УДК 343.1
Страницы в журнале: 57-63
Ю.Г. Носков,
доктор философских наук, профессор кафедры организации судебной и правоохранительной деятельности Российского государственного университета правосудия
Россия, Москва ygnoskov@yandex.ru
Анализируется взаимосвязь двух проблем, существующих в теории судопроизводства и имеющих прямое отношение к его практике: между содержанием принципа состязательности и возможностью достижения истины в ходе судебного следствия.
Ключевые слова: относительная истина, абсолютная истина, принцип, состязательность, судебный процесс, стороны, обстоятельство, судебное дело, обязанность, судья.
Среди актуальных проблем, связанных с качеством судебного процесса, есть вопрос, обсуждение которого, то активизируясь, то затухая, продолжается уже много лет, но общего его решения до сих пор найти не удается. Эта проблема связана с определением возможности (или невозможности) достижения истины при рассмотрении судебного дела в условиях состязательности сторон.
Требование достижения истины в ходе досудебного и судебного следствия, основанное на возможности ее достижения, содержалось в статьях 89, 243, 246, 257, 280, 285 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 года. При принятии УПК РФ, вступившего в силу 1 июля 2002 г., эти требования законодатель исключил. В настоящее время среди судейского сообщества России единая точка зрения по вопросу, можно ли достичь истины при рассмотрении того или иного судебного дела, отсутствует.
Некоторые отечественные юристы, например Е.Б. Мизулина, С.А. Пашин, В.И. Качалов, такую вероятность отрицают. С ними можно согласиться, если иметь в виду отрицание возможности достижения в ходе судебного следствия абсолютной истины, т. е. знания, которое отражает изучаемое явление абсолютно точно и полно. Однако, как известно из теории познания, абсолютная истина существует только как идеальная цель процесса познания. На практике же в ходе познавательного процесса достигается относительная истина. Относительная истина — это та часть абсолютной истины, которая может быть достигнута: 1) в данное время, 2) при данных конкретных условиях, 3) на данном этапе судебного следствия и 4) при имеющейся у судьи доказательной базе.
Именно этот вид истины имеет в виду та часть юристов России, которая утверждает, что достижение истины по судебному делу в как можно большем объеме — это прямая профессиональная обязанность судьи, честно выполняющего требования присяги. Под объективностью относительной истины в теории познания понимается только ее первоисточник — объективная действительность, нашедшая свое отражение в знании. То есть относительная истина объективна по своей природе, по своему содержанию; но она субъективна по своему носителю (сознание человека).
С.М. Амосов отмечал: «На оценку обстоятельств конкретного дела, их толкование накладываются необходимыми составляющими характер судьи, его правосознание и мировоззрение» [1, с. 21]. Признавая возможность достижения относительной истины, мы тем самым признаем, что имеющееся у нас на данный момент знание о предмете мысли, помимо правильных знаний о нем (относительной истины как части абсолютной), содержит в себе и неизвестные нам знания о предмете, а также неверные знания. П. Сергеич отмечал: «Признания людей осужденных открывают, что действительные подробности преступления во многом отличались от того, что казалось бесспорным на суде» [9, с. 81].
Таким образом, причина противоречия между взглядами двух групп юристов на возможность достижения истины в процессе исследования дела кроется, как это часто бывает, в разной трактовке содержания исходного (родового) понятия «истина».
Убежденность второй группы юристов в необходимости и возможности достижения относительной истины опирается как на философское учение о процессе познания (гносеологию), и в частности на такую его часть, как учение об истине, так и на традиционное для нашего отечественного менталитета стремление к правде.
Стремление к правде (истине) пронизывает многие работы древнерусских исследователей права, оно закреплено уже в самом первом правовом кодексе Руси, который совсем не случайно был назван «Русская правда».
Требование обязательного достижения в ходе судебного разбирательства истины по делу проходит через все Судебные уставы
1864 года: «Суд есть достижение правды, и решение суда будет тогда только справедливо, когда судьи при возникающем сомнении относительно факта могут сами лично или посредством заключения экспертов убедиться в действительности события, к которому они должны приложить закон и разрешить предмет спора на основании не формальной, но материальной истины» [12, с. 255].
Мысль о необходимости стремления к достижению истины при рассмотрении судебного дела высказывали такие известные русские юристы, практики и правоведы, как В.Д. Спасович, А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако и В.А. Рязановский.
Без достижения истины не мыслили себе существование действительного правосудия и лучшие правоведы советского периода истории нашей страны. Академик Академии наук СССР М.С. Строгович отмечал: «Если истина по уголовному делу не найдена, если преступление не раскрыто и преступник не изобличен, значит, следствие и суд не справились со своей задачей, допустили серьезное нарушение законности» [11, с. 53].
Мнение о необходимости достижения истины в каждом рассматриваемом в любом суде деле разделяют многие представители юридического сообщества современной России. В числе ее сторонников Председатель Конституционного суда РФ. В интервью «Российской газете» 20 октября 2011 г. В.Д. Зорькин, отвечая на вопрос о том, как Кс РФ принимает свои решения, ответил: «Обсуждение каждого решения — это фактически дискуссия, направленная на добывание истины».
В интервью той же газете 20 сентября 2012 г. Председатель Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества А. Клишас также заявил: «Основная задача суда — установление истины».
За восстановление в УПК РФ требования достижения истины в досудебном и судебном следствии выступает Председатель Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкин.
Негативные конкретные последствия нигилистического отношения к проблеме установления истины по каждому рассматриваемому в суде делу убедительно и ярко описал профессор З.З. Зинатулин: «Во-первых, это прямой путь к возможному привлечению к уголовной ответственности и последующему осуждению лиц, невиновных в преступлении. Во-вторых, это своеобразный способ оправдания нерадивого, халатного отношения к исполнению соответствующими должностными лицами своих служебных обязанностей. За рассуждениями о невозможности установления по каждому уголовному делу истины и тем более об отсутствии необходимости в этом скрывается не столько профессиональная несостоятельность, сколько неспособность осуществлять доказывание на основе своего внутреннего убеждения.., а также страх перед ответственностью за возможную ошибку… В-третьих, это путь к формированию у потерпевших от преступлений лиц, да и в целом у граждан неверия в способность правоохранительных и судебных органов раскрывать преступления, устанавливать виновных в них лиц, обоснованно привлекать их к ответственности и назначать то наказание, которое они заслуживают; путь порождения неверия в торжество юстиции в целом» [3].
Установление истины (относительной истины) имеет место каждый раз, когда имеет место осуществление правосудия, в том числе и при рассмотрении дел в особом порядке. Меняется только предмет установления истины. Если при рассмотрении уголовного дела в общем порядке определяется соответствие между составом преступления, который вменяется подсудимому, действительному содержанию совершенных им действий (бездействия), а через это — соответствие этих действий диспозиции той или иной нормы права, после чего следует выбор санкции, то при рассмотрении уголовного дела в особом порядке судом устанавливается значительно меньший объем этих соответствий за счет того, что не исследуются ни обстоятельства, ни доказательства совершения преступления, которые уже установлены в ходе предварительного следствия и признаны участниками судебного разбирательства как достоверные.
Тем не менее определение соответствия, т. е. поиск истины, имеет место и здесь. Требования ст. 299 УПК РФ, в которой изложен перечень вопросов, разрешаемых судом при постановлении приговора, полностью распространяются и на требования, предъявляемые к приговору по делу, рассматриваемому в особом порядке. Суд и здесь должен установить:
1) доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый;
2) доказано ли, что деяние совершил подсудимый;
3) является ли это деяние преступлением;
4) виновен ли подсудимый в совершении этого преступления;
5) подлежит ли подсудимый наказанию за совершенное им преступление;
6) имеются ли обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание;
7) имеются ли основания для изменения категории преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, на менее тяжкую в соответствии с ч. 6 ст. 15 Уголовного кодекса РФ и т. д.
В целом судья, чтобы постановить приговор по делу, которое рассматривается в особом порядке, должен исследовать еще 15 подобных вопросов («какой вид…», «подлежит ли…» и т. п.).
По всем этим вопросам должны быть найдены верные ответы при рассмотрении уголовного дела как в отношении обвиняемого, который согласен с предъявленным ему обвинением, так и в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.
Специфические вопросы на предмет установления различного рода соответствий при рассмотрении этой категории дел изложены в статьях 377.6 и 377.7 УПК РФ.
Необходимо и возможно устанавливать истину (относительную истину) и при рассмотрении дел и принятии решения суда, когда дело рассматривается в порядке упрощенного производства в ходе гражданского и арбитражного судопроизводства.
Из сказанного выше о содержании истины, без которой немыслим процесс познания существа любого дела, поскольку ее достижение или недостижение предопределяет качество судебного решения, следует, что игнорирование истины может иметь место на бумаге, например, путем исключения ее из УПК РФ, но она не может быть игнорирована в практической деятельности по отправлению истинного правосудия.
Не случайно в УПК РФ необходимость установления истины в ходе судебного следствия вынужденно признается без употребления самого понятия «истина». В частности, в п. 1 ст. 88 «Правила оценки доказательств» УПК РФ сказано: «Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности…». Но известно, что «достоверность — термин, применяемый… в качестве характеристики знания как обоснованного, доказательного, бесспорного и как синоним истины…» [13, с. 176].
М.С. Строгович писал: «Достоверность — это то же самое, что истинность. То, что достоверно, то и является истинным, так как находится в соответствии с действительностью» [11, с. 83].
Заметим также, что под другим синонимом, а именно «объективное исследование», т. е. исследование, верно отражающее объективную действительность, понятие истина «скрыто» в п. 1 ст. 67 Гражданского процессуального кодекса РФ, в п. 1 ст. 71 Арбитражного процессуального кодекса РФ, в ст. 26.11 Кодекса РФ об административных правонарушениях. Все эти статьи носят одно и то же название — «Оценка доказательств». Оценить доказательства правильно конечно невозможно без соотнесения их с объективной действительностью, т. е. не установив истину.
Важность соблюдения при осуществлении правосудия в современной России принципа объективности подчеркнута в постановлении IX Всероссийского съезда судей «Об основных итогах функционирования судебной системы Российской Федерации и приоритетных направлениях ее развития на современном этапе» [7, с. 52].
Приложение всех сил к достижению истины (объективной по своей природе, относительной по своему объему) в каждом конкретном деле должно являться одной из главнейших задач судьи, профессионально и добросовестно относящегося к возложенной на него обязанности по вынесению законного, обоснованного и справедливого решения.
Следует особо отметить, что речь идет не о требованиях к судье достигнуть какую-то заранее установленную степень истины, раскрывающую существо дела. Имеется в виду обязанность судьи стремиться к установлению им истины по делу не в рамках следования норме закона, а в рамках выполнения им требований принципа «необходимость достижения истины по делу».
В этой связи предлагаем дополнить:
— главу 1 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», а также ст. 5 «Принципы деятельности судов общей юрисдикции» Федерального конституционного закона от 07.02.2011 № 1-ФКЗ «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» положением «Рассмотрение дел в судах предполагает установление истины по делу»;
— часть 2 ст. 9 «Принцип объективности и беспристрастности» Кодекса судейской этики от 19.12.2012 положением: «Исполняя свой профессиональный и нравственный долг, судья должен добиваться того, чтобы выносимое им решение по делу соответствовало как реализуемой в Российской Федерации системе права, так и идеалам справедливости, условием чего является установление судом истины по рассматриваемому делу».
Рассматривая проблему возможности достижения истины в судебном деле, нельзя обойти вниманием такой ее аспект, как ответ на вопрос «в какой степени достижению истины способствует соблюдение в ходе судебного процесса принципа состязательности?».
Представляется, что ограничение роли суда в состязательном процессе позицией нейтралитета, созданием необходимых условий для исполнения сторонами процессуальных обязанностей, обеспечением им равных прав, что вытекает из ст. 15 УПК РФ, неоправданно снижает активность судьи в судебном процессе. Равное отношение судьи к сторонам в процессе не должно трактоваться как его нейтральность к существу дела. За судом должно сохраняться право и обязанность проявлять инициативу в поиске истины по делу, а не просто обеспечивать сторонам равные права и наблюдать за соблюдением ими правил состязания наподобие спортивного арбитра.
С сожалением приходится отмечать, что «первоисточником» этого очень неудачного сравнения (судьи с арбитром) было определение КС РФ от 05.11.2004 № 380-О: «Суд в ходе производства по делу должен оставаться объективным и беспристрастным арбитром».
Исключение из содержания принципа состязательности такого его элемента, как активная позиция суда в достижении истины по делу, на наш взгляд, изменяет атмосферу судебного процесса в худшую сторону. Часть судей в условиях чрезмерной нагрузки, которую они сегодня испытывают, восприняли предложение стать арбитром с удовлетворением.
Ю.В. Кореневский по этому поводу писал: «Еще бы, при таком подходе судья в любом случае неуязвим: из-за явно поверхностного исследования доказательств избежал ответственности опасный преступник — виноват прокурор. Осужден невиновный — плох адвокат. А если обвинительный вердикт вынесли присяжные — вся вина на них, даже если из-за невыполнения своих профессиональных обязанностей сторонами и безучастности судьи им не была представлена достаточно полная информация» [4, с. 22].
Утверждение сторонников конструкции судебного процесса, которая лишает судью активности в процессе, что она будет способствовать более полному исследованию обстоятельств дела, весьма сомнительно. Как справедливо считали советские правоведы, нельзя переоценивать значение состязательности, считая ее главным гарантом подлинного правосудия, т. е. истины и справедливости. Спор сторон может обнажить истину, а может и похоронить ее в зависимости от того, совпадает истина с их интересами или противоречит им. Объективность, стремление к установлению истины защитнику противопоказаны, если в этом кроется угроза подзащитному. Равным образом и государственный обвинитель едва ли станет подрывать свои позиции в погоне за истиной [5, с. 533].
Таким образом, коэффициент полезного действия состязательности как инструмента судебного познания прямо зависит от того, какие цели преследуют стороны в процессе. В этих условиях нейтральная, а по сути пассивная роль судьи, стоящего над сторонами, могущими скрывать существо дела, оказывается для правосудия губительной.
Сравнение судьи с арбитром (в спортивном значении этого слова) нам представляется абсолютно неверным. Как известно, хороший арбитр — это тот, который объективен настолько, что он объявит победителем того, кому выиграть помог и просто случай. Для спортивного арбитра это норма его деятельности. Судья же, если он по ходу судебного процесса не поддержит ту сторону, которая действительно права, настоящим судьей назван быть не может. Представляется правильным мнение Г.А. Жилина, считающего, что «правосудие должно действенным образом (Выделено нами. — Ю.Н.) защитить ту сторону в споре, которая права в возникшем конфликте» [2, с. 18].
Если судья уподобится «не более чем» арбитру, то из него получится судья Филоверитов, высмеянный в рассказе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Надорванные». Отношение к своему судейскому делу герой этого рассказа определял следующим образом: «Я не схожу в свою совесть, я не советуюсь с моими личными убеждениями: я смотрю на то только, соблюдены ли все формальности, и в этом отношении строг до педантизма. Если есть у меня в руках два свидетельских показания, надлежащим порядком оформленные, я доволен и пишу: есть; если нет их — я тоже доволен и пишу: нет. Какое мне дело до того, совершено ли преступление в действительности или нет» [8, с. 309]!
Чтобы исключить возрождение филоверитовых в современной России, представляется необходимым вернуть судью на позиции активности в исследовании существа дела посредством дополнения процессуальных кодексов требованиями к суду в отношении необходимости поиска им истины по делу, сохранив при этом положение ч. 3 ст. 15 УПК РФ о нейтральности судьи как по отношению к стороне защиты, так и по отношению к стороне обвинения. Последнее обстоятельство должно удовлетворить тех, кто отождествляет активность суда с обвинительным уклоном в его работе.
Отказ от активной позиции судьи в ходе исследования обстоятельств дела является, по сути, отказом от наших отечественных правовых и общекультурных традиций. Позицию активного участия суда в исследовании обстоятельств дела занимали авторы Судебной реформы 1864 года. Их аргументы, излагались в объяснительной записке к Уставу уголовного судопроизводства 1864 года следующим образом: «Начало судебного состязания сторон не исключает самодеятельности судов в уголовном судопроизводстве и не обязывает его решать дела по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам представлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда есть открытие в каждом деле безусловной истины. В стремлении к этой цели суд уголовный не может принимать в уважение желания сторон… Поэтому, если стороны не предъявили всех тех сведений, которые должны служить данными для основательного разрешения уголовного дела, то суд не может удовлетвориться одними их заявлениями, но обязан потребовать дополнительных сведений» [12, с. 244].
И.Я. Фойницкий писал: «Состязательность процесса не лишает суд права и обязанности давать ответ, соответствующий объективной, действительной, или материальной истине, и отнюдь не требует, чтобы он довольствовался истиной формальной, как ее понимают и устанавливают стороны. Суд уголовный может и даже обязан употребить все находящиеся в распоряжении его средства для полного разъяснения себе дела. Роль уголовного суда в процессе далеко не пассивна: он по своей инициативе может вызывать нужных по делу свидетелей и вытребовать иные доказательства. Будучи раз призван к суждению по делу, он должен решить его справедливо» [14, с. 64].
Здесь будет уместным привести также слова В.Д. Спасовича, сказанные им еще в конце
XIX века в опровержение распространенной тогда в Европе теории «законных доказательств»: «При такой системе судья будет заботиться не о том, подлинно ли случился известный факт, но только о том, доказан ли он формально» [10, с. 64].
Положительное решение вопроса о возможности и необходимости достижения истины в ходе рассмотрения судебного дела при соблюдении принципа состязательности сторон было традиционно присуще нашим отечественным судьям и, как представляется, должно остаться традиционным для них и далее.
Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев отмечал: «За судом должно быть сохранено право по восполнению пробелов предварительного следствия не только по ходатайству сторон, но и по собственной инициативе, когда это возможно в ходе судебного разбирательства и когда суд посчитает это уместным» [6, с. 37].
Список литературы
1. Амосов С.М. Истина и смысл правосудия // Российское правосудие. 2013. № 5. С. 21—26.
2. Жилин Г.А. О понятии правосудия по гражданским делам // Российское правосудие. 2008. № 4.
С. 4—20.
3. Зинатулин З.З. Проблема истины в современной уголовно-процессуальной науке. URL: http:// kalinovsky-k.narod.ru/b/st/zinatullin.htm
4. Кореневский Ю.В. Нужна ли суду истина? // Российская юстиция. 1994. № 5. С. 22.
5. Курс советского уголовного процесса. Общая часть. / авт. кол.: В.Б. Алексеев, Л.Б. Алексеева, В.П. Божьев и др.; под ред. Бойкова А.Д. и Карпе-
ца И.И. М.: Юрид. лит-ра, 1989. С. 533.
6. Лебедев В.М. Проблемы становления и развития судебной власти в Российской Федерации: дис. … д-ра юрид. наук. М., 2000. С. 37.
7. Об основных итогах функционирования судебной системы Российской Федерации и приоритетных направлениях ее развития на современном этапе: постановление IX Всероссийского съезда судей // Судья. 2017. № 1. С. 52.
8. Салтыков-Щедрин М.Е. Надорванные // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: в 10 т. М.: Правда, 1988. Т. 1. С. 309.
9. Сергеич П. Искусство речи на суде. М.: Юридическая лит-ра, 1988. С. 81.
10. Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством // Спасович В.Д. Избранные труды и речи / сост. И.В. Потапчук. Тула: Автограф, 2000. С. 64.
11. Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 53, 83.
12. Судебные Уставы 20 ноября 1864 года с изложением рассуждений, на коих они основаны. Издание Государственной канцелярии. Часть вторая. Спб., 1866. С. 244, 255.
13. Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: П.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалев, В.Г. Панов. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 176.
14. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. С. 64.
Спасибо за ваш голос!
Вы уже проголосовали!