Политическая воля в системе эффективного государственного управления

УДК 340.11

Страницы в журнале: 5-11

В.Г. Баев,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов  baev@nnn.tstu.ru

В.В. Никулин,

доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой конституционного и административного права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов viktor.nikulin@mail.ru

С.В. Мещерякова,

кандидат психологических наук, доцент кафедры трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов  svetlana.meshcher@yandex.ru

Рассматривается понятие «политическая воля» в широком смысле как философская и культурно-историческая категория в теории политической воли и в узком — в контексте ее роли и места в современном государственном управлении. Осуществляется попытка уточнить категориально-понятийные рамки данного понятия, выявить прикладные аспекты политической воли в государственном управлении. Политическая воля исследуется как необходимое качество власти для реализации надлежащего управления государственными процессами. Указывается на диалектическую связь между состоянием «наличия позитивной политической воли» и обществом доверия, в котором общество принимает политическую волю и поддерживает стремление к ее реализации. Обосновывается тезис, согласно которому наличие позитивной политической воли есть решение проблемы достижения доверия общества к власти.

Ключевые слова: власть, политическая воля, государственное управление, политическая активность, политическое руководство, лидерство, доверие.

Политическая воля как научная проблема давно привлекает внимание исследователей. Прежде всего как важнейшее качество власти, позволяющее противостоять кризисным явлениям, обеспечивающее поиск адекватных действий во внутренней и внешней политике и в конечном итоге надлежащим образом реализующее государственное управление. Вместе с тем изучение данного феномена в контексте принятия необходимых политических решений представляется явно недостаточным. Философы, политологи, историки, юристы пытаются сформулировать понятие «воля», в том числе «политическая воля», обозначить теоретические и прикладные аспекты данного явления применительно к сфере технологии политического управления и к области государственного управления в целом [3]. Для юристов и философов права перспективным направлением является исследование воли как правовой категории [15, с. 5—12].

Сам термин появился в современном политическом языке сравнительно недавно — в постсоветское время, а укоренился в его современном понимании в начале 2000-х годов. Хотя исторически понятие «политическая воля» в той или иной интерпретации используется давно. Обратимся к книге «Воля к жизни» А. Шопенгауэра. Ее автор отвергал идею Гегеля о том, что в основе мироздания лежит разум: почему тогда все, что происходит в нашей жизни, как правило, отличается неразумностью? Может быть, в основе мира лежит что-то совсем иное, например воля? И именно поэтому в нем так много неразумного, случайного и необъяснимого. «Воля — это нечто первое и основное, познание же относится к проявлению воли, служит его орудием» [17, с. 302]. Шопенгауэр рассматривал волю как совокупность желаний и инстинктов, страстей и порывов, настроений и чувств, это бессознательные побуждения, безотчетные стремления, ничем и никем не контролируемые действия. Таким образом, в понимании философа «воля к жизни» есть слепая, иррациональная, вневременная субстанция бытия, основа человеческой и биологической эволюции [2, с. 113].

Консервативный революционер Ф. Ницше попытался возвратить человеческому бытию его природную первозданную свежесть с помощью категории «воля к власти». В его понимании в воле проявляется прежде всего «воля к власти» или «стремление к могуществу». Это движущий императив исторического развития, основной принцип жизни и основа роста. Сильнейшая и высшая воля к жизни находит свое выражение не в жалкой борьбе за существование, но в воле к битве, к власти и превосходству [13, с. 321].

В целом концепции двух философов рассматривают политическую волю как форму организации человеческого бытия, как естественное состояние жизни. Различие лишь в том, что у Шопенгауэра «неразумная воля» по своему качеству пессимистическая категория, а у Ницше «воля к власти» получает оптимистическое наполнение, предписывая человеку стремиться к лучшему, расти духовно, создавать ценности. Основная идея заключается в императиве: «Прежде чем осуществлять господство над другими, научись властвовать над собой» [9, с. 2].

С точки зрения современной психологии взгляды Шопенгауэра и Ницше на проблему воли порождены субъективным представлением о том, что волевые действия человека не имеют причины, но именно они определяют ход психологических процессов [10, с. 11]. Сегодня подобные воззрения легко опровергаются вполне обоснованными научными данными [15, с. 5].

В этой связи уместно вспомнить теорию пассионарности Л. Гумилёва, который выделял три категории людей: пассионариев, гармоничных особей, субпассионариев. У пассионариев энергетика избыточна. Именно из них формируются лидеры, воины, политики. Гумилёв называет их «людьми длинной воли». Например, политическая элита Монгольской империи обладала политической волей («пассионарностью») в отличие от разложившейся в тот период элиты Китая. Поэтому, несмотря на численный перевес, китайцы не смогли защитить свою страну [6].

Исследуя российский исторический опыт, легко можно найти подтверждение того факта, что Россия в состоянии чрезвычайности и мобилизации находила выход из сложных ситуаций, опираясь в том числе и на политическую волю. Отсутствие политической воли или ее недостаток ведет к эрозии политической структуры государства, разложению и гибели государства по наиболее мрачному сценарию. Типичный пример: царствование Николая II, когда явное отсутствие политической воли на фоне искаженной реальности о ситуации в стране, усиленное теологическим фатализмом, способствовало краху Российской империи. Аналогичная ситуация наблюдалась в период Временного правительства, где отсутствие политической воли у правящей элиты решающим образом сказалось на последующих событиях. Симптомы отсутствия коллективной и лидерской политической воли отчетливо наблюдались и у руководства СССР в последний период его существования.

Политическая воля сопряжена с другим политическим явлением — волюнтаризмом. Термин «волюнтаризм» имеет несколько толкований. Одно из них — направление в философии, признающее волю первоосновой всего сущего (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, А. Бергсон). В идеологии анархизма волюнтаризм составляет принцип организации социального и экономического устройства на основе волеизъявления всех людей, без какого-либо внешнего принуждения. Наше понимание волюнтаризма исходит из сложившегося в российской общественной мысли представления об этом явлении как политической практике, в которой превалирует стремление реализовать желанные цели без учета объективных обстоятельств и тенденций, без прогноза возможных последствий, где политическая воля руководителя есть решающая субстанция достижения желаемого результата.

В контексте рассматриваемой проблемы возникает мысль о наличии позитивной политической воли и негативной политической воли, принципиальные различия между которыми заключаются, во-первых, в доминировании объективности и реализма и прогнозируемости последствий принимаемых решений, во-вторых, в господстве субъективизма и произвольных решений без анализа последствий принимаемых решений. Примеров позитивной и негативной политической воли в мировой истории предостаточно.

Реализация негативной политической воли ведет к социально-экономическому регрессу, например политика Мао в Китае или неудачные управленческие и экономические реформы Н.С. Хрущёва 50—60-х годов XX века. Хрущёв, несомненно, был лидером с мощной политической волей. Но его административно-хозяйственная деятельность опиралась исключительно на административно-политическое принуждение. Лишенная научного обоснования, она стала синонимом субъективности и случайности в реализации политической воли, которая в данном случае представляется как негативная политическая воля. К категориально-понятийным рамкам этого понятия можно отнести субъективность, случайность, административно-политическое принуждение, некритичность, отсутствие долгосрочного положительного результата. Негативная политическая воля, на наш взгляд, имеет родовую принадлежность. Как правило, она свойственна авторитарным режимам, где отсутствует механизм сдержек и противовесов в виде общественного контроля над властью. Не гарантировано от проявлений негативной политической воли и демократическое общество, но в нем негативные последствия нивелируются наличием критически настроенной части общества.

Таким образом, политическая воля — это, с одной стороны, свобода воли, концентрация усилий политической элиты на достижение положительного результата, опирающаяся на выверенную программу действий, поддержанную обществом; с другой стороны, сила воли, выступающая как неограниченная свобода субъективности и административно-политического произвола без научного обоснования, игнорирующая общественное мнение. Такой подход дает возможность понять, что политическая воля может быть использована в разном назначении. Одно направление — применение политической воли для государственного строительства, для реализации государственной задачи или проекта. Второе направление выражается в использовании воли и злоупотреблении административным потенциалом, что может привести к разрушению государственности, экономическому обескровливанию страны.

В политологии политическую волю обычно ассоциируют со способностью политического субъекта к последовательной реализации поставленных целей в сфере политической власти. На наш взгляд, данная постановка вопроса отражает только одну сторону проблемы, а именно наличие желания добиться результата. В связке — политическая воля и государственное управление — должна присутствовать и другая сторона: наличие оформленной и юридически закрепленной программы действий в какой-либо сфере деятельности в виде последовательных шагов с четко поставленной задачей. К факторам политического обеспечения можно отнести необходимость формирования общей воли правящей элиты путем аккумулирования наиболее способных из ее состава элементов к реализации политической воли. В этом проявляется концентрация внутренних усилий политико-властного субъекта для достижения поставленной цели.

С юридической точки зрения категория «свободная воля» рассматривается как «состояние личности в условиях определенного правопорядка, при котором она способна реализовать свои права и интересы, достигая их волевыми действиями без ограничений со стороны других лиц» [15, с. 8].

Нередко термин «политическая воля» употребляется (особенно политиками и журналистами) в контексте желания или нежелания что-либо делать. Желание обычно выражается в форме заявления, которое не сопровождается конкретными действиями. Столь упрощенный подход непригоден для практики государственного управления. Поэтому политическую волю следовало бы определить как сильную, закрепленную нормативно побудительную волю в сочетании с ресурсными и кадровыми возможностями страны. Только в этом случае политическая воля приобретает «способность», т. е. способность субъекта политической воли на последовательную реализацию заявленных целей для решения необходимых обществу задач. Способность политической воли проявляется в конкретных управленческих действиях, являющихся, по своей сути, средством реализации политической воли. Таким образом, о политической воле как политико-правовой реальности можно говорить только в совокупности связанных позиций. Эта воля сопряжена с обязательным набором конкретных совершенно необходимых действий и обстоятельств, она опосредована обществом, которое диктует воле импульсы деятельности, наполняя ее смысловым содержанием. Политическая воля всегда персонифицирована. Когда говорят о политической воле, то связывают ее с конкретными лидерами.

Вопрос в том, как перевести категорию «политическая воля» в конкретные методы управления. В данном контексте сверхзадачей становится формирование управленческой элиты, обладающей политической волей.

Если верно предположение, что «политическая воля» представляет собой материальную категорию, то, следовательно, должна существовать структурная последовательность ее перехода в реальный социально-политический результат. Указанная структура может рассматриваться как совокупность ряда взаимосвязанных элементов, составляющих в целом алгоритм конкретных политических и управленческих действий. Эти действия логично выделяются в несколько последовательных этапов реализации политической воли.

Первый этап — выбор формы политического лидерства как средства реализации политической воли. Понятие «политическая элита» напрямую связано с политическим лидерством, поэтому на любом уровне управления должен быть представлен политический лидер, обладающий набором необходимых лидерских качеств. К ним можно отнести харизму, профессионализм, понимание реальной обстановки, знание ожиданий и запросов различных социальных групп, адекватно сформулированные цели, правильное определение управленческих методов и средств достижения целей, высокое чувство ответственности и решимость добиться положительного результата.

Обязательным качеством должно являться «новаторство» как стиль руководства, которое можно рассматривать как стремление к прогрессивным изменениям. Французский писатель В. Гюго выделял отличительную черту подлинных государственных деятелей, которая в том именно и состоит, чтобы извлечь пользу из каждой необходимости, а иногда даже роковое стечение обстоятельств повернуть на благо государства [7, с. 44—45]. А его соотечественник социолог М. Крозье качествами лидера называл уверенность в своей правоте и способность командовать, подразумевая его способность реально и легально влиять на происходящие в обществе процессы [14]. Такая качественная характеристика лидера позволяет говорить о наличии политической воли, а само лидерство в связке с политической волей определяется как качественное лидерство; оно задает темп, непрерывность и последовательность управленческих действий.

Попытаемся сформулировать превалирующие типы лидерства в современной России. Немецкий социолог, философ, историк, экономист М. Вебер выделял три типа лидерства: традиционное, легальное (на основе закона), харизматическое. Причем три качества являются для политика решающими: страсть в смысле самоотдачи делу; чувство ответственности перед этим делом и глазомер — «способность с внутренней собранностью и спокойствием поддаться воздействию реальностей, иными словами, требуется дистанция по отношению к вещам и людям», в том числе к самому себе. Чем в большей степени политик обладает данными качествами, тем ближе он к занятию лидирующей позиции [3]. Традиционное лидерство основано на сложившихся традициях, например на вере в незыблемость порядка наследования власти от отца к сыну в монархических государствах. Этот тип лидерства можно отнести с полным правом к архаичным типам. В современном мире преобладает легальное лидерство. Лидером становится политик, избранный на основе установленных законом процедур. Его авторитет опирается на поддержку граждан, избравших его.

Харизматический лидер наделен качествами и способностями, которые не выражены или слабо выражены у других людей. Авторитет такого лидера основан на вере граждан в его особые, присущие только ему качества, позволяющие эффективно управлять государством. Обратная сторона состоит в том, что народные массы подчиняются такому лидеру до тех пор, пока он способен доказывать свою исключительность [16, с. 4]. История дает немало подтверждений того, что лидеры харизматического типа проявляют себя прежде всего в кризисные и переходные периоды (революции, войны, социальные реформы), когда необходима мобилизация политической воли. Лидеров такого ранга Гегель называл всемирно-историческими личностями [5, с. 98]. К классическому типу такого лидерства можно отнести Цезаря, Александра Македонского, Чингисхана, Наполеона. В ХХ веке среди политиков харизматическими чертами обладали Ленин, Сталин, Уинстон Черчилль, Франклин Рузвельт, Индира Ганди, Шарль де Голль, Мао Цзэдун, Фидель Кастро, Маргарет Тэтчер.

Веберовская классификация типов лидерства не вполне подходит к современной России. Для нее характерен смешанный тип лидерства специфической российской формы, сочетающей признаки рационально-легального и харизматического лидерства. С одной стороны, лидер страны избран посредством законных процедур, его лидерство основывается на своде правовых норм, разделяемых всем обществом, его авторитет признается в силу легитимности. Опорой такого лидерства является развитая система бюрократии, в которой компетенция каждого носителя власти четко очерчивается конституцией и нормативными правовыми актами. Основополагающее свойство — моноцентризм, ориентированный на модернизацию.

С другой стороны, в российском типе лидерства отчетливо проявляются признаки директивного управления: преобладает приказная форма управления, у лидера сосредоточены все основные управленческие функции. Он устанавливает цели и выбирает способы их достижения. Безусловно, такой способ лидерства значительно сокращает время принятия решений, но подавляет инициативу управленцев, порождает боязнь принятия самостоятельных решений. Эта форма тиражируется на все уровни управления — от федеральных органов до органов местного самоуправления.

Основная задача, на наш взгляд, состоит в смене парадигмы лидерства, в постепенном переходе к рационально-легальному (демократическому) типу лидерства на всех уровнях государственного управления. При этом необходимо помнить об опасности либерального типа лидерства, который в условиях России может трансформироваться в попустительство, отстраненность руководителя от реального управления, «самостийность» местных лидеров, что грозит потерей управляемости государством.

Второй этап — формирование команды сторонников, последователей, готовых поддержать лидера и обладающих необходимыми качественными характеристиками; их определяют как управленческую элиту, способную выполнять самые ответственные государственные функции. Такая элита может обеспечить легитимное функционирование власти в различных сферах ее деятельности: это квалифицированные советники, эксперты, аналитики, руководители государственных органов, лидеры политических партий, которые по статусу не входят во властные структуры, но близки к области принятия политических решений и оказывают существенное влияние на их разработку. Сплоченность и корпоративность этой группы обеспечивается одинаковыми представлениями о политических целях, приверженностью идейным и политическим ценностям (интеллектуальной общностью).

Наличие управленческой элиты — явление закономерное и необходимое. Его можно рассматривать как закономерность существования государства (Н. Бердяев). Власть не может принадлежать всем, не может быть механически равной. Власть должна принадлежать избранным личностям, на которые возлагается великая ответственность и которые возлагают на себя великие обязанности [1, с. 215]. Именно эта группа во многом определяет реальную политику и процесс реализации поставленных целей. Немецкий философ О. Шпенглер, осмысливая европейские политические проблемы, подметил эту особенность политической жизни: «Все решается небольшим количеством людей выдающегося ума, чьи имена, может быть, даже и не принадлежат к наиболее известным, а огромная масса политиков второго ранга, риторов и трибунов, депутатов и журналистов, представителей провинциальных горизонтов только поддерживает в низших слоях общества иллюзию самоопределения народа» [18, с. 74].

Полагаем, что от качества управляющей элиты в значительной степени зависит социальная ценность государственного управления. Управляющий слой, во-первых, обладает необходимыми для государственного управления качествами и в силу этого способен перевести политическую волю в конкретику управленческих решений, во-вторых, сдерживает выверенными решениями политический радикализм и иррационализм. Но это возможно в том случае, если сама управленческая элита является нравственным примером граждан и внушает к себе уважение, а следовательно, и доверие, необходимое для реализации политической воли.

Третий этап — формулирование политической воли в виде законченной концепции, выраженной в нормативной форме, поскольку должное и необходимое (содержание концепции) в демократическом государстве может существовать только в нормативной форме: адресуемые государственным институтам, субъектам управления цели и правила поведения необходимо исполнять. Закон, являясь полноценным выражением политической воли, выполняет интегративную и регулятивную функции, обеспечивая легитимность проводимого курса, целостность и единство общества, социальную устойчивость на основе возникающего доверия общества к лидеру и его команде. В данном случае с полным основанием применима формула «закон есть выражение политической воли». Содержание и логика государственного управления заставляют признать очевидный факт: без реализации политической воли в нормативных актах нет и самой политической воли. Таким образом, в современном обществе осуществление политической воли через законодательные институты — абсолютно необходимая потребность.

Четвертый этап — достижение консенсуса между управленческой элитой и обществом, когда общество воспринимает политическую волю как действие, направленное на достижение публичного интереса. В этом случае ценности и цели, на которых основывается поведение властей, совпадает с ценностями и целями людей, т. е. происходит мобилизация общества на реализацию заявленной политики. Создается возможность включения формальных и неформальных социальных институтов в процесс реализации политической воли, что, в свою очередь, повышает уровень реализации права как основы устойчивого, сбалансированного реформационного процесса в обществе. Одновременно это позволяет адаптировать управленческие структуры к меняющимся условиям. Структуры, выпадающие из этой логики, должны претерпеть трансформацию или ликвидироваться.

Абсолютно необходимое условие консенсуса — принципиальные и открытые действия по реализации политики. Отсутствие консенсуса означает, что люди не воспринимают властные веления как правила своего поведения, отторгая их и стремясь обойти или даже нарушить, что означает разрушение правопорядка. В обществе складываются автономные по отношению к высшему руководству властные отношения, основанные на иных нормах поведения, усиливается влияние местных бюрократических элит. В итоге власть утрачивает политическое и моральное влияние в обществе, неэффективным становится социальный механизм реализации политической воли.

Пятый этап — изменение системы принятия решений, отказ от келейности в принятии решений, использование при принятии социально важных решений общественных обсуждений, минимизация влияния внутрибюрократических интересов и лоббистских сделок. Это, как правило, дает вариант принятия решений более выигрышных в социальном, экономическом и финансовом выражениях.

Закрытый вариант принятия решений повышает уровень коррупционности и бесконтрольности на всех уровнях администрирования, ведет к кризису управления и в конечном итоге к утрате доверия со стороны общества к управленческой элите и отчуждению граждан от политического процесса.

Шестой этап — создание открытой и реальной конкуренции за назначение на ответственные управленческие посты, исключение из системы отбора кадров «принципа протекции», что позволит расширить возможности привлечения в административную элиту наиболее способных и образованных управленцев, ориентированных на развитие. В настоящее время сложилось монопольное право назначения на посты в государственных учреждениях малочисленных групп лиц, что ведет к устранению конкуренции специалистов и созданию закрытой модели отбора кадров.

В заключение выделим несколько основных тезисов, которые составляют суть рассматриваемой проблемы. Во-первых, политическая воля является политической реальностью и ее необходимо рассматривать в качестве одного из значимых факторов в системе эффективного государственного управления.

Во-вторых, политическая воля как реальность государственного управления — явление многоаспектное и ее реализация связана с набором конкретных совершенно необходимых действий и обстоятельств, поскольку политическая воля как деятельность опосредована обществом, которое, в свою очередь, диктует воле импульсы деятельности. Только в этом случае термин «политическая воля» получает конкретное смысловое содержание, особенно применительно к сфере государственного управления.

В-третьих, политическая воля рассматривается не как скорая и немедленная единовременная реакция на те или иные обстоятельства, требующие быстрых управленческих решений (хотя и этот аспект присутствует), а как постоянный фактор и стимулятор реальных действий.

В-четвертых, эффективность политической воли зависит от наличия сильных лидеров, организованности и компетентности их команды, устойчивости общества, в основе существования которого лежит доверие к субъектам политической воли.

В-пятых, необходима смена формы политического лидерства как средства реализации политической воли. Нужен переход от индивидуально-харизматического типа лидерства к рационально-легальному, при котором лидер страны избирается посредством законных процедур, его лидерство основывается на своде правовых норм, признанных всем обществом, а авторитет признается в силу легальности. Переход обусловлен возможной опасностью возврата к тоталитарной модели управления и необходимостью обеспечения атмосферы конкурентности внутри структуры управления.

В конечном итоге политическая воля как реальность государственного управления не самоцель, а лишь свойство власти, необходимое для реализации своего социального предназначения — преобразования действительности в интересах и целях общности, т. е. для реализации публичного интереса. Публичный же интерес — это обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием ее существования и развития, а осознанный публичный интерес трансформирует общество в организованное состояние, способное стать фактором реализации политической воли. В данном случае можно говорить о совпадении политической и общественной воли.

С точки зрения действия политической воли выделяются следующие субъекты: политический лидер, управленческая элита, общество. Составляющими повышения эффективности государственного управления являются: политический лидер, политическая воля, закон и механизм его реализации, компетентная управленческая элита, доверие общества. Конечный итог — модернизация общества.

Политическая воля проявляется в различных обстоятельствах и с неодинаковыми результатами, о чем свидетельствует исторический опыт. В связи с этим необходимо выделить позитивную политическую волю и ее негативную сторону. Проявлениями последней являются политический утопизм (нереальность целей и политических ценностей), политический популизм (политическая безответственность), политический конформизм (утрата первичных ценностей), политический экстернализм (боязнь политической ответственности), политический волюнтаризм (иррациональные, стихийно-интуитивные действия).

В качестве научных задач мы видели бы необходимость целостного научного анализа политической воли в качестве свойства политической реальности и практической деятельности. Для этого потребуются усилия представителей многих наук — психологов, философов, социологов, юристов и историков. Несомненно, идея политической воли присутствует уже в самом определении власти, исходящем из того, что власть одного субъекта над другими есть способность принуждения к исполнению чего-либо. Наличие политической воли — это не только качество власти, но и необходимое условие для эффективной работы государственного аппарата всех уровней.

Список литературы

1. Бердяев Н. Судьба России. М.: Философское общество СССР, 1990. С. 215.
2. Быховский Б.Э. Шопенгауэр. М.: Мысль, 1975. С. 113.
3. Вебер М. Типы господства // Социологические исследования. 1988. № 5.
4. Водолагин А.В. Онтология политической воли. М.: «Агентство Дайджест», 1992.
5. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. СПб.: Наука, 1993. С. 98.
6. Гумилёв Л.Н. В поисках вымышленного царства. СПб.: Абрис, 1994.
7. Гюго В. Собрание сочинений: в 15 т. Т. 15. Дела и речи. М.: Художественная литература, 1956. С. 44—45.
8. Жовтун Д.Т. Политическая воля в государственном управлении // Социология власти. 2012. № 2. С. 21—29.
9. Исаченко Н.Н. Философия воли к власти // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 1 (ч. 1).C. 2.
10. Ильин Е.П. Психология воли. СПб., 2000. С. 11.
11. Клешко А. Антикоррупционный инструментарий и политическая воля // Предупреждение коррупции: что может общество. СПб.: Норма, 2003. С. 40—44.
12. Крыжанова О.А. Политическая воля и политическая власть. Ростов н/Д.: СКНЦ ВШ, 1996.
13. Ницше Ф. Воля к власти. М.: Эксмо, 2013. С. 321.
14. Спиридонова В.И. Бюрократия и реформа (анализ концепции М. Крозье). М.: ИФРАН, 2013.
15. Фатьянов А.А. Воля как правовая категория // Государство и право. 2008. № 4. С. 5—12.
16. ФреикH.B. Политическая харизма: версии и проблемы // Социологические исследования. 2003. № 12. С. 4.
17. Шопенгауэр А. Полное собрание сочинений: в 4 т. Т. 1. М., 1900—1910.С. 302.
18. Шпенглер О. Закат Европы: в 2 т. Т. 1. Новосибирск: Наука, 1993.С. 74.