Специфика формирования правового государства в Российской Федерации: проблемы на пути воплощения

УДК 340.12:342.5

Страницы в журнале: 5-9

И.С. Романчук,

кандидат юридических наук, доцент, проректор — ответственный секретарь приемной комиссии Тюменского государственного университета Россия, Тюмень iromanchuk@mail.ru

С.Ю. Нифантьев,

студент 3-го курса направления «Юриспруденция» Института государства и права Тюменского государственного университета Россия, Тюмень nifantiev_sergey@mail.ru

Современная доктрина правового государства базируется на презюмировании этой идеи как жизненно важной и необходимой в контексте формирования демократических основ российской государственности. Предпринимается попытка критического анализа специфики становления правового государства в Российской Федерации. Используя логический, статистический, историко- и формально-юридический методы, авторы исследуют отдельные наиболее острые проблемы, препятствующие воплощению идеи правового государства в государственно-правовой действительности России. Акцентируется внимание на вопросе о возможности достижения данного концепта как абсолютной цели государства; формулируется вывод о недостижимости в связи с ее утопизмом и в силу специфики сущности самого позитивного права. Тем не менее использование данной конструкции представляется вполне актуальным и допустимым именно в качестве субстанционального принципа (ориентира) всей правовой политики современного российского государства, а не как некой самоцели, которую непременно следовало бы достигнуть.

Ключевые слова: правовое государство, демократия, коррупция, правосознание, позитивное право, граждане.

Введение. Проблематика исследования правового государства в целом для отечественной теоретической юриспруденции не нова, однако по сей день остается актуальной ввиду различных подходов к пониманию сущности данной концепции, зачастую даже не соотносимых друг с другом. В связи с чем представляется необходимым подвергнуть критическому анализу реалии, в которых предполагаемо воплощается эта задекларированная в Конституции РФ идея, и то, насколько вообще реально в конечном итоге прийти к этой столь жизненно важной для государства и общества модели бытия.

На текущем этапе правовое государство в России, если его и рассматривать как нечто априори существующее, находится в «зачаточном» состоянии и говорить о его развитости не приходится. Мы не отрицаем существования важных общественных институтов контроля и даже готовы согласиться с тем, что объективно существуют предпосылки для его эволюции. Однако вынуждены констатировать, что различного рода проблемы современной российской государственно-правовой действительности не благоприятствуют активному продвижению идеи правового государства в широкие массы вне популистского контекста. Во многом это вызвано тем, что процесс государственно-правовых преобразований, как бы удачно он ни протекал, неизбежно вынужден базироваться на основах, присущих предшествующей политической системе, что накладывает определенный проблемный отпечаток.

Выделим ряд принципиальных проблем, без разрешения которых не представляется возможным выстроить эффективную модель правового государства в России.

Политический плюрализм в России — реальность или фикция? Частью 3 ст. 13 Конституции РФ признается политическое многообразие, многопартийность. Безусловно, «истинную демократию отличает наличие механизмов, политических институтов обратной связи партии и населения» [9, с. 111], однако их формальное наличие далеко не всегда означает их фактическую доступность, возможность использования.

При этом необходимо понимать, что сам по себе термин «демократия» зачастую не совсем методологически корректно толкуется в теоретической юриспруденции и политике. В привычном, «штамповом» для многих учебных изданий (в том числе и для высшей школы) понимании его значение выдается за «народовластие». Однако при более детальном этимологическом анализе термина «демократия» нетрудно заметить, что такое толкование едва ли можно считать верным. Слово «демос» изначально охватывало не народ, а только его часть, и при этом наиболее состоятельную, так как происходит оно от названия района Афин, в котором проживали богатейшие представители тогдашнего общества [13, с. 87], что безусловно проистекает из самой сути властных отношений, ибо «теории господства меньшинства убедительны, потому что… они представляются вескими. Они оказываются подкрепленными не только широкими рядами исторических доказательств, но и большим количеством обстоятельств, которые ненароком заставляют вспоминать о себе, когда мы заняты своей повседневной деятельностью и обозреваем события вокруг нас. Мог ли кто-либо из тех, кто активен в организационной жизни, не заметить, как часто даже в якобы демократических организациях есть меньшинство, которое принимает решения, и большинство, им следующее?» [4, с. 408]. А потому демократия — это «тот идеал, к достижению которого стремятся любое общество и государство» [10, с. 97], и к которому, стало быть, необходимо стремиться, обеспечивая тем самым государственный и общественный прогресс. Таким образом, мы считаем, что под демократией правильнее было бы понимать именно фактическую возможность участия граждан в управлении делами государства в условиях поддержания верховенства закона и режима законности государственной властью.

В нашей стране «многопартийность» — скорее фикция, чем реально существующий механизм участия граждан в делах государства. Несмотря на то, что официально в России в настоящий момент зарегистрировано 76 политических партий [15], их роль в решении вопросов государственного значения фактически сведена к нулю, поскольку состав нижней палаты Федерального Собрания как в прошлом созыве, так и в нынешнем, за некоторым исключением, представлен все теми же партиями. Так, в Государственной Думе VI созыва партию «Единая Россия» представляли 238 депутатов, ЛДПР — 56, КПРФ — 92, партию «Справедливая Россия» — 65 депутатов; в Государственной Думе VII созыва «Единая Россия» представлена 343 депутатами, ЛДПР — 39, КПРФ — 42, партия «Справедливая Россия» — 23 депутатами.

Такая дифференциация и существенно возросшее доминирование правящей партии в Государственной Думе явно свидетельствуют о неразвитой системе парламентаризма (в том числе и многопартийности) (оговоримся, что  мы не учитывали число депутатов VII созыва, победивших в одномандатных округах от партий «Родина» и «Гражданская платформа», а также одного самовыдвиженца ввиду несущественности этих данных). Показательно, что правящая партия имеет конституционное большинство в парламенте и для принятия ею федеральных законов не требуется поддержка иных фракций.

Более того, как верно отмечает Д.А. Авдеев, «отсутствие специализированных законов, развивающих конституционные положения о статусе Федерального Собрания, порождает неурегулированность и пробельность вопросов деятельности Государственной Думы и Совета Федерации. Ведь положений Конституции, устанавливающих основы функционирования деятельности обеих палат Парламента, явно недостаточно… Исследование конституционно-правовых основ деятельности Государственной Думы и Совета Федерации позволяет прийти к выводу о значительной незначительности российского Парламента в системе высших органов государственного управления» [1, с. 149—150]. В связи с чем мы солидарны с мнением, что «пока эта система как один из базисных элементов гражданского общества не созреет и не станет механизмом ответственности обратной связи, до тех пор наша страна не будет являться демократическим государством» [11, с. 94].

Коррупция и низкий уровень правосознания граждан как детерминанты «торможения» реализации идеи правового государства. Другая проблема, которая так или иначе порождается властным произволом, — коррупция. Термин «коррупция» имеет латинское происхождение (от corruptio — «подкуп») и может означать сращивание государственных органов со структурами преступного мира в сфере экономики, а также продажность и подкуп политических и общественных деятелей, государственных чиновников [2, с. 317].

В юридической литературе существует множество вариантов определения коррупции, акцентирующих внимание на том или ином ее аспекте. Э. Боне и К. Потапова под коррупцией понимают «использование должностного положения для необоснованного получения выгоды себе или третьим лицам» [3, с. 40]. Профессор М.В. Костенников считает, что коррупция представляет собой «социально-правовое явление, поразившее аппарат государственного управления с различных сторон и связанное с его разложением, когда представители данного аппарата незаконно используют служебное положение вопреки интересам службы для получения выгоды в личных целях, интересах третьих лиц или групп» [7, с. 16]. По мнению Д.А. Шестакова, коррупция — это «свойство взаимосвязанных экономических и управленческих систем общества воспроизводить неформальные возмездные противоправные управленческие услуги» [15, с. 63].

С сугубо юридической точки зрения коррупция — это состав преступления, предусмотренный уголовным законом того или иного государства. Однако российский законодатель не выделяет в качестве отдельного состава преступления коррупцию — это собирательное понятие, которое может включать в себя и злоупотребление служебным положением, и взяточничество. Так или иначе различные подходы к пониманию коррупции как важного социально-правового, экономического, управленческого явления порождаются непосредственно ее многоаспектностью и в случае с российской государственно-правовой действительностью — системным, институциональным характером.

Следует отметить, что коррупция в российском государстве существовала с давних времен и в отличие от современного законодательства, предусматривающего за нее уголовную ответственность, изначально была вполне законным видом деятельности. Так, чиновники во многом жили за счет «кормлений», т. е. своего рода «подношений» от заинтересованных в их лояльности лиц. И хотя в 1556 году они были официально отменены, полагаем, что сложившаяся традиция обогащаться за счет других весьма плотно укоренилась в сознании граждан. Более того, сама власть, по нашему мнению, уже давно стала обеспечительным инструментом стабильности коррупции, своего рода средством обогащения и удержания занятых позиций правящим истеблишментом.

Однако в чем же на самом деле причина высокого уровня коррупции в России? Рассматривая этот вопрос в контексте взаимодействия «общество — власть», нельзя не отметить, что сложившееся отношение самих граждан к власти является одним из ключевых факторов развития коррупции [12, с. 114—115].

Более того, справедливо будет утверждать, что большинство она даже устраивает, но, разумеется, до определенного момента, когда государство в лице уполномоченных на то органов начинает применять санкционный аппарат. Вряд ли студент, купивший «зачет», или автовладелец — нарушитель правил дорожного движения, давший взятку представителю ГИБДД, против имеющейся возможности решить свои проблемы таким путем. Диаметрально противоположное отношение возникает, когда коррупция затрагивает всех и каждого в отдельности при нарушении законных прав и интересов. В связи с чем уместно рассмотреть еще одну существенную проблему на пути становления правового государства в России — уровень правосознания граждан.

На современном этапе в качестве основных причин низкого уровня правосознания в российском обществе выступают этатизм (осознание гражданами своей зависимости от государства, его главенствующей роли в политической жизни) и патернализм (граждане позволяют навязывать себе порой чуждую им волю государства, надеясь на систематическое обеспечение своих потребностей, при этом совершенно сознательно отказываясь от какой-либо значимой социальной активности). И та, и другая характеристики возникли не случайно, а сложились исторически как своего рода «обычай». Отношение к праву как таковому, как и в любой восточной деспотии, в России исконно трудно было назвать «уважительным», а демократизм — это новое веяние в истории российского государства, поскольку оно всегда по природе своей являлось монархическим (равно как и правосознание граждан), и скорее всего таковым и останется — вне зависимости от того, какую форму правления изберет правящий истеблишмент в будущем.

Решение проблемы духовно-нравственной деформации современного российского общества, проистекающей из общего низкого уровня правосознания граждан, — это одно из предопределяющих условий становления правового государства в России. И в данном отношении следует согласиться с известным философом-правоведом И.А. Ильиным, что «для этого мы должны признать несостоятельность наших былых духовных позиций и приступить к обновлению нашего духовного опыта. Мы должны очистить и обновить свой дух, чтобы ему по-новому открылись все духовные предметы. И это относится и к праву, и к государственности, и в особенности к монархии. Нам необходимо обновить и углубить наше монархическое правосознание» [6]. А потому важно выстроить ту модель взаимоотношений «общество — власть», которая бы учитывала эти особенности, а не пыталась искусственно насаждать чуждые и деструктивные аксиологические ориентиры гражданам.

Выводы. Таким образом, государственная власть в России является доминирующим элементом отношения «общество — власть», в связи с чем государство реализует свое право принятия политических решений монопольно, рассматривая гражданское общество, являющееся неотъемлемым элементом эффективной модели правового государства, лишь как некий вспомогательный «инструмент» [12, с. 115]. Однако возникает закономерный вопрос: достижима ли модель правового государства в условиях, сложившихся в России?

Как и любая абсолютная цель государства, «правовое государство» лежит в утопической плоскости в силу отсутствия объективных исторических, политических или хотя бы экономических детерминант рассматриваемой парадигмы. Исследование данной теории в юридической науке зачастую сводится к выведению соответствующего понятийно-категориального аппарата и признаков, которые у каждого из ученых могут быть различными.

А потому в данной связи представляет интерес замечание профессора В.П. Малахова, который полагает, что «…в силу парадоксального характера каждого из узловых признаков правового государства, теория правового государства не является ни правовой, ни политической, но носит философский характер, поскольку исходит из предельных допущений самой его возможности. Эти предельные допущения и выступают сегодня условиями реальности правового государства, а именно, правовое государство возможно только при условии его альтруистичности. Альтруизм же есть следствие или набожности, или болезни, или зависимости, но ничем подобным действительное государство не страдает» [8, с. 104].

Достижение подобного рода идеала невозможно и по той причине, что позитивное право в нынешнем виде есть закономерное отражение закона диалектики — единства и борьбы противоположностей, что проявляется в сущности государственной власти, выражающей волю правящей элиты, но вместе с тем имеющей общесоциальную ценность. Однако это вовсе не означает, что идея правового государства, по природе своей типичная фикция, должна быть решительно отвергнута. Напротив, мы считаем, что на сегодняшний день она как никогда актуальна и должна выступать не как некая метафизическая фантазия отдельных ученых, но как ориентир и принцип государственного строительства, поскольку неправовое государство априори не может являться правовым, даже закрепив обратное в основном законе государства (как в случае с Конституцией РФ — в ст. 1).

И в этом смысле справедливы слова выдающегося немецкого государствоведа Р. Иеринга: «Право есть непрерывная работа и при том не только государства, но и всего народа. Вся жизнь права, если окинуть взором всю ее в целом, представляет нам то же зрелище неустанной борьбы и работы целой нации, какое являет ее деятельность в области экономического и духовного творчества» [5, с. 15], а потому нам и, вероятно, последующим поколениям предстоит проделать колоссальную работу над тем, чтобы сместить чашу весов в пользу правового характера государственности, совершенствуя право как таковое и доводя до адекватного состояния извечное противоречие воли правящей элиты и интересов избирателей (народа).

Список литературы

1. Авдеев Д.А. Форма правления в России (краткий конституционный очерк): моногр. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2015. С. 149—150.
2. Большой юридический словарь. М.: Книжный мир, 2010. С. 317.
3. Боне Э., Потапова К. Формальные и неформальные стратегии противодействия коррупции в Германии // Антикоррупционная политика государства: формирование и реализация в России и Германии. Тюмень, 2013. С. 39—45.
4. Даль Р. Демократия и ее критики / Пер. с англ. Под ред. М.В. Ильина. М.: Российская политическая энциклопедия, 2003. С. 408.
5. Иеринг Р. Борьба за право / пер. с последнего (семнадцатого) немецкого издания В.И. Лойко. Спб., 1912. С. 15.
6. Ильин И.А. О монархии и республике // Проблема монархического правосознания. URL: http://project03.ru/PR/ii.php#PART3CH6 (дата обращения: 21.10.2016).
7. Костенников М.В. К вопросу о понятии коррупции в российском праве // Вестник Всероссийского института повышения квалификации сотрудников МВД России. 2010. № 1 (14). С. 16—21.
8. Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории: моногр. М.: Изд-во Юнити-Дана, 2013. С. 104.
9. Малько А.В., Струсь К.А. Правовые основы формирования гражданского общества в современной России (обзор материалов всероссийского научно-практического «круглого стола») // Государство и право. 2011. № 9. С. 112—121.
10. Морозова Л.А. Теория государства и права: учеб. изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Эксмо, 2008. С. 97.
11. Попандопуло Н.А. К вопросу о проблемах формирования институтов гражданского общества в современной России // Вопросы современной юриспруденции: сб. статей по материалам XXXI междунар. науч. практ. конф. 2013. № 11 (31). С. 93—98.
12. Романчук И.С., Нифантьев С.Ю. Гражданское общество и государственная власть: некоторые аспекты взаимодействия // Вопросы эволюции правовой мысли человечества: сб. статей междунар. науч.-практ. конф. (10 ноября 2015 г., г. Челябинск). Уфа: АЭТЕРНА, 2015. С. 113—117.
13. Романчук И.С. Публичная государственная власть: методология исследования и практика ограничения: учеб. пособие. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2013. С. 87.
14. Список зарегистрированных политических партий. URL: http://minjust.ru/ru/nko/gosreg/partii/spisok (дата обращения: 21.10.2016).
15. Шестаков Д.А. Реакция на коррупцию в постпереходном обществе // Сборник мат-лов междунар. науч.-практ. конф. на тему: «Успешное противодействие коррупции — важнейшее условие дальнейшего устойчивого развития и экономического процветания Казахстана». Астана, 2010.С. 63—72.