УДК 340.12:342.3:
Страницы в журнале: 136-141
Рецензия на: Оболонский А.В. Этика публичной сферы и реалии политической жизни. М.: Мысль, 2016. 448 с.
В.Г. Баев,
доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов vgbaev@gmail.com
А.Н. Марченко,
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов alexey_ctk@mail.ru
Приметой сегодняшнего переходного времени является пересмотр отношения людей к существующим политико-государственным и общественным институтам. В политическом плане это означает сдвиг от «демократии доверия» к «демократии участия и контроля». Поиск новой модели управления — предмет научного анализа профессора Высшей школы экономики А.В. Оболонского в его книге «Этика публичной сферы и реалии политической жизни» (М.: Мысль, 2016. 448 с.). Автор предлагает современную концепцию этико-правовой составляющей публичного пространства как одного из ключевых элементов юридической, административной, политической, парламентской и журналистской культуры; в ее рамках этическое регулирование поведения в публичной сфере становится эффективным инструментом позитивных изменений в социуме. Центром авторского внимания выступает глава 4 «Этика государственной службы». Об этом говорит приложение к книге, содержащее нормативные правовые акты, этические кодексы ряда государств, регулирующие отношения в сфере управления. А.В. Оболонский призывает к использованию моральных кодексов как более гибкого и эффективного инструмента нормативного регулирования. С этим связана тенденция утверждения этических кодексов как нормативных документов, имеющих юридическую силу и, соответственно, подкрепленных юридическими санкциями за их нарушение.
Ключевые слова: публичная сфера, политика, этика, мораль, государство, общество, государственная служба, ценности.
Представители общественных наук отстаивают мнение о том, что современный мир попал в паутину перманентного кризиса, вызванного неспособностью существующих социальных институтов и государственных образований обеспечить устойчивое развитие мирового сообщества. Свою несостоятельность продемонстрировала однополярная система мироустройства, а также проверенный временем институт государства. Как сверху, так и снизу инициируются процессы перемен в системах государственного управления, истинный размах и последствия которых в полной мере еще не осознаны.
Симптоматика нынешнего переходного времени — серьезный пересмотр отношения людей (причем не столько так называемой элиты, сколько людей обычных, «рядовых») к существующим политико-государственным и общественным институтам. В политическом плане это означает сдвиг от «демократии доверия» к «демократии участия и контроля». Наша страна не стоит в стороне от этих глобальных перемен; эпоха «железного занавеса» безвозвратно ушла в прошлое, а Россия прочно связана с мировым сообществом экономическими и культурными отношениями.
Таким образом, в ближайшей исторической перспективе перемены в российском обществе и системе государственного управления представляются неизбежными. Стремление отодвинуть необходимые реформы в далекое будущее может лишь усугубить положение. Поиск новой модели управления — предмет научного анализа профессора Высшей школы экономики А.В. Оболонского в недавно вышедшей книге «Этика публичной сферы и реалии политической жизни».
Автор исследования более 20 лет посвятил изучению роли личных качеств человека в осуществлении государственных функций.
В 1988 году А.В. Оболонский защитил докторскую диссертацию на тему «Человек и государственное управление (государствоведческий аспект)». Данный аспект нашел развитие в целом ряде работ: «Человек и власть: перекрестки российской истории» (2001 год), «Бюрократия для XXI века? Модели государственной службы: Россия, США, Англия, Австралия» (2002 год) «Мораль и право в политике и управлении» (2006 год), «Кризис бюрократического государства: реформы государственной службы: международный опыт и российские реалии» (2011 год).
Таким образом, профессор Оболонский является одним из немногих исследователей, кто посвятил изучению этической составляющей права, политики и государственной службы большую часть научной карьеры. Надо признать, сегодня моральный компонент в регулировании общественных отношений завоевывает себе все больше сторонников. Популярность как в научном, так и в публицистическом дискурсе приобретают такие понятия, как «моральная экономика», «экономическая мораль», «социальная ответственность бизнеса» [2, c. 104]. Если соотношение морали (в частности, этических убеждений) и экономики (прежде всего в аспекте предпринимательской деятельности) исследовано основательно — достаточно вспомнить А. Смита, М. Вебера и других мыслителей, — то взаимосвязь этики и государственной службы, как и моральная составляющая политических режимов, в настоящее время глубоко не рассматривалась.
Соответственно, рецензируемая монография является не только теоретическим фундаментальным исследованием этики публичной сферы, но и ставит актуальные на сегодняшний день общественно-политические вопросы. Очевидно, вследствие этого стиль «Этики публичной сферы и реалий политической жизни» становится остро публицистическим, что делает книгу подобной политическому манифесту. Это не удивительно, поскольку в своей монографии автор предлагает современную концепцию этико-правовой составляющей публичного пространства как одного из ключевых элементов юридической, административной, политической, парламентской и журналистской культуры; в ее рамках этическое регулирование поведения в публичной сфере становится эффективным инструментом позитивных изменений в социуме (с. 12).
За 10 лет до появления анализируемой нами книги в журнале «Вопросы государственного и муниципального управления» появился отклик М.А. Краснова на книгу А.В. Оболонского «Мораль и право в политике и управлении» под названием «Несвоевременные мысли?» [3, с. 197—200]. На заданный заглавием текста вопрос профессор Краснов ответил, что мораль, которая многим кажется малозначительным аспектом политики, является ее важнейшим элементом. Несмотря на скептические утверждения о второстепенной роли морали в политике, праве и государственном управлении, именно моральные ценности и ориентиры являются «спасительным кругом в меняющемся мире». Однако тезис об обязательном разграничении светского и религиозного подходов к этико-правовой линии политический жизни показался профессору Краснову спорным. По его словам, такое отмежевание неизбежно ведет к «моральному релятивизму и, следовательно, к размыванию фундамента, на котором образовалась и пока еще держится евроатлантическая цивилизация, к коей, безусловно, принадлежит и Россия, при всех своих культурных особенностях» [3, c. 198].
С момента опубликования этой рецензии прошло немало времени. Проблемы, которые тогда лишь назревали, сегодня видны невооруженным глазом. Изменилось положение России в мире и ее отношение к странам Запада. Возросла роль государственной идеологии («национальной идеи», концепции «особого пути», «русского мира» и т. д.), неоспоримым фактом стало резкое усиление позиций господствующей конфессии в нашей стране.
Уже очевидно, что возврат нашего общества к «традиционным ценностям» может изменить исключительно некоторых индивидов (например, путем приобщения их к высоким моральным нормам православного христианства), но не общество в целом и его элиту. Поэтому в своей книге А.В. Оболонский не только применяет разработанную им концепцию «морального государства» для поиска выхода из наметившегося «стагнационного тупика», но и обосновывает необходимость рецепции западной демократической модели (как минимум важнейших ее элементов) как настоятельное требование времени, средство преобразования нашего государства в «моральное государство».
Анализ реалий политической жизни нашего времени убеждает, что мысли, высказываемые в «Этике публичной сферы и реалиях политической жизни», актуальны и своевременны. Десять лет назад мы еще находились в стадии созревания: процессы стагнации в России не были так четко выражены, конфронтация с Западом представлялась только в перспективе, отсутствие сильной и деятельной оппозиции казалось не таким уж опасным. Мы допускаем, что на тот момент многим действительно могло казаться, что эффективность производства важнее любой морали. Сегодня же стало ясно, что морально-политический компонент политики и экономики, о чем много лет говорит Оболонский и который, помимо прочего, включает и «моральный» политический режим (читай: конституционно-парламентский демократический режим западного образца), является главным стержнем, а его наличие — основным условием выхода российского государства из затяжного кризиса.
Ввиду этого автор рецензируемого исследования считает необходимым пересмотреть господствующие у нас концепции относительно места России в мире и ее «особом пути». Он подвергает обоснованной критике утверждения о невозможности построения развитой демократии европейского уровня в нашей стране. Миф об «особости» оказывает на людей деморализующее воздействие, являясь сам по себе не чем иным, как лукавым самооправданием в бездействии, страхе перемен (с. 101). А.В. Оболонский прямо называет особый путь, якобы предначертанный нашей стране, «особым путем в никуда». Ученый приводит опыт Германии и государств Латинской Америки, где также проповедовалась концепция «особого пути», однако эти страны были вынуждены, перенеся социальные потрясения, стать на западноевропейский путь развития. К тому же если обратиться к историософским основаниям цивилизационного самоопределения, то следует признать, что на земле есть только один тип успешной цивилизации — европейский, который распространился на Северную Америку, Новую Зеландию, Японию, Тайвань, Южную Корею и ряд других стран. Именно там самое высокое качество жизни [4, c. 118—119].
Разумеется, «в некотором смысле каждая страна идет по своему особому пути, что отнюдь не предполагает глубинных цивилизационных различий» (с. 101). Поэтому наша страна должна проводить политические и экономические изменения с учетом своей специфики. Игнорирование данного требования явилось причиной неудачных реформ 1990-х годов. Однако теперь за нашими плечами значительный опыт. А утверждения, будто российские культура и менталитет являются трудно преодолимым препятствием на пути к демократии западного типа, равносильны тезису о нашей национальной неполноценности (с. 102).
Сравним Россию с другими государствами, сходными с ней в культурном плане или же в намного большей степени отличных от стран Запада, но при этом уверенно идущих по демократическому пути. Пример таких государств, как Украина и Грузия, не может служить доказательством успешного перехода к демократии: успехов в евроинтеграции они пока не достигли. Однако Япония и Южная Корея, в социокультурном плане стоявшие гораздо дальше от Европы, чем Россия, осуществили весьма успешные политические и экономические реформы. Если сердцевиной нашей «особости» является православие («православная духовность»), то указанный факт также не препятствует демократическим переменам. Например, православные Болгария и Греция построили демократические режимы и состоят членами Европейского союза. При этом в Греции против «европейских ценностей» выступают главным образом левые политики; церковь же поддерживает преимущественно правых политиков, выступающих за европеизацию.
Отдельно выделим тезис об авторской концепции публичной сферы, которая уже давно рассматривается как одна из важнейших, когда речь идет о «грамотном буржуазном обществе», способном действовать в качестве критического противовеса государству (Ю. Хабермас). Это «сфера публичной жизни, в рамках которой может разворачиваться обсуждение общественно значимых вопросов, ведущее к созданию информированного общественного мнения» [1]. В настоящее время концепт «публичная сфера» подвергается серьезному пересмотру, исследователи изучают практики рационально-критической дискуссии в условиях трансформации экономических, социокультурных и политических отношений постсоциализма, дезинтеграции социальных государств, неолиберальной модернизации. Традиционные механизмы формирования публичной сферы в современных условиях, к сожалению, не позволяют ей быть «демократической дамбой против колонизирующего влияния системы на жизненный мир человека» [5, c. 7].
Указанная проблема особенно остро стоит в России, где, несмотря на переход к рынку и демократические реформы 1990-х годов, публичная сфера как дискурсивная формация, отвечающая за обсуждение значимых вопросов не в «кругу избранных», но в формате гражданской дискуссии, оставалась неразвитой. Не случайно Оболонский подчеркивает рост обскурантизма (от лат. obscurans — «затемняющий» синоним — «мракобесие»), который, будучи возведен в принцип, влечет противодействие любым реформам общества, ущемление личных и политических свобод. Отличительной чертой «российского» обскурантизма, по словам автора, является «ренессанс маккиавеллизма, пусть во внешне замаскированных популистской риторикой и жестами, но, по сути, — в достаточно циничных и крайних формах» (с. 134). «Политический цинизм в сегодняшнем его изводе представляет реальную угрозу самому существованию нашего общества как современного и цивилизованного» (с. 79). Понятие политического цинизма исследователь противопоставляет «моральной политике». Цинизм проявляется в манипулировании населением с помощью многообразных политтехнологий, «маскируясь, камуфлируясь понятиями “государственных (национальных) интересов”, “суверенитета”, “геополитических интересов (либо угроз)” и так далее» (с. 82). «Моральная политика» строится в соответствии с принципами политической этики, «наличие или отсутствие в политике нравственной компоненты маркирует границу между политикой в подлинном смысле и политиканством, политическим интриганством» (с. 151). Политическому цинизму противостоит «политический идеализм и романтизм как позитивные факторы» (с. 89). По мысли Оболонского, идеализм, ярко проявившийся в России 1990-х годов, обладал «симпатичными, возвышенными, но практически, инструментально неэффективными атрибутами».
Автор утверждает, что «золотой срединой» при разрешении рассматриваемой проблемы является политический реализм, но не приводит цельной концепции политического реализма. Монография посвящена именно положительной, «моральной» стороне политики, права и государства. Автор апеллирует к лучшей стороне человека — к самоуважению, к достоинству, к потребностям высших уровней (с. 90). Однако не следует забывать, что к удовлетворению потребностей высшего порядка человек переходит только после удовлетворения потребностей низшего уровня. Возможно ли изменить людей, обращаясь лишь к «высоким» потребностям? История свидетельствует, что данный сценарий маловероятен. В современном обществе (особенно в российском) утвердилась буржуазно-индивидуалистическая мораль, которая определяет ценность человека его финансовой состоятельностью. Между тем рецензируемая монография не содержит описания способов того, как сформировать общественную мораль в соответствии с современными гуманистическими демократическими принципами.
Трудно разделить позицию автора относительно коллективистских и патерналистских традиций в нашей стране. Конечно, широкие слои населения стремятся к увеличению распределительной роли государства. Однако в Европе и США «государство всеобщего благосостояния» начинает, по мнению ряда авторов, превращаться в «государство-няньку». Очевидно, что на Западе происходит гораздо большее перераспределение благ от богатых к бедным, чем в современной России. Однако в отличие от западных стран у нас не сформировано уважение к личности как таковой, к ее правам и свободам. Отсюда, по нашему мнению, и проистекает то злоупотребление своей властью, связями, материальными возможностями, против которых так горячо выступает Оболонский. Например, преуспевающий бизнесмен со «связями» не сомневается в своей возможности «раздавить» любого «маленького человека». Подобная ситуация формирует соответствующую систему ценностей — каждый чиновник либо влиятельный предприниматель является как бы маленьким царьком на своей территории.
Следовательно, причиной нравственного упадка является не патернализм (в США граждане могут позволить себе не работать, если они не хотят), а отсутствие элементарных гарантий прав личности, ее уверенности в будущем. «Синдром маленького человека», который Оболонский считает недостойным пережитком советского прошлого, зиждется именно на таком бытии, которое определяет сознание. Конечно же, как указано в монографии, «банальность героизма», подразумевающая, что герой сокрыт в каждом человеке, дает надежду на «восстание масс» против «аморальной политики». Правда, не стоит забывать, что негативный опыт бесправия, унижений, бедности и бесперспективности уже взрастил в российских гражданах политический страх, страх перед переменами, неудачными реформами, политическим манипулированием, подменой интересов нации интересами «молодых и успешных», в пользу которых перераспределяются ценнейшие объекты госсобственности. Наконец, страх перед более сильными и могущественными людьми, от которых не сможет защитить ни суд, ни полиция [6].
Вместе с тем рассматриваемая ситуация — не повод для отчаяния. Рассмотрим вопрос под другим углом. Мы предлагаем не противопоставлять «высшие потребности (достоинство, самоуважение и так далее)» и «низшие (безопасность, материальное благополучие и тому подобное)», а, следуя социал-демократической традиции, бороться за их удовлетворение в комплексе. Действительно, о каком самоуважении может идти речь, если человек не имеет возможности заработать на приличную одежду и здоровую пищу. Однако, как мы понимаем, идейный посыл рассматриваемой книги нацелен главным образом на то, чтобы воззвать к самоуважению и совести гражданина в целях борьбы за демократию, парламентаризм, честные выборы и против произвола чиновников. Между тем граждане озабочены в большей мере собственной безопасностью и добыванием средств к существованию. Поэтому мы предлагаем автору дополнить разрабатываемую им концепцию «морального государства» разделом о моральных основаниях социальной роли государства, а также принципах и границах перераспределения благ. Позволим себе заметить, что западноевропейская демократия была бы далеко не столь устойчива, если бы не включала реализуемую на практике политику «социального сотрудничества» между классами общества на развитой социальной базе. Подобная рекомендация имеет и политическое значение. Мы считаем, что только объединение либерально-демократических и социально-демократических требований позволит привлечь представителей всего общества к борьбе за «моральное государство» и конституционные права.
Убедительность выдвигаемых автором аргументов зачастую определяется и доказывается расположением материала, структурой исследования. Предлагаемая читателю книга объемом в 450 страниц складывается из двух основных частей и приложения. Первая часть раскрывает этику публичной сферы в целом с акцентом на ее моральные и аморальные аспекты. Вторая часть посвящена этике различных сфер публичной жизни: политики, парламента, государственной службы, выборов, журналистики.
Центром авторского внимания, несомненно, выступает глава 4 «Этика государственной службы». Подтверждение этого — солидное приложение к книге (половина общего листажа), содержащее нормативные правовые акты, этические кодексы США, Великобритании, Канады и России, регулирующие отношения в сфере управления. Оболонский не политический романтик, он призывает к использованию моральных кодексов как более гибкого и эффективного инструмента нормативного регулирования. К примеру, «в англосаксонской системе и традиции граница между правом и этикой выглядит гораздо менее жесткой, нежели в континентальной правовой системе. Возможно, отчасти с этим связана тенденция утверждения этических кодексов (кодексов поведения) как нормативных документов, имеющих юридическую силу и, соответственно, подкрепленных юридическими санкциями за их нарушение» (с. 142).
Исследователь указывает на высокую эффективность подобных кодексов служебного поведения в странах Запада. «Соответствие поведения облеченных полномочиями должностных лиц неким достаточно высоким стандартам — цена веры общества в демократию» и, добавим, в собственное государство (с. 188). Этические кодексы в разнообразных сферах публичной жизни — давно назревшая необходимость. В современном мире «происходит неизбежное расширение “серой зоны” — области личного усмотрения служащих при принятии ими административных решений на грани закона (или в ситуации противоречия одних законов другим). Возникли новые формы конфликта интересов, порой с трудом улавливаемые традиционными юридическими инструментами» (с. 184). Следовательно, нужны несколько иные инструменты воздействия и контроля за поведением чиновников, нежели законы, приказы и инструкции, которых при всей их пользе оказывается недостаточно. «Этические кодексы заполняют эту лакуну. В противном случае госслужбу неизбежно захлестывает вал коррупции и прочих злоупотреблений, связанных с возможностью торговать от имени государства влиянием, преференциями, разного рода экономическими и административными ресурсами» (с. 184).
В исследовании убедительно показано, что перемены, в орбиту которых вовлекается все больше государств, неизбежны и для России. «В политическом плане это — сдвиг от “демократии доверия” к “демократии участия и контроля”». Параллельно происходит значительное повышение внимания к ценностным императивам и регуляторам поведения людей, особенно должностных лиц. Проявляется это как в секулярном, так и в религиозном пластах сознания и интеллектуальных поисков. И если бы обращение к сути кантовского нравственного императива, причем в любой его редакции, стало главной, определяющей тенденцией современности, то мир стал бы иным, лучшим местом для жизни (с. 8).
При этом самообман и ретроградство вдвойне опасны — только основанные на разуме этические идеалы представляют собой путь к нормальным взаимоотношениям с действительностью. Здесь философско-правовой аспект исследования проявляется наиболее четко. Для А.В. Оболонского «моральная политика», «этика в политической жизни» обладают совершенно конкретным смысловым наполнением. В отличие от демагогов и популистов, которые провозглашают идеал «честного политика», исследователь обосновывает тезис о наиболее честной и моральной политической системе из всех известных человечеству. Это — конституционно-парламентская демократия. Ученый называет эту систему не только наиболее моральной — более того, он утверждает, что «лишь демократия может быть гарантией — и то не всегда достаточной — хотя бы относительно моральной политики…» (с. 159). Конечно же, история знает великих правителей прошлого, которые являлись абсолютными властителями. Но сегодня иная ситуация. Мы обладаем большими знаниями и опытом от предыдущих поколений. Мы знаем не только древнюю афинскую демократию, но и современный парламентаризм с его системой сдержек и противовесов, федеративное устройство, гарантии местного самоуправления. Руководствоваться опытом «просвещенного абсолютизма» сегодня равносильно использованию в медицине исключительно тех средств, которые указаны в трудах Гиппократа, Галена или Авиценны.
Список литературы
- Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь. М.: Экономика, 2004.
- Кондратик Л. Концептуализация понятий «моральная экономика» и «экономическая мораль» в исторической и социологической науке // Социология: теория, методология, маркетинг. 2008. № 2. С. 103—117.
- Краснов М.А. Несвоевременные мысли? // Вопросы государственного и муниципального управления. 2007. № 1. С. 197—200.
- Пригожин А.И. Деловая макрокультура: методы развития // Общественные науки и современность. 2017. № 1. С. 114—127.
- Публичная сфера: теория, методология, кейс стади: коллектив. моногр. / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой и П.В. Романова. М.: ООО «Вариант»; ЦСПГИ, 2013. С. 7
- Робин К. Страх. История политической идеи / пер. с англ. А. Георгиева, М. Рудакова. М.: Прогресс-традиция; Издательский дом «Территория будущего», 2007.
Спасибо за ваш голос!
Вы уже проголосовали!