УДК 343.263.2
Страницы в журнале: 120-127
И.В. Головинская,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры публично-правовых дисциплин факультета права и управления Владимирского юридического института ФСИН России, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Юридического института Владимирского государственного университета им. А.Г. и Н.Г. Столетовых
Россия, Владимир irgolovinskaya@yandex.ru
С.В. Гущин,
аспирант Юридического института Владимирского государственного университета им. А.Г. и Н.Г. Столетовых Россия, Владимир
irgolovinskaya@yandex.ru
Рассматриваются особенности судебного контроля за применением мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу в Российской Федерации. Анализируется судебная практика, связанная с применением данных мер пресечения. Авторы вносят предложения по расширению границ судебного контроля при рассмотрении ходатайства следователя (дознавателя) об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу.
Ключевые слова: судебный контроль, мера пресечения, заключение под стражу, домашний арест, подозреваемый, обвиняемый, суд.
Российская Федерация — демократическое федеративное правовое государство. В соответствии с Конституцией РФ высшей ценностью государства является человек, его права и свободы. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению [8]. Следовательно, роль суда, в частности при применении домашнего ареста и заключения под стражу, — это соблюдение основных прав и свобод чело-века и гражданина, которые гарантированы государством.
Крайне важно при применении домашнего ареста и заключения под стражу обвиняемого (подозреваемого) обеспечить законность и обоснованность решений и действий органов уголовного преследования, ограничивающих конституционные и иные права граждан.
Функции, осуществляемые судом при заключении под стражу и применении домашнего ареста, реализуются в соответствии с требованием соблюдения основных прав, гарантированных человеку и гражданину Конституцией РФ: это неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, защита своей чести и доброго имени, тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений и иные права.
В этой связи институт судебного контроля имеет существенное значение в уголовно-процессуальном праве России, без него невозможно современное уголовное судопроизводство.
При изучении проблем судебного контроля за применением мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу необходимо рассмотреть основные аспекты, тесно взаимосвязанные с правами участников уголовного судопроизводства. Один из них — основание для избрания меры пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу.
В соответствии с позицией Президиума Верховного Суда РФ для применения меры пресечения в виде заключения под стражу обязательно наличие общих и специальных оснований. Общие основания перечислены в ст. 97 Уголовно-процессуального кодекса РФ: наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый (подозреваемый) скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу [15].
Специальные основания применения меры пресечения в виде заключения под стражу перечислены в ч. 1 ст. 108 УПК РФ. При этом законодатель указывает только два основания для применения этой меры — совершение преступления, наказание за которое предусмотрено в виде лишения свободы на срок свыше трех лет, и невозможность применения иной, более мягкой меры пресечения.
В этой связи И.М. Ибрагимов предлагает п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ дополнить словом «потерпевшему», а также ч. 1 ст. 108 УПК РФ дополнить пунктом 5 в следующей редакции: «угрожает потерпевшему, свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства» [7].
Полагаем, что предложенные изменения в УПК РФ не имеют существенного значения по следующим основаниям. В части 1 ст. 97 УПК РФ указано, что «дознаватель, следователь, а также суд в пределах предоставленных им полномочий вправе избрать обвиняемому, подозреваемому одну из мер пресечения, предусмотренных Кодексом, при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый: может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу». Дополнять п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ словом «потерпевшему» не имеет смысла, поскольку формулировка ч. 1 ст. 97 УПК РФ «может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства» охватывает категорию «потерпевшие», относимую к иным участникам уголовного судопроизводства.
Также считаем, что предлагаемое И.М. Ибрагимовым дополнение ч. 1 ст. 108 УПК РФ пунктом 5 «угрожает потерпевшему, свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства» несет излишнюю смысловую нагрузку для уголовно-процессуального закона: в ч. 1
ст. 97 УПК РФ определено право дознавателя, следователя и суда в пределах предоставленных им полномочий избрать обвиняемому (подозреваемому) одну из мер пресечения, предусмотренных УПК РФ. Соответственно, мера пресечения в виде заключения под стражу может быть избрана по данному обстоятельству и без внесения указанных изменений в ст. 108 УПК РФ.
Вместе с тем в ч. 2 ст. 108 УПК РФ указано, что в исключительных случаях мера пресечения в виде заключения под стражу может быть избрана в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого (обвиняемого) в совершении преступления средней тяжести, но при этом не конкретизируется, какие обстоятельства относятся к исключительным случаям.
Постановлением Пленума ВС РФ от 19.12.2013 № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» указано, что суду надлежит учитывать положения ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса РФ, по смыслу которой заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении несовершеннолетнего, не достигшего 16 лет, подозреваемого (обвиняемого) в совершении преступления средней тяжести впервые [14]. Следует отметить, что в судебной практике отменялись постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу несовершеннолетнего в связи с отсутствием исключительных обстоятельств. Так, апелляционной инстанцией было отменено постановление судьи Дзержинского городского суда Нижегородской области от 20.09.2014 в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого в совершении преступления средней тяжести, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Обоснованием решения апелляционной инстанции стало неуказание в постановлении судьи городского суда на наличие исключительных обстоятельств при назначении самой строгой меры пресечения и необсуждение возможности передачи несовершеннолетнего под присмотр в соответствии со ст. 105 УПК РФ [12]. Апелляционным постановлением Пермского краевого суда от 06.02.2015 № 22-1030 постановление суда об избрании в отношении несовершеннолетнего обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу было отменено и избрана мера пресечения в виде отдачи обвиняемого под присмотр законному представителю [9].
Таким образом, судами апелляционной инстанции было выполнено требование обязательного обсуждения при решении вопроса о применении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетнего возможности отдачи его под присмотр родителей, опекунов, попечителей или других заслуживающих доверия лиц, а также находящегося в специализированном детском учреждении — под присмотр должностных лиц этого учреждения в соответствии со ст. 423 УПК РФ.
Полагаем целесообразным закрепить в УПК РФ, а в постановлении Пленума ВС РФ разъяснить исключительные основания применения заключения под стражу в отношении несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступления средней тяжести в целях единой практики применения норм УПК РФ. К исключительным основаниям может относиться продолжение несовершеннолетним противоправного поведения, выраженное в любых формах: занятие бродяжничеством, злоупотребление спиртными напитками, употребление наркотиков, отсутствие определенного рода занятий, а также утрата контроля за ним со стороны законных представителей несовершеннолетнего — родителей, опекуна или попечителя.
Согласно судебной статистике рассмотрения судами ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу из общего количества отказанных судом ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу суд назначал по собственной инициативе домашний арест в 2015 го-ду в 3 133 случаях (2,1%), в 2016 году — в 3 611 (2,7%), в 2017 году — в 4 176 случаях (3,3%)1. Эти статистические данные свидетельствуют, что за последние несколько лет суд стал чаще избирать меру пресечения в виде домашнего ареста самостоятельно. Полагаем, что суд мог бы еще чаще избирать данную меру пресечения при условии совершенствования механизма контроля за подозреваемым (обвиняемым).
Одним из способов совершенствования механизма контроля за подозреваемым (обвиняемым) является система голосовой идентификации личности, которая применяется в некоторых зарубежных странах. Наиболее развита такая система в Соединенных Штатах Америки. Система голосовой идентификации устанавливается по месту нахождения подозреваемого (обвиняемого). В любой момент времени посредством данной системы по месту нахождения подозреваемого (обвиняемого) по-ступают звонки; он должен на них ответить и произнести определенные фразы, которые сравниваются с ранее записанными. Если подозреваемый (обвиняемый) не отвечает на звонок или система указывает, что голос не совпадает с ранее записанным, то сотрудники контролирующего органа выезжают на место на-хождения подозреваемого (обвиняемого).
Представляется, что внедрение голосовой идентификации контроля могло бы помочь сотрудникам контролирующего органа эффективнее и быстрее выполнять свои должностные обязанности, а также послужило бы дополнительной формой защиты при порче электронного браслета.
Анализ судебной практики избрания меры пресечения в виде домашнего ареста указывает на основную проблему, которая фактически выражается в наличии двух самостоятельных мер пресечения — это домашний арест, связанный с полной изоляцией от общества, и домашний арест с наложением определенных ограничений (запрета определенных действий). Стоит отметить, что порядок и условия нахождения под данными мерами пресечения имеют существенные отличия. При этом срок зачисления дней, проведенных под домашним арестом с полной изоляцией от общества либо домашним арестом с наложением определенных ограничений (запрета определенных действий), имеет одинаковые последствия для исчисления срока наказания виновного в совершении преступления: в соответствии с
ч. 3.4 ст. 72 УК РФ два дня нахождения под домашним арестом засчитываются за один день содержания под стражей или лишения свободы.
Полагаем, что подход к зачислению дней, проведенных под домашним арестом с полной изоляцией от общества и домашним арестом с наложением определенных ограничений (запрета определенных действий), в срок лишения свободы носит не вполне справедливый характер, так как данная мера пресечения предполагает разную степень изоляции от общества. Думается, что в качестве решения в том числе и этой проблемы принята новая мера пресечения — запрет определенных действий. Эта мера не связана с полной изоляцией от общества, а только накладывает определенные запреты, указанные в постановлении об избрании в отношении подозреваемого (обвиняемого) меры пресечения в виде запрета определенных действий.
Нельзя не согласиться с мнением Д.А. Воронова, что домашний арест должен заключаться в нахождении подозреваемого (обвиняемого) в изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает, без права выхода за его пределы [5, с. 21—24].
Представляется, только при условии полной изоляции подозреваемого (обвиняемого) от общества необходимо засчитывать два дня нахождения его под домашним арестом за один день содержания под стражей или лишения свободы, поскольку лишь эта мера приближена к условиям, связанным с полной изоляцией от общества. Следовательно, необходимо внести изменение в уголовный закон, исключив из него расчет дней, проведенных под домашним арестом, в счет содержания под стражей или лишения свободы, когда домашний арест не связан с полной изоляцией от общества.
В рамках судебного контроля необходимо также проанализировать требования, предъявляемые к ходатайству следователя (дознавателя), к документам, представляемым в суд в обоснование ходатайства, и судебную оценку правильности определения уголовно-правовой квалификации деяния, данной органами предварительного расследования.
В соответствии с ч. 3 ст. 108 УПК РФ правом возбуждения перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обладают следователь с согласия прокурора; руководитель следственного органа, его заместитель (если уголовное дело находится в их производстве либо они являются руководителями следственной группы); дознаватель с согласия прокурора; начальник подразделения дознания или его заместитель (если уголовное дело находится в их производстве с согласия прокурора). Правом ходатайства об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста обладают те же лица. Если отсутствует согласие вышеуказанных лиц, то судья выносит постановление о возвращении ходатайства без рассмотрения.
При рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья проверяет обоснованность подозрения лица в совершении преступления, содержание ходатайства и приобщенного материала, наличие определенных сведений, указывающих на причастность лица к совершенному преступлению, наличие оснований избрания мер пресечения, предусмотренных ст. 97 УПК РФ. При этом остается открытым вопрос изучения судьей оценки уголовно-правовой квалификации преступления, так как ни УПК РФ, ни Пленум ВС РФ не обязывают суд проверять квалификацию преступления, данную органами предварительного расследования при избрании меры пресечения. В этой связи нередки случаи, когда удовлетворяются ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу на основании неточной квалификации преступления органами предварительного расследования. Нередки и случаи завышения объема предъявленного обвинения, влекущего неточность уголовно-правовой квалификации деяния.
Так, согласно апелляционному определению Пензенского областного суда от 22.03.2016 № 33-833 20 апреля 2012 г. была избрана мера пресечения в отношении Н. по факту совершения преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 111 и ч. 1 ст. 109 УК РФ. Постановлением следователя Следственного управления Следственного комитета РФ по Пензенской области в отношении Н. данное уголовное дело было переквалифицировано по ч. 1 ст. 115 и ч. 4 ст. 111 УК РФ, уголовное дело было возбуждено по ч. 1 ст. 115 УК РФ. Вместе с тем санкция, в соответствии с которой было переквалифицировано деяние, предусматривает максимальное наказание до двух лет лишения свободы, следовательно, мера пресечения в виде заключения под стражу в таком случае не могла применяться. Таким образом, мера пресечения с заключения под стражу была изменена на подписку о невыезде в связи с изменением квалификации деяния в отношении Н. Общий срок его нахождения под стражей составил 7 месяцев и 11 дней [2].
Н.В. Азаренок и А.А. Давлетов справедливо отмечают, что «ни УПК РФ, ни Пленум Верховного Суда РФ прямо не обязывают суд проверять квалификацию преступления, данную органами предварительного расследования при избрании меры пресечения…» [1, с. 34]. Такого же мнения придерживается и Ф.Н. Багаутдинов: «При рассмотрении ходатайств об аресте обвиняемых судьи, как правило, не входят в оценку и обсуждение квалификации действий обвиняемого, а воспринимают квалификацию как правильную, хотя это не всегда соответствует действительности». Далее Ф.Н. Багаутдинов справедливо задается вопросом о том, «почему судья, рассматривая ходатайство следователя о заключении обвиняемого под стражу и видя явное завышение квалификации действий обвиняемого, должен “узаконить” это незаконное решение следователя?» [4, с. 66].
Как видим, удовлетворение ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу на основании неправильной квалификации преступления органами предварительного следствия в настоящее время на практике обусловлено немалыми проблемами. Действительно, суд не вправе подменять органы расследования, выходить за рамки собственных полномочий. Тем не менее думается, что Пленум ВС РФ мог бы отразить в своем постановлении рекомендации судам, ориентирующие их при избрании меры пресечения на правовую оценку правильности уголовно-правовой квалификации деяния, данной органами предварительного расследования, исходя из представленных суду материалов, в целях избежания избрания несоответствующей квалифицируемому деянию меры пресечения.
Стоит отметить, что существует аналогичная проблема в части продления меры пресечения. В качестве примера можно привести апелляционное постановление ВС Удмуртской Республики от 29.09.2015 по делу № 22-2846. Постановлением Первомайского районного суда города Ижевска в отношении подозреваемой была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу на срок 2 месяца. Обжалуемым постановлением мера пресечения оставлена без изменения и срок содержания под стражей продлен до 6 месяцев. При этом, согласно материалам дела, на момент избрания меры пресечения подозреваемая обвинялась в преступлении средней тяжести, а из копии обвинительного заключения и обжалуемого постановления следует, что ее действия переквалифицированы по другому виду преступления, которое относится к категории небольшой тяжести. Вместе с тем судом не дана оценка переквалификации действий и изменению степени тяжести преступления, добровольному возмещению ущерба и рассмотрению дела в особом порядке. Таким образом, при вынесении решения о продлении срока содержания под стражей судом первой инстанции допущено грубое нарушение требований уголовно-процессуального законодательства [3].
Ф.Н. Багаутдинов указывает, что «при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, при продлении срока ареста в тех случаях, когда у суда возникают сомнения, вопросы по существу ходатайства следователя, то по требованию судьи должны предоставляться все материалы уголовного дела» [4,
с. 66]. Нельзя не согласиться с данным мнением. Полагаем, что при предоставлении суду всех материалов уголовного дела судье будет легче дать правильную уголовно-правовую оценку совершенному деянию (по крайней мере на момент рассмотрения вопроса о мере пресечения), а также избрать либо продлить соответствующую меру пресечения.
Согласно судебной статистике в 2017 году было рассмотрено 214 848 ходатайств о продлении срока содержания под стражей, из них отказано в удовлетворении 3 754 ходатайств.
О продлении срока домашнего ареста было рассмотрено 25 168 ходатайств , из них отказано в удовлетворении в 784 случаях. Для сравнения: в 2016 году было рассмотрено 228 276 ходатайств о продлении срока содержания под стражей, из них отказано в удовлетворении 3 578 ходатайств. О продлении срока домашнего ареста было рассмотрено 20 382 ходатайства, из них отказано в удовлетворении в 682 случаях. Соответственно, продление мер пресечения в виде содержания под стражей и домашнего ареста в 2016—2017 годах находится в процентном отношении приблизительно на одинаковом, достаточно высоком уровне. Нередко этому способствуют такие факторы, как слабый контроль руководства следственного органа, неудовлетворительное планирование предварительного расследования, бездеятельность следователя и т. д.
Полагаем, что в каждом случае продления меры пресечения, в том числе заключения под стражу и домашнего ареста, судья должен внимательно изучить, какие основания были положены в ходатайство о продлении меры пресечения, а также проверить, что было сделано следователем за истекший период. Соответственно, судья должен проверить количество допрошенных лиц, проведенных экспертиз, иных следственных действий и пр. Необоснованно длительное нахождение лиц под самыми строгими мерами пресечения не только ущемляет их в правах (при этом надо иметь в виду, что лицо еще не признано виновным по приговору суда), но и влечет увеличение количества жалоб, поступающих как в вышестоящие, так и в международные судебные инстанции.
О чрезмерно длительном рассмотрении жалоб на постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, а также о продлении срока содержания под стражей указывают удовлетворенные Европейским судом по правам человека жалобы № 9070/14 «Меметов и другие против России» (постановление от 06.07.2017), № 68433/10, № 55250/13 и № 44979/14 «Соловьев и другие против России» (постановление от 24.11.2016), № 54675/12, № 76168/12, № 56974/13, № 10613/14, № 18259/14, № 36650/14, № 12127/15 и № 22190/15 «Музыченко и другие против России» (постановление от 06.10.2016), № 73864/10, № 402/14, № 5312/14, № 6122/14, № 8839/14, № 10032/14, № 14402/14, № 18003/14, № 19701/14, № 23028/14 и № 14573/15 «Мальков и другие против России» (постановление от 06.10.2016), № 9536/10 «Федорин против России» (постановление от 05.11.2016) [10].
Представляется, что если следователь в обоснование ходатайства о продлении меры пресечения указывает на необходимость допроса одних и тех же лиц или на дополнительное проведение экспертиз, например в связи с неверным определением последовательности проведения экспертиз, несвоевременностью их назначения и т. д., это свидетельствует о волоките предварительного следствия. Если обстоятельства уголовного дела и характеристика личности обвиняемого объективно позволяют, то, вероятно, в подобных случаях следует рассматривать вопрос об избрании альтернативной меры пресечения. Кроме того, у суда есть возможность в силу ч. 4 ст. 29 УПК РФ реагировать на подобные случаи частными определениями или постановлениями.
Обращает на себя внимание еще одна особенность: УПК РФ не допускает возможности рассмотрения судом ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в его отсутствие, за исключением случаев на-хождения обвиняемого на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и в силу иных обстоятельств, исключающих возможность его доставления в суд, что должно быть подтверждено соответствующими документами. Однако не всегда суды при избрании меры пресечения учитывают данное обстоятельство.
Так, постановлением Гороховецкого районного суда Владимирской области был продлен срок содержания под стражей в отношении обвиняемого, при этом судебное заседание в отношении обвиняемого проведено судом первой инстанции посредством видеоконференц-связи. Между тем согласно уголовно-процессуальному законодательству в рамках данной судебной процедуры не предусматривается обеспечение права обвиняемого на участие в судебном разбирательстве путем использования системы видеоконференц-связи. При этом обвиняемый ходатайствовал о личном участии в рассмотрении ходатайства [11]. Таким образом, было допущено грубое нарушение закона.
Следует заметить, что обязанности по организации доставления обвиняемого в суд для продления меры пресечения возлагаются на следователя (дознавателя). Если доставление обвиняемого в судебное заседание не организовано, судья возвращает ходатайство об избрании меры пресечения следователю (дознавателю) без рассмотрения. О данном факте выносится постановление суда.
Подводя итог, необходимо отметить, что роль судебного контроля за применением мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу состоит в удостоверении законности и обоснованности решений (действий) органов уголовного преследования. В этой связи вносимые предложения о расширении границ судебного контроля при рассмотрении ходатайства следователя (дознавателя) об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу направлены на усовершенствование механизма контроля как за соблюдением прав подозреваемых (обвиняемых), так и за обоснованностью представленных в суд органами расследования материалов для избрания мер пресечения.
Список литературы
1. Азаренок Н.В., Давлетова А.А. Должен ли судья при решении вопроса об избрании меры пресечения проверять квалификацию преступления? // Российский судья. 2017. № 1. С. 33—37.
2. Апелляционное определение Пензенского областного суда от 22.03.2016 по делу № 33-833/2016 // Доступ из СПС «Гарант».
3. Апелляционное постановление ВС Удмуртской Республики от 29.09.2015 по делу № 22-2846 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
4. Багаутдинов Ф.Н. Актуальные вопросы избрания судом меры пресечения в виде заключения под стражу // Российская юстиция. 2017. № 8. С. 65—67.
5. Воронов Д.А. Запрет определенных действий в рамках залога, домашнего ареста и новой меры пресечения // Российский судья. 2016. № 3. С. 21—24.
6. Головинская И.В. Институт мер пресечения: проблемы диверсификации и варианты их разрешения // Современное право. 2016. № 3. С. 90—96.
7. Ибрагимов И.М. Правомерные возможности защиты прав потерпевшего в российском уголовном процессе. М.: Юриспруденция, 2008.
8. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
9. Обзор апелляционной и кассационной практики по уголовным делам Пермского краевого суда за первое полугодие 2015 года: утв. Президиумом Пермского краевого суда 21.08.2015 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
10. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 5 за 2017 год: утв. Президиумом ВС РФ 27.12.2017 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
11. Обзор судебной практики Владимирского областного суда № 1 за 2016 год // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
12. Обзор судебной практики применения судами Нижегородской области законодательства о ме-рах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога за четвертый квартал 2014 года: утв. Президиумом Нижегородского областного суда 22.04.2015 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
13. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 07.12.2011 № 420-ФЗ // Российская газета. 2011.
9 дек.
14. О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума ВС РФ от 19.12.2013 № 41 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
15. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.