Марксистская философия гражданского права

УДК 340.12 ББК 67.404

Страницы в журнале: 5-9

А.Я. Рыженков,

доктор юридических наук,  профессор кафедры гражданского права и процесса Калмыцкого государственного университета Россия, Элиста 4077778@list.ru

Раскрывается смысл гражданского права в философской теории марксизма. Выделяются и характеризуются идеи, касающиеся природы гражданского права, его основных принципов и соотношения с экономической действительностью, проводится сравнение гражданско-правовых идей марксизма и гегельянства, дается оценка эволюции марксистского подхода к гражданскому праву. Оценивается современный потенциал марксистской философии гражданского права.

Ключевые слова: философия, право, экономика, марксистская философия права, гражданское право, равенство.

Марксистская философия в течение долгого времени была и остается не только одной из наиболее влиятельных мировоззренческих моделей, широко применяемых для объяснения социально-экономических и политических явлений в самом разном масштабе, но и, более того, — основой самых смелых экспериментов и преобразований, направленных на построение общества нового типа. Именно благодаря этому, помимо своих чисто интеллектуальных достоинств, марксистское учение смогло породить не только собственную теорию и философию права, но и самостоятельные правовые идеи отраслевого значения, в том числе цивилистическую доктрину.

Несмотря на то, что гражданское право, впрочем, как и право вообще, занимает в системе марксистского миропонимания лишь сугубо второстепенное, в полном смысле служебное место, сама революционная практика, основанная на марксизме, на определенном этапе объективно потребовала выработки соответствующей ему концепции гражданско-правового регулирования.

Особенности марксистских представлений о гражданском праве можно более чем наглядно обозначить путем сравнения с идеями их непосредственного предшественника, которые были продолжены и во многом преодолены в рамках марксизма, а именно с философией гражданского права Гегеля.

Общими чертами гегелевского и марксистского учений о гражданском праве можно считать следующее:

1) «правовой реализм», понимаемый не в узком смысле — как признание приоритета юридической практики над законодательством, а шире — как опора философских построений на эмпирический опыт позитивного права, в отличие от естественно-правовых теорий с их ориентацией на абстрактные идеалы (Гегель утверждает, что истина о позитивном праве дана в законах государства; Маркс строит свои правовые концепции на анализе законов о вырубке леса и свободе печати);

2) сочетающееся с реалистическим подходом и дополняющее его стремление переосмысливать и при необходимости критиковать существующие правовые конструкции с точки зрения разума.

Вместе с тем между гегелевскими и марксистскими цивилистическими идеями существуют принципиальные различия:

1) философия Гегеля тяготеет к примирению с существующей правовой действительностью и к оправданию сложившихся правовых институтов при отрицательном отношении к радикальным проектам и реформам. Марксизм основан на обратной установке — протесте, резком неприятии и разоблачении имеющегося правопорядка при стремлении к его революционному изменению;

2) гегелевская философия права исходит из единства и целостности общества и строит универсальные схемы, придавая им всеобщую значимость. Марксизм, напротив, настойчиво подчеркивает внутреннюю разделенность, социальную расколотость общества, поэтому всем правовым явлениям приписывает исключительно классовый характер;

3) в основе гегелевской модели государства и общества, права вообще и гражданского права в частности лежит убежденность во всевластии системы идей, выступающих проявлениями Мирового духа. Марксизм основан на уверенности в том, что приоритет в развитии общества, государства и права принадлежит исключительно материальным факторам.

Что касается самой марксистской философской системы, то она пережила длительную эволюцию, и в части осмысления гражданского права можно с некоторой долей условности выделить в ее развитии следующие этапы:

1) формирование основ марксистской философии права (середина ХIX — начало ХХ века): период, когда представления о гражданском праве существуют на уровне фрагментарных упоминаний;

2) создание оригинальных цивилистических теорий (20—30-е годы ХХ века): период творческого развития марксистского правопонимания применительно к гражданскому пра-ву параллельно с построением нового гражданского законодательства в СССР;

3) кризис марксистской философии права (начиная с 40-х годов ХХ века): период вынужденного симбиоза марксистских идей с элементами юридического позитивизма и последующего глубокого разочарования в марксизме.

Первоначальный облик правовой идеологии марксизма определялся опытом ее авторов:  получившего высшее юридическое образование в Бонне и Берлине Карла Маркса и не имевшего профессиональной юридической подготовки Фридриха Энгельса, соединявшего классический политэкономический подход с интересом к социологическому анализу [6, с. 68—70].

Довольно быстро перешагнув традиционные естественно-правовые («идеалистические») штампы, подобные «правовой природе вещей» [3, с. 122] или «естественному закону свободы» [2, с. 63], К. Маркс находит собственный оригинальный путь интерпретации правовой реальности, самой яркой отличительной чертой которого становится экономический детерминизм.

Основной задачей философии гражданского права, как и философии права вообще, в отличие от теории права, призванной объяснять прежде всего механизм и закономерности устройства и функционирования правовой системы, является поиск оснований правового порядка. Иными словами, специфика философского подхода состоит именно в том, что он неизбежно требует мышления, выходящего за рамки собственно правовой сферы. В случае марксизма таким внешним по отношению к праву фундаментальным основанием является экономика.

Гражданское право, как вытекает из материалистической установки марксизма, относится к миру идеального, а значит, способно выполнять только роль своеобразного фиксатора, или отражателя, экономической жизни, но вовсе не ее активного творческого фактора, что и закреплено в следующей формуле Энгельса: «Гражданское право, роль которого в сущности сводится к тому, что оно санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами» [11, с. 311].

Таким образом, привилегированному («базисному») характеру общественных отношений сопутствует подчиненное («надстроечное») положение гражданского права. Однако подобная связь между ними не является простым механическим отображением. Природа гражданского права такова, что оно неизбежно искажает подлинное состояние экономических отношений. Причиной тому оказывается присущее праву стремление к непротиворечивости и систематичности.

Экономические отношения, построенные на взаимодействии противоборствующих классов, внутренне конфликтны, а право пытается описывать их, наоборот, как нечто гармоничное.

Ф. Энгельс в письме К. Шмидту отмечает, что «право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выражением, которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противоречий. А для того чтобы этого достичь, точность отражения экономических отношений нарушается все больше и больше» [10, с. 418].

Таким образом, марксистский подход предоставляет собой не только функциональное описание природы гражданского права, но и определенный инструмент, или критерий, для его оценки — им становится большая или меньшая степень точности отражения экономических реалий и, соответственно, размер накапливающейся погрешности: «Если, стало быть, нормы гражданского права представляют собой лишь юридическое выражение условий общественной жизни, то они, смотря по обстоятельствам, могут выражать их иногда хорошо, а иногда и плохо» [11, с. 311].

Именно этим можно объяснить также различие гражданского правопорядка в обществах с примерно одинаковым экономическим развитием и, напротив, сходства в гражданско-правовом регулировании при существенном расхождении экономических условий.

Этот общий методологический принцип марксизма позволяет вполне убедительно объяснять происхождение и содержание конкретных принципов гражданского права. Например, в работе К. Маркса «Критика политической экономии» приводится авторское обоснование такого основополагающего гражданско-правового начала, как равенство сторон правоотношения. Согласно К. Марксу, как и все гражданское право в целом, принцип равноправия является лишь необходимым следствием реально существующих свойств обменного отношения; лица, совершающие между собой обменные операции, выступают друг перед другом лишь в качестве обладателей эквивалентных стоимостей, а значит, их личностные различия лишаются какого-либо значения —участники обмена оказываются тождественны, полностью равны друг другу: «Так как они являются равноценными друг другу только таким образом, только как владельцы эквивалентов и как люди, выявляющие эту эквивалентность в обмене, то как равноценные они в то же время равнодушны друг к другу; существующие между ними прочие индивидуальные различия их не касаются; они равнодушны ко всем существующим у них прочим индивидуальным особенностям» [4, с. 188].

Таким образом, марксистская философия объясняет гражданско-правовое равенство не метафизическими или антропологическими причинами и не волей законодателя, а выводит это равенство из особенностей товарно-денежного обмена, причем благодаря этому становится ясно, почему равенство свойственно именно гражданско-правовым отношениям, в то время как в иных сферах (например, в публичном праве), где нет эквивалентного обмена в чистом виде, индивидуальные различия могут приобретать юридическое значение, а равенство —отсутствовать полностью или частично.

Неожиданным вызовом для марксистской философии гражданского права становится пролетарская революция в России. В частности, марксистским идеологам приходится решать вопросы, не поставленные основателями учения: сохраняется ли в условиях строящегося социализма само гражданское право либо оно должно быть упразднено или заменено чем-то качественно иным (хозяйственным, имущественным, социальным правом и т. п.)? Если же гражданское право продолжает свое существование, является ли оно таким же пассивным отражением экономической жизни, как в буржуазном обществе, или же может стать инструментом ее изменения?

Один из крупнейших советских цивилистов раннего периода П.И. Стучка, пытаясь дать собственные ответы на эти вопросы, пришел к выводу об относительной универсальности гражданского права и его пригодности и даже необходимости в том числе для социалистического общества. Он объяснил это тем, что гражданское право является выражением свободного товарооборота лишь в буржуазном обществе, но в целом обладает более широким содержанием: гражданское право — это форма организации общественных отношений производства и обмена, охраняемая государственной властью в интересах господствующего класса. [8, с. 41]. В таком понимании гражданское право, разумеется, с иной классовой направленностью, вполне может быть использовано и в рамках социалистического строя.

Социалистическое гражданское право в том виде, как оно имело место в 1920-х годах в СССР, П.И. Стучка характеризовал как явление переходное, сочетающее в себе элемент уступки буржуазному праву в виде признаваемой свободной конкуренции и равенства с новым, собственно социалистическим началом — плановостью, которая стирает границы между публичным и частным правом [8, с. 69—70].

Дальнейшее развитие теории и философии гражданского права в СССР могло проходить по разным сценариям. Многообразие взглядов, свойственных советской юридической науке 1920-х годов, создавало предпосылки для развития таких альтернативных подходов к изучению гражданского права, как нормативный, психологический (при котором оно рассматривалось как явление индивидуального или коллективного сознания в духе Л.И. Петражицкого и М.А. Рейснера), социологический (представление о гражданском праве как сумме общественных отношений, к чему склонялся Е.Б. Пашуканис) и т. п. При этом все они вполне укладывались в общие рамки марксистского материалистического учения (из числа классических направлений юриспруденции полностью чуждой марксизму оставалась, пожалуй, только естественно-правовая концепция). Однако, как известно, в 1930-е годы естественный плюрализм в развитии юридической науки был искусственно пресечен, и в качестве господствующего утвердилось нормативное (по существу, аналогичное позитивистскому) представление о праве вообще и о гражданском праве в частности как о совокупности установленных государством общеобязательных правил поведения.

Впрочем, при таком подходе сохранялась и даже обострялась проблема двойственности и потенциальной конфликтности в сфере гражданского права, обусловленной, с одной стороны, фактическим состоянием общественных (производственных) отношений, с другой — их гражданско-правовым оформлением, которое в соответствии с исходной марксистской идеей может лишь регистрировать их состояние более или менее адекватно, но не оказывать на них активное воздействие.

Одной из проблем в этом случае оказывался институт гражданско-правовой ответственности, который представляет собой, по сути, форму государственного принуждения, обращенного к лицам, нарушающим гражданский правопорядок. Иначе говоря, фактическое состояние некоторых общественных отношений не только не санкционировалось гражданским правом, но и всячески пресекалось им путем введения имущественных санкций.

В советской теории гражданского права продолжались философские по своему предмету дискуссии о соотношении гражданско-правовой формы и экономического содержания, что проявлялось, например, в дуалистической концепции, в рамках которой гражданско-правовое отношение характеризовалось как отношение идеологическое, а не имущественное: «Правовые отношения не могут быть квалифицированы как общественные, урегулированные в нормах права, потому что предмет регулирования и один из “результатов” правовой регламентации (правоотношение) находятся на разных уровнях социального бытия» [1, с. 11]. При этом гражданское правоотношение рассматривалось «в качестве той юридической формы, которую данное отношение приобретает в результате правового регулирования» [1, с. 22].

Однако проблематичность такого подхода была достаточно очевидной, поскольку в данном случае происходило бы одно из двух: либо маловероятное и беспричинное исчезновение изначального общественного отношения (маловероятно оно хотя бы потому, что этому «имущественному» отношению всегда приписывался привилегированный статус), либо параллельное существование двух отношений с одинаковым содержанием, причем «имущественное», или «производственное», отношение или имеет какую-то иную форму, кроме правовой, или функционирует без формы вообще.

Как отмечал по этому поводу, например, А.Г. Певзнер, «если общественное отношение не сливается с правовым, если производственное отношение обмена и правоотношение купли-продажи суть разобщенные, а не слитые в едином отношении (как форма и содержание) явления, то какова же форма фактического общественного отношения обмена, ибо всякое содержание имеет свою форму?..» [5, с. 11].

В качестве альтернативы предпринимались попытки мыслить гражданско-правовое отношение несколько иначе — как относительно самостоятельное явление, особый вид общественного отношения, которое вовсе не повторяет по своему содержанию экономическое отношение, но может опережать его и придавать ему новые качества. Таким образом, общественное отношение, подвергшееся гражданско-правовому регулированию, становится иным не только формально, но и качественно. С точки зрения этой концепции гражданско-правовое отношение само по себе материально, неотделимо от экономического отношения и может носить не только надстроечный, но и квазибазисный, а в ряде случаев — базисный характер [7, с. 43—57].

Утрата престижа марксистского учения в отечественной юриспруденции, начавшаяся с конца 1980-х годов, была вызвана не столько научными, сколько политическими факторами: во-первых, марксизм не предполагал обратного движения от социалистического общества к буржуазному, признаки чего стали обозначаться все более и более решительно; во-вторых, марксистская правовая доктрина не давала инструментов научного обеспечения правовых реформ, возникших на повестке дня.

Вместе с тем следует признать, что многие элементы марксистских представлений, и в первую очередь их основная идея — экономический детерминизм — до сих пор сохраняют прочные позиции в цивилистической науке.

Оценить современный идейно-практический потенциал марксистской философии гражданского права можно следующим образом. С одной стороны, марксизм предложил весьма работоспособную модель объективного описания и объяснения гражданско-правовых явлений как в статическом, так и в динамическом измерении, исходя из их зависимости от экономического развития общества, что защищает ее от свойственной юридическому позитивизму тенденции сводить содержание правовых установлений к воле законодателя и от неопределенности естественно-правовых и аналогичных им концепций. С точки зрения марксизма гражданское право получает строго отведенное ему место в системе социальных институтов, что, в частности, исключает столь часто встречающуюся переоценку возможностей права в переустройстве общества.

С другой стороны, марксистское представление о цивилистической правовой политике, т. е. о стратегии и тактике гражданско-правового регулирования, по существу, по-прежнему продолжает сводиться к идее «санкционирования», или правового закрепления, уже сложившейся социальной практики.

Так, современный ведущий представитель материалистической философии права В.М. Сырых утверждает: «Не позитивный закон регулирует экономические отношения, а наоборот, экономические отношения лежат в основе закона и определяют его содержание, и там, где нет полного соответствия между этими отношениями и законом, именно последний должен приводиться в соответствие со своей объективной основой» [9, с. 118].

В этом отношении марксистская философия гражданского права, как представляется, во многом утрачивает свойственную ей реалистическую направленность, поскольку описываемая модель отражающего правотворчества радикально противоречит сложившейся политической и юридической практике, когда законодательные акты используются современным государством преимущественно в качестве опережающих инструментов общественного преобразования, а вовсе не для закрепления фактически сложившихся отношений.

Собственно, та концепция, при которой все гражданское законодательство должно лишь идти вслед за складывающейся практикой, обеспечивая ей «адекватный перевод на язык действующего права» [9, с. 125], при всех своих несомненных положительных сторонах все же не дает ответа на вопрос, как следует действовать, если сама эта практика оценивается обществом как недопустимая и требует изменения.

Таким образом, будучи ценным познавательным инструментом, позволяющим объективно исследовать состояние гражданского законодательства и юридической практики, марксистский подход не является исчерпывающе точным и нуждается в дополнении такими идейными элементами, которые давали бы гражданскому праву ценностные ориентиры для дальнейшего развития.

Список литературы

1. Красавчиков О.А. Гражданское правоотношение — юридическая форма общественного отношения // Гражданские правоотношения и их структурные особенности: сб. науч. трудов. Свердловск: СЮИ, 1975. С. 5—22.
2. Маркс К. Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1. М.: Политиздат, 1955. С. 30—84.
3. Маркс К. Дебаты по поводу закона о краже леса // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1. М.: Политиздат, 1955. С. 119—160.
4. Маркс К. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 46. Ч. 1. М.: Политиздат, 1968. С. 51—508.
5. Певзнер А.Г. Понятие и виды субъективных гражданских прав: дис. … канд. юрид. наук. М., 1961. С. 11.
6. Разумовский И.П. Понятие права у К. Маркса и Ф. Энгельса // Под знаменем марксизма. 1923. № 2—3.С. 68—97.
7. Рыженков А.Я. Товарно-денежные отношения в советском гражданском праве. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1989. С. 43—57.
8. Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Ч. 1: Введение в теорию гражданского права. М.: Изд-во Коммунистической академии, 1928. С. 41, 69—70.
9. Сырых В.М. Материалистическая философия частного права. М.: Юрлитинформ, 2014. С. 118, 125.
10. Энгельс Ф. Конраду Шмидту // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 37. М.: Политиздат, 1965. С. 414—422.
11. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. М.: Политиздат, 1961. С. 269—317.