Особенности субъективной стороны преступлений, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими

УДК 344.131

Страницы в журнале: 120-123

С.М. Мальков,
кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права и криминологии Сибирского юридического института МВД России Россия, Красноярск
Serqeymalkov@mail.ru

Анализируется содержание умысла в преступлениях, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими. Характеризуются элементы, учитываемые при установлении субъективной стороны рассматриваемых преступлений, а также различные виды умысла. Акцентируется внимание на мотивах и целях преступления, их влиянии на формирование умысла и особенностях квалификации преступлений, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими.

Ключевые слова: военнослужащие, правила взаимоотношений, преступление, субъективная сторона, умысел, мотив преступления, цель преступления, квалификация преступлений.

Преступления, связанные с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, всегда предполагают наличие прямого умысла, поскольку совершаются именно по поводу исполнения военнослужащими своих обязанностей, и исключают возможность их совершения с косвенным умыслом или по неосторожности.
Х.М. Ахметшин, комментируя содержание субъективной стороны ст. 335 Уголовного кодекса РФ, справедливо обратил внимание на то, что виновный сознает, что своими действиями, связанными с унижением чести и достоинства, издевательством или сопряженными с насилием, в отношении военнослужащего, равного с ним по служебному положению и воинскому званию либо старшего или младшего по воинскому званию, нарушает закрепленный в воинских уставах порядок взаимоотношений между военнослужащими и желает этого [1, с. 5].

К содержанию прямого умысла в преступлениях, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, следует относить осознание виновным общественной опасности преступления и угрозы воинскому правопорядку, осознание признаков состава преступления: непосредственного и дополнительного объекта преступления (при наличии дополнительных объектов и потерпевших), его объективной стороны и общественно опасных последствий. Волевой момент при этом заключается в том, что виновный должен желать наступления общественно опасных последствий.
При определении субъективной стороны и вины необходимо также устанавливать, сознавал ли виновный, что его противоправные действия направлены именно против конкретного потерпевшего: в ст. 333 УК РФ — против начальника или иного лица, ст. 334 УК РФ — против начальника, ст. 335 УК РФ — против военнослужащего, не состоящего в отношениях подчиненности, ст. 336 УК РФ — как против подчиненного, так и против начальника. В случаях, если виновный не осознает статус потерпевшего, содеянное не может быть квалифицировано по рассматриваемым составам. Действия виновного необходимо квалифицировать по правилам о фактической ошибке, а ответственность должна наступать за иные (общеуголовные) преступления [5, с. 62—64].

Как известно, по моменту возникновения различают умысел заранее обдуманный и внезапно возникший. В первом случае виновный предварительно более или менее обдумал все существенные моменты предпринимаемого им преступного действия. Во втором — приводит свое намерение в исполнение немедленно по его возникновению.

Не будем оспаривать устоявшееся в науке положение, в соответствии с которым заранее обдуманный умысел, как правило, опаснее, чем внезапно возникший. Вместе с тем следует согласиться с мнением, что совершение преступления с заранее обдуманным умыслом не всегда свидетельствует о большей степени общественной опасности деяния [8, с. 85]. Данный вид умысла может сложиться под воздействием различных условий и в отношении тех или иных потерпевших военнослужащих. Кроме того, обычно внезапно возникший умысел может быть сформирован у других виновных после начала совершения действий, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, и присущ совершению преступлений в соучастии [2, с. 107].
Анализ мотивов и целей данных преступлений поможет не только оценить степень общественной опасности деяния, но и обнаружить особенности формирования умысла.

Отсутствие указания на мотив преступления в диспозиции статей 333—334 УК РФ означает, что он находится за пределами состава. Однако необходимость его установления в процессе расследования очевидна. Мотивы могут учитываться при квалификации преступления и характеризовать обстоятельства, отягчающие и смягчающие наказание, влиять на назначение наказания.
Анализируемые преступления отличаются неоднозначностью мотивов. Подавляющее большинство данных преступлений совершается по мотивам мести за выполнение служебных обязанностей и недовольства служебной деятельностью военнослужащего. Большое число преступлений совершается под влиянием страха насилия. Этот мотив свойственен военнослужащим, стремящимся избежать насилия со стороны военнослужащих старшего призыва. Сохраняется высоким удельный вес таких мотивов, как озорство и тщеславие военнослужащих, их стремление к самостоятельности после прохождения определенного срока службы, ложная романтика, подражание военнослужащим старшего призыва, чувство товарищества, чрезмерная придирчивость [6, с. 108—110].
Сравнительно небольшое число преступлений совершаются по мотивам мести. Этот мотив выражается в стремлении виновного получить моральное «удовлетворение» за нанесенную обиду. Незначительное число преступлений совершаются из низменных и хулиганских побуждений, а также в связи с неуважением воинского коллектива.
Единичные преступления, связанные с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, совершаются по мотивам национальной или расовой вражды или розни; на почве недовольства виновного тем, что потерпевший не участвует в притеснении солдат более поздних сроков призыва [3, с. 191].
Исследуя субъективную сторону нарушения установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, необходимо особо остановиться и на цели преступления, которую часто рассматривают в содержании мотивов и наоборот. Вместе с тем это различные понятия и по правовой природе, и по влиянию на квалификацию преступлений.

Убедительной представляется позиция С.А. Елисеева о том, что цель показывает, для чего действует и чего стремится достичь виновный, а мотив — это то, что обусловливает преступное поведение [4, с. 24].
Большинство совершаемых преступлений преследуют цель унижения чести и достоинства военнослужащих. Данная цель в основном имеет место при насильственных действиях в отношении начальника (ст. 334 УК РФ), нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности (ст. 335 УК РФ) и при оскорблении военнослужащего (ст. 336 УК РФ).
Так, Спасско-Дальним гарнизонным военным судом было рассмотрено уголовное дело, возбужденное в отношении Ш. С целью унизить честь и достоинство сослуживца рядовой Ш. потребовал от младшего сержанта Б. принести сахар к чаю, а за отказ выполнить это требование избил потерпевшего, нанеся ему множественные удары руками по лицу и телу. На предварительном следствии действия были квалифицированы по ч. 1 ст. 334 УК РФ. Однако в судебном заседании установлено, что Ш. прослужил с потерпевшим незначительное время (менее недели), в непосредственном подчинении у Б. не находился, каких-либо задач по службе совместно не выполнял и не знал о наличии у потерпевшего воинского звания «младший сержант». С учетом этого суд переквалифицировал уголовное дело с ч. 1 ст. 334 УК РФ на ч. 1 ст. 335 УК РФ [7].

Подавляющее количество преступлений также преследуют такие цели, как стремление виновного изменить характер служебной деятельности потерпевшего, а также снижение требовательности потерпевшего по службе. Данные цели характерны для преступлений, предусмотренных статьями 333 и 334 УК РФ.
Такой цели, как получение льгот и преимуществ по службе, стремятся достичь виновные, совершая насильственные действия в отношении начальника (ст. 334 УК РФ). Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности (ст. 335 УК РФ) и оскорбление военнослужащего (ст. 336 УК РФ) нередко преследуют цель подчеркнуть превосходство виновного над потерпевшим.

Единичные преступления, закрепленные статьями 334 и 335 УК РФ, могут преследовать цель запугивания военнослужащих. Кроме того, преступления, предусмотренные статьями 333 и 334 УК РФ, совершаются с целью избежания задержания военнослужащих, например оказание сопротивления патрулю.
При квалификации преступлений, связанных с нарушением установленных правил взаимоотношений между военнослужащими, по признакам субъективной стороны необходимо учитывать, что в случае совершения преступлений не в связи со служебной деятельностью потерпевшего, а по другим мотивам и целям, например из личной неприязни, на почве бытовых конфликтов, содеянное необходимо квалифицировать не по статьям 333—336 УК РФ, а по другим статьям, предусмотренным Особенной частью УК РФ (преступления против личности, общественной безопасности, порядка управления).

Список литературы

1. Ахметшин Х.М. Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности: науч.-практ. комментарий к ст. 335 УК РФ. М., 2003. С. 5.
2. Векленко С.В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве: моногр. Омск, 2002. С. 107.
3. Военно-уголовное законодательство / под ред. М.К. Кислицина. М., 2002. С. 191.
4. Елисеев С.А. Вопросы теории и практики предупреждения корыстных преступлений. Томск, 1989. С. 24.
5. Мальков С.М. Квалификация преступлений, посягающих на установленные правила взаимоотношений между военнослужащими. Красноярск, 2009. С. 62—64.
6. Мальков С.М. Преступления против военной службы. М., 2015. С. 108—110.
7. Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими: обзор судебной практики Верховного Суда РФ // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
8. Тихий В.П. Ответственность за хищение огнестрельного оружия, боевых припасов и взрывчатых веществ по советскому уголовному праву. Киев, 1989. С. 85.