Конституционные основы регламентации права на тайну телефонных переговоров в России: вопросы реализации и защиты

УДК 342.7:342.76

Страницы в журнале: 30-36

Ю.А. Ососкова,
военнослужащая Россия, Москва juliya87_os@mail.ru

Рассматривается эволюция конституционно-правового закрепления права на тайну телефонных переговоров в СССР и России, анализируется содержание этого важнейшего субъективного права. Анализируется практика Европейского суда по правам человека, характеризующая основные проблемы реализации этого конституционного права в Российской Федерации. Автор формулирует предложения, направленные на совершенствование законодательства и правоприменения в сфере регулирования права на тайну телефонных переговоров и переписки.

Ключевые слова: конституционное право на тайну телефонных переговоров, тайна переписки, санкционирование судом ходатайств о контроле и записи телефонных переговоров, о проведении оперативно-розыскных мероприятий, о прослушивании телефонных переговоров.

Конституционное право человека на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений за-креплено в ч. 2 ст. 23 Конституции РФ в качестве одного из основных прав и свобод человека и гражданина. Кроме того, данное право за-креплено в ч. 1 ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года [5]. Гарантии тайны связи в нашей стране также установлены в ст. 63 Федерального закона от 07.07.2003 № 126-ФЗ «О связи» [16], ст. 8 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (да-лее — Закон об ОРД) [8], ч. 2 ст. 13, п. 11 ч. 2 ст. 29, ст. 186 Уголовно-процессуального кодекса РФ [23].

Следует отметить, что в России конституционное право человека на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений является одним из самых «молодых» из категории личных прав, особенно в сравнении с опытом регулирования данного права в Европе. Например, в Великобритании право на тайну переписки и телеграфных сообщений было закреплено в специальном акте в 1868 году, а в Швейцарии — в Конституции 1874 года. После Второй мировой войны в конституциях большинства европейских государств было закреплено право на тайну не только переписки, но и всех видов сообщений, включая телефонные переговоры.
В СССР право на тайну переписки впервые было урегулировано в ст. 128 Конституции 1936 года [6]. Через 40 лет в Конституции СССР 1977 года (ст. 48) впервые было легализовано право на тайну телефонных переговоров и телеграфных сообщений. Необходимо подчеркнуть, что все годы советской власти это право было во многом декларативным, о чем можно судить, например, по факту отсутствия в законодательстве каких-либо норм о защите этого конституционного права вплоть до
1960 года. Лишь в Уголовном кодексе РСФСР 1960 года (ст. 135) появилась уголовная ответственность за нарушение тайны переписки [24]. Нельзя не отметить, что эта норма возникла в результате присоединения СССР к международным договорам, закрепляющим права граждан на тайну личной жизни [4,
с. 201]. При этом уголовно-правовая охрана тайны телефонных переговоров и телеграфных сообщений была введена только в 1977 году посредством внесения изменений в ст. 135 УК РСФСР.

Таким образом, до начала 1980-х годов в СССР отсутствовали механизмы правовой охраны права на тайну телефонных переговоров. Но и это еще не все. Фактически как реализация этого права, так и его ограничение в публичных целях (например, в целях предотвращения и раскрытия преступлений) не были регламентированы нормами уголовно-процессуального законодательства до 1990 го-да. Впервые прослушивание телефонных переговоров получило законодательную регламентацию в соответствии с Законом СССР от 12.06.1990 № 1556-I «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик», которым была введена статья 35-1 «Прослушивание телефонных и иных переговоров» [11].
В настоящее время право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений является неотъемлемым атрибутом правового государства, без признания и обеспечения которого ни одно общество не может быть признано цивилизованным, поскольку рассматриваемое право относится к категории личных прав и свобод человека и гражданина и является основным [3, с. 200].
Какие же элементы конституционно-правовой регламентации права на тайну телефонных переговоров вытекают из смысла конституционных положений и регулируются российским законодательством?
Во-первых, право на тайну телефонных переговоров является личным правом, которое по своей природе составляет часть более широкого права и носит относительно производный характер от права на неприкосновенность частной жизни и права на личную и семейную тайну. В доктрине имеется и близкая точка зрения, интерпретирующая это право в качестве «гарантии права на личную и семейную тайну и права на неприкосновенность частной жизни, поскольку без ее осуществления не-мыслима индивидуальная свобода» [20, с. 34]. Реализация этого конституционного права во многом должна обеспечиваться соответствующими действиями уполномоченных органов государственной власти (например, невозможностью внесудебного прослушивания телефонных переговоров и привлечением к юридической ответственности всех лиц, посягающих на нарушение тайны переговоров).

Во-вторых, право на тайну телефонных переговоров представляет собой конституционную возможность [2], которая представляет собой общение гражданина с собеседниками посредством телефонной связи, исключающее доступ к информации со стороны третьих лиц или каких-либо публичных органов. Телефонные переговоры, если сформулировать это более технологично, есть обмен речевой информацией между абонентами посредством ее передачи на расстояние с помощью электрических сигналов по проводам или радио (радиотелефонная связь). В последнее время получила распространение интернет-телефония (вид электросвязи) [7, с. 26—29]. В соответствии с определением Конституционного Суда РФ от 02.10.2003 № 345-О информацией, составляющей охраняемую Конституцией РФ и действующими на территории Российской Федерации законами тайну телефонных переговоров, считаются любые сведения, передаваемые, сохраняемые и устанавливаемые с помощью телефонной аппаратуры, включая данные о входящих и исходящих сигналах соединения телефонных аппаратов конкретных пользователей связи [9].

Европейский суд по правам человека (далее — ЕСПЧ) в постановлении по делу «Быков против Российской Федерации» указал, что применение средств скрытого наблюдения с использованием радиопередающего устройства, результаты которого использовались позднее против заявителя в суде, с учетом природы и степени вмешательства фактически идентично прослушиванию телефонных разговоров и потому требует судебного решения [1]. Таким образом, нужно сделать вывод, что устные переговоры лиц, проводимые без использования технических средств коммуникации, но записанные на передатчик, также защищаются данным принципом.
В-третьих, ограничение реализации этого права возможно только в рамках судебного решения и в целях, определенных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Причем следует подчеркнуть, что помимо целей, определенных в ст. 55 Конституции РФ, ЕСПЧ часто применяет следующие условия, когда возможны ограничения любого личного права, а именно когда они 1) отвечают «насущной потребности государства или общества», 2) преследуют законные цели, а также 3) являются соразмерными этим целям [22]. ЕСПЧ дополнительно применяет критерий «уместности в демократическом обществе» [21]. Еще один критерий ограничения реализации этого права — «предусмотрены законом» — содержит большинство международных актов. Анализируя этот критерий, ЕСПЧ оценивает «качество закона»: закон должен быть доступным, предсказуемым, с ясностью указывать объем полномочий, передаваемых компетентным органам, и способ их использования, чтобы обеспечить лицу адекватную защиту от произвольного вмешательства [27, § 32, 34].

В постановлении ЕСПЧ по делу «Шенк против Швейцарии» также указывалось, что необходимо соотносить находящиеся в конфликте интересы — публичный интерес в установлении истины по делу и частный интерес в сохранении конфиденциальности телефонных переговоров. ЕСПЧ признал допустимым императивное ограничение права на тайну телефонных переговоров, основанное на конфликте интересов: интереса публичного (например, в случае предотвращения убийства) и интереса частного (неприкосновенность личной корреспонденции) [26].
В-четвертых, конституционное право на тайну переговоров должно содержать ясные и недвусмысленные судебные гарантии защиты от любого неправомерного вторжения и получения информации о содержании соответствующего телефонного разговора. При этом законодательные акты должны четко регламентировать возможности доступа правоохранительных органов к соответствующей информации.
К сожалению, в Российской Федерации имеются многочисленные примеры нарушения этих магистральных конституционных положений. Например, в Федеральном конституционном законе от 30.01.2002 № 1-ФКЗ «О военном положении» указана следующая мера, которая может быть введена в рамках режима военного положения: контроль за телефонными переговорами, создание органов цензуры, непосредственно занимающихся указанными вопросами (ст. 7) [12]. Совершенно очевидно, что эта норма противоречит ст. 23 Конституции РФ, при этом явно не является уместной и необходимой в демократическом обществе, противоречит интересам общества и государства, не соответствует стандартам ограничений прав и свобод с точки зрения баланса публичных и частных интересов. Ведь на основании этой нормы можно ввести прослушивание телефонных переговоров всех граждан России, что полностью противоречит сущности и основаниям применения любых уголовно-процессуальных мер, адресности и обоснованности использования ограничений конституционных прав. Можно возразить, что в России эта мера еще никогда не вводилась и шансы на ее реализацию незначительны, но в любом случае законодательные нормы не могут содержать ограничения прав, грубо попирающие пределы и принципы ограничений субъективных конституционных прав.

Аналогичная норма содержится в законодательстве о борьбе с терроризмом [15] и может быть использована на территории проведения контртеррористической операции, что также вызывает большие сомнения в обоснованности применения такого ограничения конституционного права.
Другой не менее важной проблемой реализации этого конституционного права в законодательстве России выступает формализм и недостаточная роль судебных органов в проверке обоснованности прослушивания телефонных переговоров как на этапе проведения оперативно-розыскных мероприятий (в рамках осуществления ОРД), так и в рамках осуществления следственных действий (ст. 186 УПК РФ). По российскому законодательству контроль телефонных и иных переговоров представляет собой меру ограниченного применения. Прослушивание, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами допустимо только по делам о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлениях (ч. 1 ст. 186 УПК РФ) либо в рамках ОРД согласно ст. 8 Закона
об ОРД.

О масштабах ограничения права на тайну телефонных переговоров свидетельствует официальная статистика Судебного департамента при Верховном Суде РФ, по данным которого в 2016 году российскими судами было рассмотрено почти 610 тыс. ходатайств о проведении оперативно-розыскных мероприятий, связанных с необходимостью ограничения тайны сообщений; в 2017 году число таких ходатайств составило 586 786 [19]. При этом такие обращения рассматриваются судами крайне формально; соответствующие органы получили отказ в удовлетворении ходатайств о «прослушке» или нарушении тайны переписки в 2017 году в 1 598 случаях, а в 2016 году — в 1 539 случаях1.

Возникает закономерный вопрос: много это или мало? К примеру, за последние 10 лет суды в среднем удовлетворяли 98,35% ходатайств об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи2. При этом только количество запросов от правоохранительных органов на прослушивание телефонных переговоров и перехват корреспонденции с 2007 года увеличилось более чем втрое.
Очевидно, что ВС РФ должен дать более развернутые разъяснения о конкретных основаниях санкционирования ходатайств, поступающих от органов, осуществляющих ОРД, для получения разрешений на прослушивание телефонных переговоров, так как имеющиеся постановления Пленума ВС РФ, принятые в 1990-х годах, не решают эту проблему из-за их краткости и декларативности содержания [13]. Необходимо хотя бы на уровне рекомендаций высшей судебной инстанции России установить четкие требования к форме и содержанию судебных решений о разрешении проведения оперативно-розыскных мероприятий, реализовав требования п. 266 постановления ЕСПЧ по делу «Роман Захаров против Российской Федерации» [21].

Нельзя оставить без внимания и еще одну проблему, которая не решена как законодательно, так и в правоприменительной практике после вступления в силу постановления ЕСПЧ по делу «Роман Захаров против Российской Федерации». Так, до сих пор в практике не урегулирован вопрос о допустимости получения разрешения на «прослушку» не только по указанным в судебном решении абонентским телефонным номерам, но и по иным индивидуально неопределенным номерам. В определении КС РФ от 17.06.2010 № 844-О-О указано, что поскольку данное конституционное право принадлежит конкретному лицу, а судебное решение о прослушивании телефонных переговоров также выносится в отношении конкретного лица, ограничение этого конституционного права не зависит от того, по какому телефону ведутся переговоры лица, в отношении которого осуществляется данное оперативно-розыскное мероприятие [10].
Если изучить правовую позицию КС РФ по данному делу, то можно признать возможным право следователя просить суд дать разрешение на прослушивание не только индивидуально определенных телефонных номеров конкретного адресата, но и иных, которыми будет пользоваться проверяемое лицо, при условии наличия обоснования (например, посредством замены SIM-карт либо использования различных телефонов). Но это никак не закреплено в нормах Закона об ОРД и УПК РФ, что может привести к массовым нарушениям конституционных прав граждан, не имеющих отношения к противоправным действиям.
В литературе выделены и иные случаи противоречия практики ограничения права на тайну телефонных переговоров, особенно в разрезе деятельности правоохранительных органов, осуществляющих ОРД [25, с. 112—118].

В целом следует констатировать, что, несмотря на определенные изменения в законодательстве и судебной практике, в реальной действительности назрела необходимость корректировки норм ряда федеральных законов и последующих изменений правоприменительной практики по делам, где имеет место нарушение тайны телефонных переговоров как в случае санкционирования прослушивания в рамках ОРД или следственных действий, так и в условиях введения исключительных правовых режимов.

Список литературы

1. Быков (Bykov) против Российской Федерации: постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 (жалоба № 4378/02) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2009. № 6.
2. Воеводин Л.Д., Краснов М.А. О формах конституционного закрепления свободы личности в СССР // Советское государство и право. 1982. № 4. С. 3—11.
3. Карташкин В.А., Колесова Н.С., Ларин A.M. Общая теория прав человека / отв. ред. Е.А. Лукашева. М.: Норма, 1996. С. 200.
4. Клюкина Е.А. Тайна переписки в период тоталитарного режима в СССР // Ленинградский юридический журнал. 2012. № 4 (30). С. 199—203.
5. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и протоколы к ней: принята Советом Европы 04.11.1950 // Собрание законодательства РФ. 2001. № 2. Ст. 163.
6. Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик: утв. постановлением Чрезвычайного VIII Съезда Советов СССР от 05.12.1936 // Известия ЦИК СССР и ВЦИК. 1936. № 283.
7. Новиков В.А. Уголовная ответственность за нарушение права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений // Законность. 2011. № 5. С. 26—29.
8. Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ (ред. от 06.07.2016) // Собрание законодательства РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.
9. Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Советского районного суда города Липецка о проверке конституционности части четвертой статьи 32 Федерального закона от 16 февраля 1995 года «О связи»: определение КС РФ от 02.10.2003 № 345-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. № 1.
10. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Юрчука Михаила Юрьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 10 части первой статьи 6, подпунктом 1 пункта 2 части первой статьи 7 и статьей 9 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»: определение КС РФ от 17.06.2010 № 844-О-О // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
11. О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик: закон СССР от 12.06.1990 № 1556-I // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. 1990. № 26. Ст. 495.
12. О военном положении: федер. конст. закон от 30.01.2002 № 1-ФКЗ (ред. от 01.07.2017) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 5. Ст. 375.
13. О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации: постановление Пленума ВС РФ от 24.12.1993 № 13 (ред. от 06.02.2007) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 3.
14. О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия: постановление Пленума ВС РФ от 31.10.1995 № 8 (ред. от 03.03.2015) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 1.
15. О противодействии терроризму: федер. закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ (ред. от 18.04.2018) // Собрание законодательства РФ. 2006. № 11. Ст. 1146.
16. О связи: федер. закон от 07.07.2003 № 126-ФЗ (ред. от 03.08.2018) // Собрание законодательства РФ. 2003. № 28. Ст. 2895.
17. Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2016 года. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=3832 (дата обращения: 27.08.2018).
18. Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2009 года. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=841 (дата обращения: 27.08.2018).
19. Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2016 года. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=3832; Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2017 года. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=4476 (дата обращения: 27.08.2018).
20. Пирбудагова Д.Ш., Садикова И.С. Право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений: проблемы реализации // Юридический вестник ДГУ. 2011. № 1. С. 33—35.
21. Роман Захаров (Roman Zakharov) против Российской Федерации: постановление ЕСПЧ от 04.12.2015 (жалоба № 47143/06) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2016. № 6.
22. Сиракузские принципы толкования ограничений и отступлений от положений Междуна-родного пакта о гражданских и политических правах 1985 года. URL: http://health-rights.org/index.php/cop/item/1985 (дата обращения: 27.08.2018).
23. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 19.07.2018) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.
24. Уголовный кодекс РСФСР: утв. Верховным советом РСФСР 27.10.1960 (ред. от 30.07.1996) // Ведомости Верховного совета РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
25. Чечетин А.Е., Шатохин И.Д. Некоторые проблемные вопросы правового регулирования прослушивания телефонных переговоров // Известия Алтайского государственного университета. 2017. № 6 (98). С. 112—118.
26. Шенк (Schenk) против Швейцарии: постановление ЕСПЧ от 12.07.1988 (жалоба № 10862/84) // Европейский Суд по правам человека: избранные решения. Т. 1. М., 2000. С. 602—609.
27. Case Lupsa v. Romania. Application 10337/04. Judgment, 8 June 2006. FINAL 08.09.2006. URL: https://ru.scribd.com/document/357056762/Case-of-Lupsa-v-Romania (дата обращения: 27.08.2018).

Библиография

1 Следует отметить, что еще 9—10 лет назад количество обращений за санкциями на нарушение тайны сообщений в рамках ОРД не превышало 247 тыс., и при этом более 10 тыс. таких запросов следствия отклонялось судами [18].
2 Данные Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru (дата обращения: 27.08.2018).