УДК 340.113.1
Страницы в журнале: 5-17
В.В. Кожевников,
доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского Россия, Омск kta6973@rambler.ru
Рассматриваются различные проблемы методологии общей теории государства и права, в том числе понимание методологии познания государственно-правовых явлений, классификации методов и др. Автор обосновывает позицию, согласно которой подход к пониманию методологии, при котором она представлена двумя содержательными элементами —методами познания и методологическим подходом к познанию, — является весьма перспективным, ибо позволяет, с одной стороны, четко определить пути, способы познания соответствующего объекта, а с другой — характеризует мировоззрение исследователя, его философско-логическую ориентацию, юридическое мышление.
Ключевые слова: методология, метод, теория государства и права, классификация, научный подход, мировоззрение, проблемы, принципы методологии.
Думается, что среди множества проблем, возникающих на пути исследования государства и права, значительное место занимают проблемы, связанные с определением наиболее адекватных и эффективных методов исследования, которые дисциплинируют поиск истины, позволяют экономить силы и время, двигаться к цели кратчайшим путем, а также соответствующей методологии познания государства и права.
Названные проблемы имеют непреходящий характер. Еще в начале ХХ века известный немецкий ученый-юрист Г. Еллинек писал по этому поводу: «Всякий, приступающий к исследованию основных социальных проблем, не может не почувствовать с первых же шагов отсутствие глубоко продуманной методологии. В литературе учения о государстве и праве в этом отношении величайшая путаница» [24, с. 19], что имеет место и в современной юридической литературе.
Истинный метод служит своеобразным компасом, по которому субъект познания и действия прокладывает свой путь, и позволяет избегать ошибок [34, с. 308]. Важность методологических основ правовых исследований не вызывает никаких сомнений. Тем более она актуализируется применительно к общей теории государства и права как к базовой юридической науке [30, с. 160—164]. И действительно, по меткому замечанию К.И. Скловского, «нет ни одной практически трудной, а тем более неразрешимой задачи, источник которой не уходил бы в теорию. И чем труднее дело (юридическое), тем глубже в теории находится его решение» [66, с. 43]. В этом проявляется методологическая роль теории государства и права, которую зачастую называют общей. Теория государства и права, подчеркивается в литературе, это наука, которая имеет направляющее, методологическое значение прежде всего в отношении отраслевых юридических дисциплин. Она вырабатывает понятия, категории, классификации, идеи, концепции, которые используются в иных юридических науках. [38, с. 15].
Справедливости ради заметим, что иной позиции, с которой можно поспорить, придерживаются А.В. Поляков, Е.В. Тимошина, Р.А. Ромашов: они отмечают, что теория государства и права в современных условиях выполняет функцию обслуживания официальной идеологии, а понятия «права человека», «правовое государство» представляют такие же идеологические штампы, какими прежде были «общенародное государство» или «социалистическая демократия». По мнению указанных авторов, «традиционную для теории государства и права методологическую и отчасти футурологическую функцию выполняют сейчас отраслевые науки, в связи с чем теория утрачивает значение фундаментальной, обобщающей юридической науки» [57, с. 244].
В свое время М.И. Байтин совершенно справедливо писал, что «теория государства и права потому и называется общей, что представляет собой теоретическую основу юридической науки в целом, всех ее отраслей, объединяет и цементирует их. Этим определяется методологическая роль общей теории государства и права по отношению к историко-правовым и другим отраслям юриспруденции. В данном случае теория государства и права — фундаментальная отрасль правоведения, которая выполняет в ее системе примерно такую же роль, что в области различных групп естественных наук выполняют математика, биология, теоретическая физика» [9, с. 9; 44, с. 5]. Однако следует учитывать и то, что «значение и “вес” теории государства и права определяются качеством этой науки как определенной системы знаний»; «уровень ее развития зависит от уровня развития собственного понятийного аппарата, логичности и непротиворечивости политико-правовых конструкций, интенсивности обновления научных идей» [59, с. 5]. А это, полагаем, во многом определяется методологией данной науки.
На наш взгляд, следует согласиться с позицией А.В. Сурилова, который весьма справедливо отмечал следующее: «В юридическом познании методология необходима, поскольку она обеспечивает совершенствование, а следовательно, и плодотворность методов этого познания… Ничто не может быть усовершенствовано без его познавательного освоения, качество которого определяется, прежде всего, тем, на какой методологической основе оно совершается» [67, c. 9, 50]. Интерес представляет замечание Н.Н. Тарасова о том, что «методологические исследования для нашей юриспруденции сегодня, пожалуй, более практически значимы, нежели любые содержательные конкретные исследования, ибо достоверность и обоснованность последних, корректность и применимость их результатов напрямую зависят от степени разработанности методологии юридической науки» [70, с. 9].
Ряд авторов, признавая всю сложность познания права в силу многоаспектности последнего, заостряют свое внимание на способах и средствах его познания. Так, по мнению Д.А. Керимова, будущее правоведения видится прежде всего в исследовании двух фундаментальных проблем: методологии права и сотрудничества с другими — естественными, техническими и общественными — науками [28, с. 528]. Этот круг проблем объединяется разработками методологических основ правоведения, смысл которых состоит не только в самосознании данной науки, но и в вооружении предстоящих правовых исследований познавательным инструментарием. Именно через формирование методологии познания, как обоснованно полагает А.И. Брызгалов, «формируется и сама теория, так как не существует теории без методологии, равно как и методологии без теории» [13, с. 46].
Сразу заметим, что первостепенной проблемой методологии познания государственно- правовой жизни является проблема ее понимания.
Анализ учебной литературы по общей теории государства и права позволил классифицировать позиции ученых по этому вопросу следующим образом.
Первая группа ученых отождествляет методологию с совокупностью применяемых методов познания. Например, И.В. Табарин в весьма категорической форме утверждает, что «в своей совокупности используемые в ходе конкретных научных исследований для получения новых знаний приемы, способы и средства представляют собой методы познания, объединенные в определенную систему, которая и называется методологией» [69, с. 565].
Вторую группу представляют те ученые, которые под методологией юридической науки понимают «относительно самостоятельную область юриспруденции, в рамках которой рассматриваются условия и формы научного познания государства и права, основания, принципы и методы юридических исследований» [5, с. 9]. Иными словами, в данном случае акцент делается на понимание методологии как учения о методах научного познания и преобразования действительности, теоретическое обоснование используемых в науке методов познания действительности [49, с. 15; 78, с. 15]. Речь идет о теории, обращенной к практике исследования [50, с. 22].
Правда, и здесь трудно понять позицию тех авторов, которые сначала утверждают, что под методологией следует понимать учение о методах, об их классификации и эффективном применении, теоретическое обоснование используемых в науке методов познания окружающей действительности, а затем термином «методология» обозначают систему всех тех методов, которые применяются данной наукой [41, с. 16; 42, с. 12; 47, с. 17]. С.В. Бошно соглашается с такой трактовкой методологии, и в этом заключается алогичность ее позиции, поскольку она подчеркивает, что методология «объединяет в себе ряд взаимосвязанных явлений мировоззрения, фундаментальные научные концепции, всеобщие философские законы и категории, общие, частнонаучные и даже специальные методы». Как утверждает автор, «ядро методологии составляют учение о методах, но этим она не ограничивается, она выступает интегрированным явлением» [12, с. 16—17]. В равной степени это относится к точке зрения В.Л. Кулапова и А.В. Малько, которые полагают, что «совокупность методов формирует методологию исследования, особое учение о совершенствовании системы способов и приемов научного познания» [35, с. 22—23].
В.М. Сырых, обращаясь к этимологии слова «логос» (учение, мысль, понятие), убежденно заключает, что методология в точном смысле этого слова представляет собой учение о методах, особую науку, ставящую себе непосредственной задачей разработку и совершенствование системы приемов, способов научного познания. Он полагает, что методология права содержит знания о том: 1) какие приемы, способы научного познания надлежит использовать в познании предмета общей теории права; 2) какими приемами, способами познания следует проводить ту или иную исследовательскую процедуру; 3) каково содержание конкретных приемов, способов, используемых для познания права, его закономерностей; 4) каким образом взаимосвязаны методы в процессе познания, движения к новым знаниям в процессе восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот, от абстрактного к конкретному [68, с. 361—362].
Третья группа авторов под методологией теории государства и права понимает «применение совокупности определенных принципов, категорий, приемов и методов исследования государственно-правовых явлений и процессов» [64, с. 24; 46, с. 27]. В.Н. Хропанюк считает, что методология теории государства и права — «это применение совокупности определенных теоретических принципов, логических приемов и специальных способов исследования основных (Есть ли неосновные?— В.К.) общих закономерностей возникновения и развития государственно-правовых явлений» [77, с. 9]. Правда, позднее автор, проявляя непоследовательность, предлагает иную трактовку методологии, понимая под ней «совокупность указанных и других методов и приемов научного исследования» [77, с. 12]. В.Н. Жуков ограничивает методологию совокупностью принципов и методов [26, с. 34].
Критически следует оценить позицию Н.А. Пьянова, который вначале пишет, что под «методологией науки целесообразно понимать учение о методе науки», а затем метод науки определяет «как совокупность подходов, принципов и приемов, на которых основывается наука теория государства и права и которые используются при исследовании своего предмета» [60, с. 18—19]. Исходя из данного определения в составе метода (Не методологии. — В.К.) автор выделял «три главных элемента: философско-мировоззренческие подходы, принципы познания и приемы исследования».
Более определенно о методологии пишет коллектив авторов (Т.Н. Радько, В.В. Лазарев и Л.А. Морозова), который полагает, что «методология науки — это выявленная наукой совокупность принципов, приемов, способов научной деятельности, применяемых для получения истинных, отражающих объективную реальность, знаний» [62, с. 19].
Четвертая группа теоретиков предлагает оригинальную точку зрения на проблему понимания методологии теории государства и права. В частности, В.И. Червонюк считает, что методология в широком значении есть «совокупность методологических подходов, мировоззрение исследователя, а также выработанная наукой система методов познания, юридических (и государствоведческих) понятий и категорий, служащих инструментами осмысления проблем государства и права» [18, с. 24; 79, с. 39—40]. Здесь необходимо обратить внимание по крайней мере на два обстоятельства. Во-первых, признавая, что юридические понятия и категории действительно играют важную роль в познании, выступают основой соответствующих методов, на что обращали внимание еще советские ученые [7, с. 129; 51, с. 14; 73,
с. 67; 81, с. 29], а затем и российские [4, с. 22; 8, с. 29, 31], вряд ли они могут быть включены в содержание методологии. Во-вторых, полагаем, что весьма проблематично различать такие составляющие методологии, как «научные подходы» и «мировоззрение исследователя». Тем более что сам автор утверждает: научные подходы — как «методологический компас, который указывает исследователю направление его исследования, выбор средств познания, определяет (в значительной мере) его мировоззрение» [79, с. 41]. Следует учитывать и то, что сами общефилософские методы носят мировоззренческий характер. Обращаясь к философии права как науке, С.С. Алексеев писал, что в ней «решающее значение… имеет ее “мировоззренческий стержень” — мировоззренческое понимание права (по Гегелю — “мыслящая себя идея права”, “разумность права”), постижение смысла права, выраженных в нем ценностей» [3, с. 395].
Наконец, пятая группа ученых, рассматривая содержание методологии шире, утверждает, что это «совокупность принципов, подходов (Выделено нами. — В.К.), способов и приемов, с помощью которых осуществляется познание государственно-правовых явлений» [45, с. 23; 75, с. 37; 80, с. 11]. Уточняя свою позицию, они подчеркивают, что методология — «это принципы, основные подходы, способы, средства познания, это учение о методах в их единстве и разнообразии, включающее в себя мировоззренческую позицию (Выделено нами. — В.К.), это всеобщее научное руководство и все многообразие конкретных методов, с помощью которых познается истина о праве» [23, с. 17]. Подобную позицию занимают и другие ученые, полагающие, что под методологией теории государства и права понимается применение обусловленной философским мировоззрением совокупности определенных теоретических принципов, категорий, логических приемов и специальных методов исследования государственно-правовых явлений [53, с. 26; 61, с. 26; 76, с. 11].
Д.А. Керимов понимал методологию теории государства и права как общенаучный феномен, объединяющий всю совокупность принципов, средств и методов познания (мировоззрение, философские методы познания и учения о них, обще- и частнонаучные понятия и методы), выработанных всеми науками, в том числе и комплексом юридических наук, применяемых в процессе познания специфики познания правовой действительности, ее практического познания [29, с. 14—15]. Кстати говоря, в другой работе ученый заявлял, что методология — явление интегральное, объединяющее в себе ряд компонентов: мировоззрение и фундаментальные общетеоретические концепции, всеобщие философские законы и категории, обще- и частнонаучные методы. Методологию нельзя сводить к одному из названных компонентов, в частности к методу или учению о методах, поскольку за ее пределами останутся другие компоненты. С позиции Д.А. Керимова, методология «как некий сплав образуется в основном из двух “диффузирующих” блоков методологического знания: теоретико-мировоззренческих концепций и системы методов познания различного уровня» [28, с. 47—50].
Думается, что подход к пониманию методологии, при котором последняя представлена двумя содержательными элементами — методами познания и методологическим подходом к познанию — является весьма перспективным, ибо позволяет, с одной стороны, четко определить пути, способы познания соответствующего объекта, а с другой — характеризует мировоззрение исследователя, его философско- логическую ориентацию, юридическое мышление [31, с. 118]. Кстати говоря, такое понимание методологии познания науки в свое время предлагали представители общей философии. Так, К.Д. Петряев следующим образом интерпретировал понятие методологии: «Методология — это система существенных аспектов мировоззрения и теории (или ряда теорий), определяющих исследовательские принципы науки» [56, с. 8]. С.А. Лебедев подчеркивал, что «методологическое знание существует в двух основных формах: в виде методологических концепций, теорий и в виде отдельных методов, принципов, непосредственно входящих в саму структуру конкретно-научных теорий» [37, с. 87].
Полагаем, что среди иных проблем методологии, в частности, касающихся ее понимания, важное место занимает проблема классификации методов познания государственно- правовых явлений.
Анализ юридической литературы показал, что отечественные ученые, как правило, всю систему методов общей теории государства и права дифференцируют на следующие группы: 1) всеобщие методы, т. е. средства познания, которые могут использоваться в любых сферах человеческой деятельности; 2) общие методы (общелогические), т. е. те средства познания, которые используются во многих областях научного познания и лишь на отдельных его этапах (анализ, синтез, индукция, дедукция и др.); 3) специальные методы, которые разрабатываются в рамках специальных наук и широко используются для изучения государства и права в рамках юридических наук (математический, статистический, психологический, методы социологического исследования и др.) [71, с. 31]; 4) частнонаучные, т. е. методы, вырабатываемые самой теорий государства и права в пределах юриспруденции (сравнительно-правовой, нормативно-догматический, методы толкования права и др.) [32, с. 10—15].
Имея в виду данную классификацию методов теории государства и права, можно определить ряд других проблем методологии этой юридической науки, статус которой в ряде юридических вузов страны необоснованно принижен (например, отмена государственного экзамена, невключение вопросов теории государства и права в так называемые комплексные государственные экзамены и др.), что должно вызывать беспокойство научной общественности.
1. Авторы, признающие данную классификацию методов теории государства и права, как правило, не обращают внимания на критерии, лежащие в ее основе, а это, в свою очередь, вызывает ряд вопросов к представленным в юридической литературе классификациям методов теории государства и права, которые в одну группу сводят как юридические, так и неюридические методы.
Думается, что в данном случае следует акцентировать внимание на таких критериях, как сфера распространения, охват исследуемой материи, а также специфика и характер используемых методов познания. Справедливости ради заметим, что отдельные авторы все-таки обращают внимание на критерии, лежащие в основе той или иной классификации методов. Так, Р.Х. Макуев, проявляя известную непоследовательность, вначале замечает, что «степень изученности данного вопроса в настоящее время позволяет классифицировать научные методы исследования государственно- правовых явлений, исходя из двух аспектов:
1) степени общности тех взаимосвязей (закономерностей), которые могут быть выявлены с помощью тех или иных методов; 2) степени проникновения в сущность изучаемого объекта», а затем ограничивается таким критерием, как «направленность исследования» [40, с. 34, 39].
2. Рассуждая о всеобщих (философских) методах, которые, несомненно, играют важную роль в познании государственно-правовой действительности, ибо раскрывают наиболее общие закономерности движения человеческой мысли к истине, концентрируют все наиболее важное и существенное, что содержится в других методах, включают в себя их богатство (так всеобщее впитывает особенное и единичное) [6, с. 289], ученые ограничиваются лишь упоминанием одного метода — метода диалектического и исторического материализма, не учитывая того, что методологической основой юридических исследований могут служить и иные философские направления: неокантианство, неогегельянство, определенная религиозная идеология, позитивизм, экзистенциализм, прагматизм, психоанализ и т. д. [31,
с. 48—76].
3. Заметим, что и методу диалектического и исторического материализма ученые-теоретики не уделяют должного внимания, ими не анализируется его содержание. Пожалуй, одним из исключений является позиция М.И. Абдулаева и С.А. Комарова, утверждающих, в частности, что материалистическая диалектика как методология, т. е. диалектическая логика, включает общие категории, т. е. понятия о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления (например, «содержание», «форма», «сущность», «явление», «причина», «следствие»); принципы познания (единство исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному); общелогические и общенаучные приемы познания (анализ и синтез, индукция и дедукция, системный и функциональный анализ, конкретно-социологический анализ) [2,
с. 37—38].
Стоит отметить, что данная точка зрения не является безупречной. Во-первых, говоря о единстве исторического и логического, восхождении от абстрактного к конкретному, следует рассматривать их в качестве не принципов познания, а общенаучных методов теории государства и права. Во-вторых, нельзя игнорировать такую первую стадию познания государственно-правовой действительности, как восхождение от конкретного к абстрактному. В-третьих, принципами познания, которые, кстати говоря, зачастую рассматриваются в качестве одного из компонентов методологии теории государства и права [28, с. 47—50], на наш взгляд, являются принципы диалектического подхода, материалистического подхода, всеобщей связи явлений, объективности, научного плюрализма, конкретности, а при изучении некоторых общетеоретических проблем (сущность государства, сущность права и т. д.) и такой принцип, как соотношение классовых и общесоциальных (общечеловеческих) начал [31, с. 36—37].
4. Большие сомнения вызывает позиция тех ученых, которые методологию теории государства и права рассматривают в аспекте всего трех уровней: общефилософские, или мировоззренческие, методы; общенаучные и частнонаучные (частные, специальные) методы. Особое внимание привлекает характеристика последних, которые, по мнению Л.А. Морозовой, представляют собой использование теорией государства и права научных достижений технических, естественных и смежных общественных наук. К ним автор относит методы конкретно-социологических исследований, моделирования, статистический, социально-правового эксперимента, математический, кибернетический и синергетический. Совсем неожиданным представляется утверждение ученого о том, что среди частнонаучных методов принято выделять собственно юридические методы — сравнительно-правовой и формально-юридический. На наш взгляд, приведенные «собственно юридические методы», перечень которых является весьма неполным, составляют самостоятельную группу методов теории государства и права, даже исходя из их содержания в трактовке самой Л.А. Морозовой: «сравнительно-правовой метод состоит в сопоставлении государственных и правовых си-стем, институтов, категорий в целях выявления черт сходства или различия между ними»; «формально-юридический метод является традиционным для юридической науки и составляет необходимую ступень в познании государства и права, поскольку позволяет изучать внутреннее строение государства и права, их важнейшие свойства, классифицировать главные признаки, определять юридические понятия и категории, устанавливать приемы толкования правовых норм и актов, систематизировать государственно-правовые явления» [49, с. 9—10].
В равной степени критически следует оценивать точку зрения Н.М. Чистякова, который, выделяя лишь всеобщие, общенаучные и специальные методы, как это делает, в частноти, Р.А. Ромашов [65, с. 13], к последним необоснованно относит не только методы формально-юридический, сравнительно-правовой, толкования права и некоторые другие методы, но и статистический, конкретно-социологический, кибернетический [14, с. 21; 80, с. 13—14].
Весьма противоречива позиция А.Н. Головистиковой, которая, с одной стороны, философские методы раскрывает не только через призму основных методов (диалектико-материалистического и идеалистического), но и в контексте прагматизма, интуитивизма и аксиологического подхода, однако, с другой стороны (также неаргументированно, как и иные авторы), отождествляет частнонаучные и специальные методы, дифференцируя последние на специально-неюридические (статистические, структурного анализа, общие социальные (анкетирование, тестирование и т. д.) (В действительности они называются метода-ми конкретных социологических исследований. — В.К.), а также кибернетические и специально-юридические (формально-логический, или догматический, сравнительный (не различая его и сравнительно-правовой метод) и, совсем неожиданно, исторический метод) [19, с. 49—56].
Большие сомнения вызывает и классификация методов теории государства и права В.В. Лазарева и С.В. Липеня, которые, акцентируя внимание на общенаучных и частнонаучных методах и не выделяя критерии классификации, в качестве общенаучных методов, определяемых как методологическая основа исследования, называют те или иные философские направления; в качестве же частнонаучных методов, применяемых во многих общественных науках, они рассматривают конкретно-социологические методы, анализ, синтез, индукцию, дедукцию, моделирование, структурно-функциональный метод, системный подход, лингвистический (филологический) метод [36, с. 22—27].
Думается, что в этом отношении более аргументирована точка зрения А.Н. Чащина, полагающего, что «общенаучными методами (К ним автор относит анализ, синтез, системный и функциональный подходы и др. — В.К.) научного исследования называются методы исследования объективной действительности, используемые всеми науками. От всеобщих методов познания они отличаются тем, что применяются не на всех стадиях научного познания, а на его отдельных этапах; кроме того, применение конкретного набора обще-научных методов зависит от исследователя» [78, с. 17].
Еще большую путаницу в этом отношении вносит С.В. Бошно, которая общенаучные методы отождествляет не только с философскими, но и с логическими [12, с. 17].
Критически следует оценить классификацию методов теории государства и права (особенно в содержательном аспекте), предложенную И.Ф. Мачиным: игнорируя общефилософский метод, он выделяет методы общелогические (дедукцию и индукцию, анализ и синтез, методы рассуждения по аналогии и от противного, доказательство от абсурдного, абстрагирование), общенаучные (функциональный, структурный, системный, сравнительный, исторический, генетический, диалектический) (Выделено нами. — В.К.) и частнонаучные, имеющие прикладное значение (метод различения сферы сущего и должного в праве, специально-юридическое толкование текстов права, различение буквы и духа закона) [48, с. 11].
Следует признать, что зачастую авторы по- разному раскрывают содержание специальных и частнонаучных методов познания, а порой фактически необоснованно отождествляют их. Так, Л.П. Рассказов полагает, что специальные методы (системный, исторический, сравнительный) «разрабатываются в рамках специальных наук» и «широко используются для изучения государства и права в рамках юридических наук», а частнонаучные методы (социологического исследования, кибернетический, математический, моделирования, статистический) — это «приемы, использующие системы понятий и технические средства других наук для изучения государственно-правовой действительности» [63, с. 11, 12]. Редкий случай, при котором вообще даже не упоминаются такие методы теории государства и права, как сравнительно-правовой, формально-юридический и другие методы, которые, в частности, В.Д. Перевалов назвал специально-юридическими [55, с. 20—21].
Такое положение вещей, при котором в одну группу частнонаучных методов сводятся методы конкретно-социологических исследований, математический метод, метод моделирования и т. д., а также методы сравнительно-правовой, толкования права и др. [74, с. 17—19], на наш взгляд, не вполне обоснованно. Думается, что критически следует оценивать и точку зрения М.И. Абдулаева, который третью группу методов назвал частноправовыми, «специфичными только для юридических дисциплин», выделяя при этом формально-юридический, кибернетический методы, метод социологических исследований в праве и статистический метод [1, с. 36, 39—40].
Полагаем, что весьма спорным является и мнение О.Ю. Винниченко и В.И. Попова, которые к конкретно-научным, специальным методам относят и методы анкетирования, статистический, сравнительно-правовой, формально-логический, историко-правовой, специально-юридический, причем без раскрытия их содержания [17, с. 45], что создает препятствия для уяснения данной общетеоретической проблемы. 5. Достаточно много вопросов вызывает искусственное и не вполне обоснованное введение в методологию теории государства и права новых методов. Так, в качестве одного из общенаучных методов теории государства и права Л.А. Морозова называет комплексный подход. При этом автор пишет следующее: «Большинство ученых (Кто именно? — В.К.) склонны считать его самостоятельным методом. Комплексный подход порожден необходимостью исследования комплексов (Каких? — В.К.) как особых систем, и в этом их близость [50, с. 24]. При всем уважении к автору следует признать, что ею не приведены достаточно обоснованные аргументы, обусловливающие необходимость выделения комплексного подхода. Тем более спорной такая позиция выглядит на фоне выделяемого ею самой системного метода, который является достаточным для анализа государства и права, иных государственно-правовых явлений как сложных системных образований.
Оценку комплексного подхода дают и другие ученые. В частности, Р.В. Енгибарян и Ю.К. Краснов, выделяя метод комплексного исследования, отмечают, что с предметной стороны он означает охват исследованием не только основной проблемы, но и производных от нее задач, т. е. одновременное решение всего комплекса взаимосвязанных проблем, а с методологической стороны — решение той или иной задачи с позиции не одной, а нескольких наук [25, с. 33—34].
В.Н. Протасов и Н.В. Протасова считают, что существование и использование комплексного подхода отдельно от системного невозможно, и попытки рассмотреть его как самостоятельный метод чреваты утратой в нем научного смысла, научной основы. По мнению авторов, комплексный подход имеет смысл выделять как особую разновидность системного подхода. Системный подход приобретает форму комплексного тогда, когда речь идет об исследовании систем, в состав которых входят элементы, одновременно функционирующие в других системах, причем других по своей природе, с которыми комплексные системы на этом основании связаны сложными функциональными и иными зависимостями. Отсюда резюмируется, что комплексный подход по-рожден необходимостью исследования комплексов как особых систем [58, с. 40—41].
Сомнение вызывает выделение и междисциплинарных методов (правовой статистики, правовой информатики, юридической кибернетики), которые, с позиции И.А. Иванникова, «применяются при исследовании комплексных, родственных или нескольких научных дисциплин» [27, с. 14]. При этом автор не приводит ни одного примера последних.
6. Думается, при определении того или иного метода познания государственно-правовой реальности следует учитывать предъявляемое к нему требование предметной содержательности: в методе должно быть отражено знание о предмете исследования и др. В этом отношении довольно сложно понять противоречивую позицию Л.А. Морозовой, которая, как подчеркивалось выше, выделяя синергетический метод, вначале предметом изучения теории государства и права признает общие закономерности существования и развития государственно-правовых явлений, а затем, солидаризуясь с точкой зрения А.Б. Венгерова (он в свое время писал, что к предмету теории государства и права следует относить не только закономерное, но и случайное), пишет о том, что «это справедливо, так как на развитие конкретного государства и права оказывают влияние и элементы случайности, в том числе случайное стечение обстоятельств, появление на политической арене отдельных личностей и др.» [50, с. 13].
Статья большая, читать полностью
Спасибо за ваш голос!
Вы уже проголосовали!