов И.Б. Административная ответственность за невыполнение требований норм и правил по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 20.
19. Роспотребнадзор: черный список продуктов. Что мы едим? URL: http://fb.ru/article/264536/rospotrebnadzor-chernyiy-spisok-produktov-chto-my-iedim (дата обращения: 20.03.2018).