Мировая юстиция как объект правового мониторинга

УДК 340:347.978

Страницы в журнале: 19-25

Е.С. Фадеева,
аспирант, ассистент кафедры теории и истории государства и права Юридического института Балтийского федерального университета им. И. Канта Россия, Калининград, EFadeeva1@kantiana.ru

Мировая юстиция исследуется как объект правового мониторинга. Обосновывается тезис о включении в сферу правового мониторинга мировой юстиции как института судебной власти. На основе анализа действующего законодательства и научной литературы рассматривается соотношение понятий «мировая юстиция», «мировой суд» и «мировой судья» в контексте правового мониторинга. В результате анализа существующих подходов к пониманию мировой юстиции формулируется вывод о необходимости одновременного использования структурно-функционального и институционального подходов в вопросе определения объекта правового мониторинга мировой юстиции.

Ключевые слова: правовой мониторинг, мировая юстиция, мировой суд, мировой судья, институт, объект, судебная власть, право, деятельность, государство.

Правовой мониторинг, т. е. деятельность по сбору, обобщению, анализу и оценке информации о состоянии правовой системы в целом или ее отдельных элементов, является актуальным направлением исследований в сфере юриспруденции. Во многих работах, посвященных этой тематике, правовой мониторинг рассматривается как деятельность, направленная на работу с информацией о нормативных правовых актах и практике их применения. Однако такой подход представляется несколько ограниченным и нуждающимся в расширении. В сферу осуществления правового мониторинга могут быть включены и иные элементы. Мониторинговая деятельность должна охватывать действия в отношении информации о различных явлениях в правовой сфере жизни общества: правотворчестве, правоприменении, надзоре и контроле, защите прав и свобод человека и гражданина, правосудии, правосознании, правовой культуре.

Наиболее полно содержание правового мониторинга выражено, на наш взгляд, в определении, данном Ю.А. Тихомировым: правовой мониторинг — «динамичный организационный и правовой институт информационно-оценочного характера, движущийся по всем стадиям функционирования управления, хозяйствования и т. п., проявляющийся на всех этапах возникновения и действия права» [17, с. 13]. Такое определение правового мониторинга дает возможность расширить сферу применения мониторинга и распространить мониторинг на иные явления, возникающие и функционирующие в правовой сфере. Подобная деятельность может быть направлена на получение и анализ информации об отдельных элементах правовой действительности, функционирование которых не ограничивается лишь их нормативно-правовым регулированием. В сферу правового мониторинга могут быть включены не только законодательство и практика его применения, но и государственные и общественные институты, правомерное и неправомерное поведение граждан, а также объективные процессы, в ход и содержание которых «встроены» институты и правовые нормы. Возможность выбора в качестве объекта правового мониторинга деятельности государственных органов, государственных служащих, государственных и общественных институтов была отмечена также в статье А.Ю. Сологуб [15, с. 13].

В качестве государственного института, который может быть включен в сферу правового мониторинга, предлагаем рассмотреть институт мировой юстиции. Безусловно, в процессе мониторинга можно исследовать различные стороны жизни государства и общества. Объектом мониторинга может быть определена и судебная система государства в целом, однако процесс сбора, обобщения, анализа и оценки информации о подобном объекте может быть затруднен из-за большого количества внутренних элементов этой системы. Поэтому, думается, наиболее оптимальным будет определить в качестве объекта мониторингового исследования конкретный институт судебной власти государства, каким является институт мировой юстиции.
На наш взгляд, в свете правового мониторинга наиболее точной является характеристика мировой юстиции как института судебной власти, а не как, к примеру, института судебной системы государства. Судебная власть признается самостоятельной и независимой ветвью государственной власти [16, с. 81]. Значит, мировая юстиция является институтом судебной власти государства, институтом государственным. В.Е. Чиркин под институтом государства понимает фактически сложившуюся относительно обособленную организационно-функциональную структуру в целостной системе государственного управления обществом [18, с. 98—99]. Применительно к мировой юстиции эта мысль была развита С.В. Лонской, и мировая юстиция была рассмотрена как «государственно-правовой институт, т. е. урегулированная правом организационно-функциональная структура в системе государственной власти» [9, с. 24]. Мы солидарны с данной позицией и полагаем, что в рамках правового мониторинга мировую юстицию также надлежит исследовать как институт государственно-правовой. Важность правовой составляющей в данном случае не вызывает сомнения, так как мировую юстицию мы рассматриваем в свете правового мониторинга, т. е. деятельности по сбору, обобщению, анализу и оценке информации о состоянии прежде всего правовой действительности, которая находится в тесной взаимозависимости с государством. Как справедливо отмечает Н.А. Колоколов, мировая юстиция не существует вне нормативного регулирования, она опосредуется в правосудии (процессах), ее результаты — судебные акты [6, с. 5].

Термин «мировая юстиция» является устоявшимся в научной литературе. Вместе с тем дефиниция «мировая юстиция» часто употребляется в одном ряду с такими паронимичными понятиями, как «мировой суд» и «мировой судья». В науке уже сформировалась позиция, согласно которой эти дефиниции не являются тождественными по своему значению, и в научной литературе, посвященной проблематике мировой юстиции, приводится немало вариантов их разграничения, что необходимо учитывать и в контексте правового мониторинга.
Ряд исследователей при изучении вопросов мировой юстиции исходит прежде всего из современного отечественного легального закрепления основ осуществления правосудия мировыми судьями. В таких работах, которые в основном выполняются в рамках отраслевых исследований, ключевым понятием является «мировые судьи», хотя в работах встречаются также и термины «мировая юстиция» и «мировой суд» [3; 5, с. 22—23; 13].

Действительно, законодательству Российской Федерации известно лишь понятие «мировые судьи», термины «мировая юстиция» и «мировой суд» не были восприняты законодателем при возрождении института мировой юстиции в конце прошлого столетия. Мировые судьи входят в судебную систему России и полномочны вершить правосудие, при этом они являются судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации [14]. Учитывая, что согласно Конституции РФ [7] правосудие осуществляется только судом, следует признать, что законотворчество в России развивается в направлении отождествления понятий «мировой суд» и «мировой судья», и по смыслу законодательства мировой судья как физическое должностное лицо одновременно является и судом субъекта Российской Федерации, т. е. органом государственной власти. В этой связи примечательным представляется соотношение рассматриваемых понятий, где «мировая юстиция» воспринимается как идея, концепция, общая система, т. е. как некая оболочка для института мировых судей, который был создан в России. Сам институт мировых судей рассматривается как система организации судов низшей инстанции [16, с. 410—418].

Некоторые авторы акцентируют внимание на соотнесении только двух понятий: мирового судьи и мировой юстиции, и избегают использования в своих работах термина «мировой суд» [2, с. 8]. В.Ю. Анохина считает использование термина «мировой суд» некорректным, так как носителями судебной власти являются судьи. Судебные органы, по мнению автора, являются лишь организационной основой судебной власти. Пытаясь объяснить логику законодателя, который не использует термин «мировой суд», В.Ю. Анохина приходит к выводу, что для мировой юстиции, специализирующейся на незначительных правовых спорах, нет необходимости в такой специальной организационной основе [1, с. 71]. Подобное утверждение, на наш взгляд, является спорным, поскольку ставить в зависимость друг от друга характер компетенции мировых судей и необходимость в организационной основе их деятельности не совсем верно. Тот факт, что мировые судьи функционируют с целью разрешения правовых споров по малозначительным делам, не умаляет необходимости в качественной организации их деятельности, а также допущения возможности существования специальных судебных органов, разрешающих малозначительные правовые споры.

Довольно распространенной в науке является позиция, согласно которой мировой суд определяется как орган судебной власти, мировой судья — как соответствующее должностное лицо, и мировая юстиция — как система мировых судов и учреждений. Например, С.В. Лонская рассматривает мировую юстицию как целостную многоуровневую систему необходимых элементов в сумме функциональных и организационных связей и отношений между ними. Мировая юстиция — это совокупность системы мировых судов, деятельности по осуществлению мировыми судами своих функций, управления и надзора за мировыми судами (мировое судебное ведомство) [9, с. 72].

Представители институционального подхода к изучению мировой юстиции также указывают на необходимость конкретно-содержательного наполнения понятий «мировая юстиция — мировой суд — мировой судья», и в этой триаде дефиниций, по мнению ученых, термин «мировая юстиция» является наиболее общим родовым понятием для рассматриваемого феномена. Термины «мировой суд» и «мировой судья» носят более частный характер и отражают отличительные черты организации и функционирования феномена как институционального образования [11, с. 31].
Таким образом, проанализировав имеющиеся в науке позиции по проблеме соотношения дефиниций «мировая юстиция», «мировой суд», «мировой судья», можно прийти к выводу, что «мировая юстиция» является ключевым понятием в данной сфере и обозначает общую систему организации и деятельности в сфере осуществления правосудия местными судами ограниченной юрисдикции по малозначительным делам. Мировая юстиция включает в себя и мировые суды как государственные органы, и мировых судей как лиц, непосредственно наделенных полномочиями по осуществлению правосудия, а значит, является понятием более широким по отношению к двум другим.

Мировые суды и мировые судьи, в свою очередь, включены в объект правового мониторинга мировой юстиции как его составные части и, соответственно, тоже должны быть исследованы в ходе мониторинга. Вероятно, возможно было бы определить в качестве объекта мониторинга институт мировых судей в силу известных норм действующего законодательства, но такая модель, которая в большей степени учитывает легальное значение объекта, а не доктринальное, будет характерна лишь для определенного конкретно-исторического периода существования государства, и иные компоненты модели, которые будут зависимы от объекта, могут быть уже не актуальными в случае, например, радикальной судебной реформы.
Для того чтобы определить объект правового мониторинга мировой юстиции, необходимо точнее уяснить, что представляет собой мировая юстиция.
Во-первых, с точки зрения базового понимания сущности этого института в литературе выделяется два концептуальных подхода. Первый — патриархальный — подход акцентирует внимание на примирительной, посреднической функции мирового суда, а основная идея второго — прагматического — подхода заключается в том, что мировой суд понимается как суд ограниченной юрисдикции по малозначительным делам [10, с. 7]. Выбор определенной концепции понимания мировой юстиции важен и в свете правового мониторинга мировой юстиции как для определения его теоретико-методологических начал, так и для проведения практической мониторинговой деятельности в сфере мировой юстиции.

Во-вторых, теоретические построения мировой юстиции развиваются в трех основных направлениях: институциональном, структурно-функциональном, негативистском [10, с. 10—17].
В рамках институционального подхода мировая юстиция понимается как форма местного правосудия, объективно существующая как типичный и самостоятельный институт судебной власти, максимально приближенный и доступный населению. Основная задача данного подхода — показать место и роль мировой юстиции в обществе и государстве [11, с. 257]. Собственная институционально-правовая форма существования мировой юстиции определяется основными институциональными признаками, совокупность которых влияет на юридическую форму, на социально-правовые процессы и результаты институционализации института мировой юстиции. Мировая юстиция в данном случае рассматривается во взаимодействии с обществом и государством и понимается прежде всего как социально-правовой институт. В структуре общества мировая юстиция представлена и объективно существует в форме института судебной власти, место и роль которого государство определяет путем законодательного регулирования, а общество — соответствующими оценками его текущего состояния [11, с. 36].
Структурно-функциональная концепция мировой юстиции строится на том, чтобы представить мировую юстицию как идеализированный объект — абстрактную структурно-функциональную модель необходимых элементов, существенных признаков, свойств, функциональных и организационных связей государственно-правовых явлений [10, с. 11—12].

Согласно структурно-функциональной модели мировой юстиции, разработанной С.В. Лонской, мировая юстиция представляет собой целостную многоуровневую систему необходимых элементов в совокупности функциональных и организационных связей и отношений между ними [9, с. 72]. Все элементы системы мировой юстиции находятся во взаимодействии друг с другом. Мировые судьи выполняют функции мировых судов посредством осуществления деятельности преимущественно в форме правосудия. Система мировых судов и мировых судей организуется и управляется соответствующим ведомством.

В понимании Н.В. Куприянович мировая юстиция — это должностные лица (мировые судьи), реализующие судебную власть в субъектах Российской Федерации, а также аппарат мировых судей, содействующий осуществлению правосудия. При этом мировой суд, который не включен автором в систему мировой юстиции, Н.В. Куприянович рассматривает как государственный орган (учреждение), являющийся первичным элементом в системе судов общей юрисдикции Российской Федерации, к компетенции которого отнесено рассмотрение гражданских, административных и уголовных дел в качестве суда первой инстанции [8, с. 6, 10].
А.В. Михеев в понимании сущности мировой юстиции выделяет два методологических подхода: субстанциональный и процессуальный. Согласно первому подходу мировая юстиция — это система, объединяющая ведомства и учреждения, осуществляющие материальное, процессуальное и организационное обеспечение деятельности мировых судей, а также самих мировых судей. С точки зрения второго подхода мировая юстиция определяется как связь между активным субъектом (мировым судьей) и пассивным объектом (правосудием, осуществляемым в сфере мировой юстиции) [12, с. 9]. Проведение такого разграничения в понимании сущности мировой юстиции близко к используемому В.В. Дорошковым подходу, в рамках которого выделяются организационные и процессуальные признаки института мирового судьи [5, с. 15].

Все модели, разработанные в рамках структурно-функционального подхода, безусловно, имеют свои особенности, но их общая идея состоит в том, что мировая юстиция выступает базовым конструктом, являясь системой определенных элементов, конкретный перечень которых каждый автор определяет по-своему. Наиболее универсальной и актуальной в свете разработки теоретико-методологической модели правового мониторинга мировой юстиции нам представляется структурно-функциональная модель мировой юстиции, разработанная С.В. Лонской, поскольку в ней не только последовательно отображены элементы системы мировой юстиции, но и наличествует возможность увидеть все связи и взаимоотношения этих элементов.
Так называемый негативистский подход к пониманию сущности мировой юстиции представлен Л.В. Головко. Такая позиция построена на отрицании существования позитивных признаков мировой юстиции, и мировая юстиция конструируется здесь через отрицание компетенции ординарных судей. Основа мировой юстиции — это некая идея (концепция), реализация которой не может быть возложена без ущерба для последней на обыкновенного судью, наделенного общим судейским статусом [4, с. 40]. Такой подход, по нашему мнению, не может быть принят за основу модели правового мониторинга мировой юстиции. Выделяя правовой мониторинг мировой юстиции в качестве самостоятельного вида правового мониторинга, мы исходим также из тезиса о самостоятельности мировой юстиции как института судебной власти. Невозможно говорить о мониторинге какого-либо явления, отрицая сущность этого явления — в таком случае отрицанию должна быть подвергнута и сама идея мониторинга такого явления.

Два других рассмотренных нами подхода к пониманию сущности мировой юстиции, напротив, могут служить основой для определения и характеристики объекта правового мониторинга мировой юстиции. Более того, при исследовании правового мониторинга мировой юстиции, на наш взгляд, нет необходимости строго следовать какому-либо одному подходу. Наоборот, определенное сочетание двух подходов позволит рассмотреть объект правового мониторинга мировой юстиции более полно.
Поскольку в ходе правового мониторинга исследуются государственные институты, то, говоря об объекте правового мониторинга мировой юстиции, в первую очередь мы анализируем структурно-функциональную модель данного института, где мировая юстиция рассматривается как государственно-правовой институт. При этом элементы всех уровней структурно-функциональной модели мировой юстиции взаимодействуют не только друг с другом, но и с внешней средой, вступая в различные отношения, в рамках которых проявляются функции этих элементов [9, с. 75]. Тем самым мы видим, что и отдельные элементы мировой юстиции, и сам институт в целом находятся в контакте с внешней средой, в том числе с обществом и государством. И такие взаимосвязи довольно подробно описываются в контексте институционального измерения мировой юстиции.

Как отмечают представители институционального подхода, в совокупности с имеющимися результатами исследования государственно-правовых аспектов природы мировой юстиции такой подход существенно обогащает знания об объективном характере природы этого правового явления. Социально-правовой подход не противопоставляется государственно-правовому способу, так как они, безусловно, способны дополнять друг друга [11, с. 39]. Соответственно, в вопросе определения объекта правового мониторинга мировой юстиции при разработке соответствующей модели мы синтезируем имеющиеся в науке представления о мировой юстиции, предложенные в рамках как государственно-правового, так и социально-правового направлений изучения данного института.
Таким образом, в результате анализа существующих в науке подходов к пониманию сущности института мировой юстиции, а также отграничения понятия мировой юстиции от смежных понятий «мировой суд» и «мировой судья», в качестве объекта правового мониторинга мировой юстиции мы определяем мировую юстицию как самостоятельный институт судебной власти, выраженный в качестве системы организации и деятельности мировых судов, мировых судей, органов мирового судебного управления в совокупности связей между ними, а также между ними, обществом и государством.

Список литературы

1. Анохина В.Ю. Формирование мировой юстиции Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2014. С. 71.
2. Водяная В.Ю. Осуществление судебной власти мировыми судьями в Российской Федерации при рассмотрении уголовных дел: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2007. С. 8.
3. Головинская И.В. Мировая юстиция: концепция совершенствования уголовного судопроизводства: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Владимир, 2008.
4. Головко Л.А. Генезис концепции мировой юстиции на Западе и в России: от единства термина к разнообразию институтов // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2009. № 6. С. 3—42.
5. Дорошков В.В. Мировой судья. Исторические, организационные и процессуальные аспекты деятельности. М.: НОРМА, 2004. С. 15, 22—23.
6. Колоколов Н.А. Мировая юстиция в трудах теоретиков и практиков: толкование формы немыслимо без уяснения содержания // Мировой судья. 2016. № 6. С. 3—8.
7. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных законами РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
8. Куприянович Н.В. Мировой суд в системе судебной власти Российской Федерации: вопросы теории и практики: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 6, 10.
9. Лонская С.В. Институт мировой юстиции в России: историко-теоретическое правовое исследование: дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2016. С. 24, 72, 75.
10. Мировая юстиция в России: создание, деятельность, историческая миссия: моногр. / под ред. А.Д. Поповой, С.В. Лонской. М.: Проспект, 2016. С. 7, 10—17.
11. Мировая юстиция: учеб. пособие / под ред. Н.А. Колоколова. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. С. 31, 36, 39, 257.
12. Михеев А.В. Проблемы правового регулирования деятельности мировых судей в уголовном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2011. С. 9.
13. Нелюбина А.А. Мировые судьи в Российской Федерации: комплексный анализ: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006.
14. О мировых судьях в Российской Федерации: федер. закон от 17.12.1998 № 188-ФЗ (ред. от 05.04.2016) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 51. Ст. 6270.
15. Сологуб А.Ю. Правовой мониторинг: понятие и значение // Российская юстиция. 2015. № 8. С. 11—13.
16. Судебная власть / под ред. И.Л. Петрухина. М.: ООО «ТК Велби», 2003. С. 81, 410—418.
17. Тихомиров Ю.А. Организация и проведение правового мониторинга // Право и экономика. 2006. № 10. С. 11—15.
18. Чиркин В.Е. Основы сравнительного государствоведения. М.: Издательский дом «Артикул», 1997. С. 98—99.