Актуальные вопросы практики применения брачного договора в нотариальной деятельности

УДК 347.44:347.6

Страницы в журнале: 27-31

А.С. Цветков,

аспирант кафедры правового регулирования экономики и финансов Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы  при Президенте РФ, нотариус города Москвы Россия, Москва notarius-tsvetkov@yandex.ru

Рассматриваются актуальные теоретические вопросы применения брачного договора. Автор предпринял попытку анализа научных исследований и практики судов по данной проблематике и высказал предложения по совершенствованию законодательного регулирования института брачного договора. 

Ключевые слова: брачный договор, совместная собственность супругов, обязательства, нотариат.

В современных условиях, когда законодательное регулирование брачного договора выглядит довольно лаконично, научных исследований по данной проблематике немного, а судебная практика только начинает формироваться, именно нотариус, удостоверяющий сделку, призван быть лицом, которое, в силу ст. 16 Основ законодательства РФ о нотариате [6], может оказать необходимую помощь в понимании брачного договора как правового института и разъяснить гражданам правовые последствия включения в брачный договор тех или иных условий.

Успешная реализация указанной функции и совершенствование законодательства в данной сфере во многом зависят от теоретического осмысления практики применения института брачного договора.

Рассмотрим некоторые из наиболее проблемных вопросов, касающихся заключения и исполнения брачного договора, а также его изменения и расторжения. 

По общему правилу брачным договором супруги вправе установить режим совместной, долевой или раздельной собственности как на свое уже имеющееся имущество, так и на имущество, которое будет приобретено в будущем.

В научной литературе и правоприменительной практике дискутируется вопрос о том, можно ли с помощью брачного договора решить судьбу не только того имущества, которое субъекты брачного договора приобрели либо впоследствии приобретут в браке, но и судьбу имущества, принадлежащего каждому из супругов — добрачного, унаследованного, полученного по иным безвозмездным сделкам (личной собственности).

Ряд юристов относится к возможности определения судьбы личного имущества в брачном соглашении отрицательно. Так, Г.А. Трофимова полагает, что перераспределение имущества супругов, приобретенного каждым из них до брака, может быть произведено посредством заключения гражданско-правовых сделок, таких как мена, дарение и пр. [9, с. 25].

Особенно негативную реакцию вызывают у нотариусов такие брачные договоры, в которых общее имущество не фигурирует вовсе. Например, супруги могут пожелать включить в брачное соглашение условие, предусматривающее, что квартира, принадлежащая одному из супругов до заключения брака, после регистрации брака становится собственностью другого супруга.

Отрицательное отношение к подобного рода условиям проистекает из толкования п. 1 ст. 42 Семейного кодекса РФ, норма которого позволяет супругам изменить правовой режим имущества, принадлежащего каждому из них (в том числе, очевидно, добрачного имущества, имущества, приобретенного каждым из супругов в результате принятия в дар или перешедшего ему по наследству).

Многие российские нотариусы полагают, что брачным договором можно лишь изменить установленный законом режим имущества, в то время как личное имущество каждого из супругов не подпадает под такой режим.

Согласимся с мнением О.А. Федоровой о том, что грамматический способ толкования указанной выше нормы СК РФ свидетельствует о возможности решения вопроса о судьбе личного имущества каждого из супругов в брачном договоре посредством определения любого из режимов собственности на тот или иной объект, принадлежащий одному из супругов [10, с. 19]. Данный вывод подтверждается и тем, что, предусматривая возможность установления в том числе режима совместной собственности на все имущество супругов или отдельные его виды (при том что на имущество, нажитое супругами во время брака, и так распространяется режим совместной собственности), законодатель имел в виду не что иное, как возможность установления режима общей совместной собственности именно на личное (раздельное) имущество супругов.

Актуален вопрос и о возможности распространения действия брачного договора на прошлый период применительно к п. 2 ст. 425 Гражданского кодекса РФ. Здесь следует обратиться к позиции С.В. Сарбаша о толковании данной нормы гражданского законодательства, согласно которой «положения договора можно распространить на прежний период только при условии, что этот период содержал соответствующие отношения, если же между сторонами не сложилось вообще никаких отношений, оснований для применения данной нормы не имеется» [7, с. 24].

Таким образом, возможность применения ст. 425 ГК РФ к рассматриваемым правоотношениям зависит от условий брачного договора. Если, например, речь идет об изменении режима объекта недвижимого имущества, то права на него возникают по общему правилу только после государственной регистрации, поэтому невозможно сделать супруга собственником имущества «задним числом». Если же речь о праве собственности на движимые вещи или об условиях обязательственного характера, распространение условий брачного договора на прошлый период допустимо.

Данный подход, учитывающий конкретные обстоятельства сложившихся между сторонами правоотношений, подтверждается судебной практикой [4]. 

В нотариальной практике нередко возникает вопрос относительно возможности изменения супругами правил совершения сделок с имуществом, в отношении которого ими изменен законный режим общей совместной собственности.

Например, супруги, сохраняя режим общей совместной собственности в отношении объектов недвижимости, одновременно договариваются, что сделки по распоряжению указанными объектами будет совершать тот из супругов, на чье имя конкретный объект зарегистрирован, без согласия другого супруга. Так, по мнению А.В. Слепаковой, законодатель разрешил супругам вносить изменения в сам законный режим совместной собственности, что свидетельствует о возможности последних устанавливать в брачном соглашении правила совершения сделок с принадлежащим им имуществом [8, с. 290]. 

Схожие идеи высказывает в своей работе М.В. Антокольская [1, с. 169].

Позволим себе не согласиться с мнением уважаемых авторов. Диспозитивное регулирование законодателем имущественных отношений супругов не позволяет последним не учитывать интересы других участников оборота. Нормы ГК РФ предусматривают три возможных режима: право раздельной (личной) собственности, право общей долевой собственности, право общей совместной собственности. При заключении брачного соглашения супруги вольны избрать лишь один из предусмотренных законом режимов, не имея права модифицировать этот режим.

Краеугольным камнем является вопрос о возможности регулирования брачным соглашением личных неимущественных отношений. Пункт 3 ст. 42 СК РФ содержит на это прямой запрет. С другой стороны, п. 2 ст. 42 СК РФ допускает ставить возникновение и прекращение прав и обязанностей в брачном договоре в зависимость от наступления или ненаступления определенных условий. Другими словами, законодатель допускает конструкцию брачного договора по модели условной сделки.

В практике нотариусов в качестве таких условий нередко выступает рождение ребенка, измена супруга, совершение им преступления в отношении другого супруга, злоупотребление супругом спиртными напитками или наркотическими средствами и т. д.  Включение в брачный договор подобных условий, по мнению И.П. Гришина и А.В. Мыскина, является не чем иным, как попыткой урегулировать личные неимущественные отношения [2, с. 41—46].

К сожалению, однозначного ответа на вопрос о возможности включения в брачный договор названных условий в настоящее время не существует. Ряд специалистов (сообразно опыту иных правопорядков) относится к включению в брачный договор подобного рода условий положительно, другие являются ярыми противниками этого. Отметим, что когда наличие в договоре подобных обязанностей супругов не сопровождается принудительными мерами в виде санкций за их неисполнение, они носят скорее декларативный характер и никакого регулирования отношений в данном случае не происходит. 

Одновременно насущным является регулирование брачным договором вопроса рождения ребенка (особенно в ситуации установления супругами раздельного режима имущества). Не секрет, что режим общей совместной собственности имеет смысл именно в ситуации создания семьи с целью рождения детей.  Режим раздельной собственности не обеспечивает материальный интерес супруги в связи с необходимостью вынашивания, рождения ребенка и дальнейшего ухода за ним. По этой причине представляется логичным установление в брачном договоре денежной выплаты супруге в случае рождения ребенка, отцом которого является супруг. Совокупное толкование норм ст. 42 СК РФ позволяет это делать. Более того, возможность установления подобного вознаграждения безусловно мотивирует супругу к принятию решения о рождении ребенка. Следовательно, перед нами пример регулирования личных неимущественных отношений.

По нашему мнению, рождение ребенка может поощряться и иными способами: условием о передаче в случае расторжения брака определенного имущества в пользу жены независимо от того, сколько времени пройдет с момента рождения ребенка до расторжения брака; условием о разделе совместного имущества в случае расторжения брака и наличия совместных детей не в равных долях, а в иных пропорциях.

Полагаем, возможность включения в брачный договор такого условия вызвана тем, что для лиц, не состоящих в браке, запрета на заключение гражданско-правового договора с подобного рода условием не существует. Можно предположить, что, приняв решение о рождении ребенка, мужчина и женщина, не состоящие в браке, могут заключить соглашение о выплате мужчиной женщине определенной денежной суммы или передаче ей имущества в случае рождения у них общего ребенка. Заключение подобного соглашения возможно исходя из принципа свободы договора (ст. 421 ГК РФ) и норм гражданского законодательства об обязательствах и условных сделках. Разумных объяснений невозможности включения подобного условия об имущественном предоставлении супруге в случае рождения ребенка в брачный договор не существует.

Таким образом, стоит признать: исходя из складывающихся реалий в части регулирования брачным договором личных неимущественных отношений, преимущественно связанных с вопросами о детях, российскому законодателю необходимо следовать тенденциям европейского законодательства.

Обратимся теперь к возникающим в деятельности нотариата проблемным вопросам, касающимся изменения и расторжения брачного договора.

Изменению и расторжению брачного договора посвящена ст. 43 СК РФ, которая в основном дублирует положения гражданского законодательства об изменении и расторжении гражданско-правового договора. Вместе с тем специфика брачного договора вызывает споры относительно возможности применения к такому договору норм ст. 451 ГК РФ, регулирующих изменение и расторжение гражданско-правовых сделок в связи с существенным изменением обстоятельств.

Обзор обозначенных в научной литературе точек зрения по указанному вопросу, проведенный А.В. Слепаковой, позволил ей заключить, что «анализ положений этой статьи, в частности наличие в ней таких терминов как “риск”, “условия оборота”, “обычаи делового оборота”, приводит к выводу о том, что по указанным в этой статье основаниям подлежат изменению или расторжению договоры, заключенные при ведении предпринимательской деятельности, к которым брачный договор не относится» [9, с. 322—324].

Не видим оснований не согласиться с указанной точкой зрения.

В практической деятельности нотариусов актуальным является и вопрос о возможности внесения в брачный договор изменений лицами, уже не состоящими в браке. Например, в ситуации необходимости внесения изменения в длящееся обязательство супруга по содержанию другого супруга на случай расторжения брака. Данный вопрос проистекает из буквального толкования норм статей 40 и 41 СК РФ, которые содержат четкое указание на субъектный состав правоотношений и согласно которым заключить брачный договор могут только супруги или будущие супруги, но не бывшие супруги.

Поскольку речь идет о внесении изменений в уже существующее между лицами обязательство, а не в договор как юридический акт, полагаем, что внесение подобных изменений законодательству не противоречит. Важным здесь является обстоятельство заключения договора, породившего обязательство в период брака или до его заключения.

Наконец, самым значимым, на наш взгляд, является вопрос о возможности ограничения имущественной ответственности супругов с помощью брачного договора. 

По общему правилу каждое лицо отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом. Специфика гражданско-правовой ответственности лица, состоящего в браке, обусловлена двойственным режимом принадлежащего ему имущества — помимо общего имущества, предусмотренного ст. 34 СК РФ, у супругов есть еще и личное имущество (ст. 36 СК РФ).

Сказанное определяет необходимость установления, в каких обязательствах должником является только один из супругов, а в каких — оба супруга. От этого зависит решение вопроса о составе имущества, на которое кредиторами будет обращено взыскание в первую очередь.

СК РФ не разграничивает личные и общие обязательства супругов. В доктрине выработан подход, согласно которому личными обязательствами супругов являются, во-первых, обязательства, возникшие до брака, а во-вторых, обязательства, связанные с личностью одного из супругов (алиментные, обязательства из причинения вреда и пр.). К общим обязательствам относятся обязательства, в которые вступили оба супруга одновременно (например, возникшие из кредитного договора, по которому оба супруга выступили заемщиками). Общим будет считаться и обязательство, возникшее по инициативе одного из супругов, в случае если все полученное по этому обязательству было израсходовано на нужды семьи. Примером такого рода обязательства может быть заключение договора займа с целью приобретения необходимых для семьи вещей (квартиры, машины), для оплаты обучения или лечения одного из супругов или общего ребенка.

Порядок обращения взыскания на имущество супругов установлен в ст. 45 СК РФ императивным образом, и его изменение соглашением супругов не предполагается. Сказанное исключает попытки включить в брачный договор условия о разделении ответственности супругов, а в случае их включения свидетельствует о декларативном характере указанных условий.

Если речь идет о личных обязательствах супруга, он в любом случае будет отвечать только принадлежащим ему личным имуществом и долей в общем имуществе. Если же судом будет установлено, что речь идет об общем обязательстве супругов, то, несмотря на наличие в брачном договоре условий, ограничивающих ответственность супругов, отвечать они будут в соответствии с нормами семейного законодательства.

Здесь оговоримся, что определение понятия «общий долг» в законодательстве отсутствует, однако исходя из смысла п. 2 ст. 45 ГК РФ суды таковым признают обязательства, которые возникли по инициативе супругов в интересах всей семьи, или обязательства одного из супругов, по которым все полученное им было использовано на нужды семьи (например, на приобретение общего имущества) [3; 4].

Для устранения возможности использования конструкции брачного соглашения с целью ухода от гражданско-правовой ответственности законодателем установлены определенные гарантии прав кредиторов при его заключении, изменении или расторжении. Так, п. 1 ст. 46 СК РФ предписывает супругу уведомлять своего кредитора (кредиторов) о заключении, изменении и расторжении брачного договора. Исполняя данную обязанность, каждый из супругов сообщает своим кредиторам не только о факте изменения и расторжения брачного договора, но и о содержании данных изменений и последствиях его расторжения. При невыполнении этой обязанности супруг будет отвечать по своим обязательствам независимо от содержания брачного соглашения.

На практике супруги пытаются использовать брачный договор с целью прекращения режима общей совместной собственности на нажитое в период брака имущество и тем самым «выведения» его из имущественной массы, на которую будет обращено взыскание кредитором.

В рассматриваемом аспекте представляет интерес определение Конституционного Суда РФ от 13.05.2010 № 839-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Козловой М.Н. и Козлова С.С. на нарушение их конституционных прав пунктом 1 статьи 46 Семейного кодекса Российской Федерации». Неконституционность данной нормы права заявители усматривают в том, что требования, аналогичные требованиям п. 1 ст. 46 СК РФ, при совершении иных сделок по распоряжению общим имуществом супругов (например, соглашения о разделе имущества супругов), законодатель не предъявляет. И хотя КС РФ  не усмотрел противоречия положений оспариваемого пункта СК РФ нормам Конституции РФ, вопрос, поднятый в этой жалобе, заслуживает внимания, поскольку налицо разное правовое регулирование сходных правоотношений. Законодатель обязывает супругов ставить своих кредиторов в известность о факте заключения брачного соглашения, но в то же время не обязывает их уведомлять кредиторов о прекращении режима общей собственности путем заключения соглашения о разделе имущества (ст. 38 СК РФ), в то время как негативные последствия неосведомленности кредиторов в данных случаях идентичны.

Очевидно, что законодатель изначально видел брачный договор инструментом регулирования всего комплекса имущественных отношений между супругами, в том числе отношений, связанных с имуществом, которое будет приобретено в будущем. Брачный договор рассматривался им как договор, носящий перспективный характер, направленный на урегулирование отношений супругов не только в настоящем, но и в будущем. В подобной ситуации законодатель полагал справедливым поставить кредитора (кредиторов) в известность о наличии у супругов такого договора, дабы, принимая решение о вступлении в договорные отношения с одним из супругов, кредитор (кредиторы) обладал информацией о его имущественном положении.

Проблемой с точки зрения практики представляется и то, что нормы ст. 46 СК РФ не содержат указания на форму извещения кредитора (кредиторов) и сроки исполнения данной обязанности, что увеличивает число судебных споров.

В научной литературе неоднократно предлагалось установить требование о проставлении в свидетельстве о заключении брака отметки о заключении брачного договора, однако, по нашему мнению, подобная позиция не заслуживает поддержки, поскольку внесение отметки в свидетельство о заключении брака противоречит существу данного документа. В этом случае более приемлемым представляется ведение публичных реестров удостоверенных брачных договоров. Сказанное тем более актуально, что сегодня конструкция брачного договора нередко используется в качестве эффективного способа уклонения от взыскания задолженностей кредиторами и исполнения супругами обязательств и судебных решений.

В заключение хотелось бы отметить, что незначительное количество судебных споров, касающихся действительности брачных контрактов и их исполнения, свидетельствует о высоком уровне юридико-технической деятельности нотариусов при удостоверении соглашений супругов.

Список литературы

1. Антокольская М.В. Семейное право. М., 1999. С. 169.
2. Гришин И.П., Мыскин А.В. К вопросу о регулировании личных неимущественных отношений в брачном договоре // Юрист. 2009. № 10. С. 41—46.
3. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ № 1 (2016): утв. Президиумом Верховного Суда РФ 13.04.2016 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
4. Определение Верховного Суда РФ от 27.11.2003 № 45-Г03-27 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
5. Определение Верховного Суда РФ от 24.09.2013 № 69-КГ13-3 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
6. Основы законодательства Российской Федерации о нотариате: утв. Верховным Советом РФ 11.02.1993 № 4462-1 // Российская газета. 1993. 13 марта.
7. Сарбаш С.В. Проблемы ретроактивного действия договора в арбитражной практике // Хозяйство и право. 2006. № 1. С. 23—32.
8. Слепакова А.В. Правоотношения собственности супругов. М., 2005. С. 290, 322—324.
9. Трофимова Г.А. Брачный договор как основание индивидуального регулирования имущественных отношений супругов // Нотариус. 2014. № 1. С. 29—36.
10. Федорова О.А. Понятие и содержание брачного договора: актуальные проблемы правоприменительной практики в нотариальной деятельности // Нотариальный вестник. 2012. № 6. С. 17—27.